Кассия оказалась в крайне щекотливом положении. С одной стороны, бросать отца неправильно, даже совершившего преступление. Но с другой стороны, Саймон покусился на жизнь самого дорогого для нее человека — на жизнь Седрика. По крайней мере, стоило узнать причину.
Тревожные вопросы роились в голове, а Виллоу не желала отвечать. «Саймон далеко, я ничего не могу сказать о нем отсюда», — говорила она.
Но и ведьма признавала, что повод для столь резких перемен просто обязан быть весомым.
Ярмарочное безумие закончилось. Гости разъехались, оставив после себя горы мусора и ощущение пустоты. После многоголосого праздника тишина казалась по-особенному звенящей и непроницаемой.
Фальвик затаился, словно догадывался, что скоро случится нечто мрачное. Еще недавно образцово чистый город был завален мусором, который постепенно вывозили за стены. Часть его пришлось сжечь прямо на месте. Расшатавшиеся помосты, пришедшие в негодность лотки, истрепанные украшения, объедки — все горело одним огромным костром. Все пропахло дымом. Еще горячую золу разбирали крестьяне на удобрения, чтобы на будущий год хвастать самыми большими в округе тыквами.
Прибытие каравана откладывалось. Инквизиция ожидала появления приличного конвоя для предположительно одержимого — ведь кто знает, как поведет себя пойманный в ловушку демон?
В Фальвике же все было готово к появлению Саймона. Для него соорудили особую клетку, в которой тот предстанет перед судом. Узорные прутья, привинченный к днищу стул, обвитый ремнями, кольца для цепей — все выглядело внушительно и страшно.
В глубине души Кассия надеялась, что это глупое недоразумение, что Саймон ни на какого Седрика не нападал, что это все досадная ошибка и что инквизиторы привезут вовсе не ее отца, а кого-то другого. Непохожего.
Только надежды не оправдались. Саймон был самым настоящим. Избитый и худой, он по-прежнему смотрел гордым диким зверем. Теофил со священниками не позволили Кас ни приблизиться к отцу, ни дать тому понять, что она рядом «Демон может оказаться опасным, даже связанный», — в один голос твердили они. Кассия не верила. Пусть ей уже доводилось встречать демона, но девушка ни разу не видела одержимых.
— Это же Саймон, — говорила она. — Выглядит, как Саймон, ведет себя, как Саймон. Почему мне все же нельзя поговорить с ним?
— Демоны изворотливые и хитрые твари, дитя мое, — вздыхал Теофил. — Им ничего не стоит обмануть доброе открытое сердце, и только Всевышний хранит нас.
— А если я смогу достучаться до настоящего Саймона? — осторожно спрашивала Кассия.
— Злая сущность вполне способна нарочно позволить тебе сделать это. — Священник поднял вверх указательный палец.
— Зачем? Разве демонам знакомо сострадание?
— Дело не в нем, дитя, — качал головой Теофил. — Бес жаждет выжить. И если ему покажется, что ты хочешь спасти отца любой ценой, он быстро выставит счет. Или даже покусится и на твою душу тоже.
Долгие прогулки со священником ничего не давали. Кас по-прежнему не знала, о чем инквизиторы толкуют с Саймоном на допросах, как продвигается следствие и когда начнется публичный суд. Обрывки слухов противоречили друг другу и лишь повергали в уныние.
Седрик обещался вернуться в город как раз к моменту первых слушаний, и Кассия с нетерпением ждала его, поскольку он тоже мог прояснить ситуацию с нападением. Хотя самому барону, должно быть, очень больно вспоминать об этом. С детства Седрик любил охоту и считал Саймона человеком верным и надежным. Наверняка вероломный поступок весьма сильно повлиял на несчастного барона.
Утреннюю тишину разорвал голос труб. Их медные глотки возвещали прибытие кого-то очень важного. Кас с проворством белки помчалась вниз по лестнице. Она почти не сомневалась, что на площадке внутреннего замка встретится со своим женихом, однако это был не он и не для его встречи собрался весь Фальвик.
— Сэр Тревор Вайнвуд, барон Таргримский! — выкрикнул знаменосец.
— Эмри Абриссельский возомнил себя императором, — шепнул стоявший сзади рыцарь. — Осыпает титулами своих любимчиков, игнорируя истинную аристократию.
Кассия хотела обернуться и рассмотреть говорившего, потому что по шепоту не смогла его опознать. Но вертеться на месте она не могла, это не приличествовало хозяйке замка. Тем временем в разговор вступил второй рыцарь.
— Разве не таким же образом дед нашего барона получил Фальвик крошечной деревушкой от покойного Демосфена? — сипло возразил он.
— Ничего не имею против Демосфена, Об усопших вообще либо хорошо, либо ничего. Но Эмри не император, — уперся первый. — А Вайнвуд сын мелкого торговца. Его место никак не среди нас, скорее уж в купеческой лавке.
— У вас, как водится, собственное мнение. Не советую озвучивать такое перед его боевыми товарищами, мой добрый друг, — усмехнулся таинственный собеседник. — Вас просто разрубят пополам, невзирая на седины и поколения благородных предков.
Кассия увидела Тревора на крылатом коне. Все прежние его образы поблекли и стерлись. Теперь это был ни больше ни меньше всадник на Пегасе. Удивительное животное хлопало белоснежными крыльями, поднимая над землей прозрачные вихри. Пегас не касался камней копытами и совершенно не смотрел по сторонам. Это существо вызывало у Кассии те же эмоции, что и недосягаемые громады облаков, плывущие по голубому летнему небу. Страстное желание прикоснуться рукой к бархатному боку и восхищение, от которого перехватывает дыхание.
Сам же Тревор держался так, словно и впрямь родился аристократом. Спокойный ледяной взгляд пронзал насквозь, а ухоженные длинные волосы придавали его лицу вид сказочного героя.
Главная странность заключалась в том, что Самуэля рядом с другом не оказалось. Его вообще никто не сопровождал.
— Едва ли тоска по родному краю привела тебя назад в Фальвик, — улыбнулась Кас, провожая гостя в его покои. — И… когда ты успел стать бароном?
— Не так давно, — бросил тот. — Эмри Абриссельский посчитал, что никто, кроме меня, так хорошо с Таргримом не управлялся. Люди нашли во мне заступника своих земель. Это безжизненный край, ничего не растет, только холод с гор да волчий вой.
— Круглый год? — Девушка подняла брови.
Вдруг Трев поймал ее за руку и развернул к себе лицом.
— Какая разница? — строго спросил он. — Твоего отца обвиняют непонятно в чем, а ты непринужденно болтаешь о погоде. Я боялся найти тебя безутешно рыдающей, но никак не рассчитывал встретить безразличие. Что с тобой?
— Ничего. — Кассия тряхнула кистью. — Я, как и все, в растерянности. Демоны коварны. Бороться с ними тяжело и опасно.
