Андрей Ветер - Подлинные сочинения Фелимона Кучера

Я думаю, что могу назвать себя счастливейшим человеком, так как мне удалось случайно обнаружить несколько лет назад в Архивном литературном центре (АЛЦ) почти истлевший экземпляр книги «Последние из Чихохоков», который принадлежит перу Фила Коачмэна, опубликовавшего свою работу в России под псевдонимом Фелимон Кучер. Книга эта – редчайшая в своём роде и незаслуженно оставленная в полном забвении. Я считаю великой несправедливостью, что такое замечательное сочинение ушло от внимания читателя.

К моему огромному сожалению, найденная книжка пребывала в ужасающем состоянии, текст на нескольких страницах пострадал – бумага порвалась, истлела, отдельные клочки утерялись. Но пропущенные фразы удалось в этих местах восстановить (за что я бесконечно благодарен моим друзьям-реставраторам). Гораздо хуже обстоит дело с некоторыми безвозвратно утерянными страницами. Тут можно только догадываться о том, что за события и споры разворачивались на исчезнувших листках бумаги. К счастью для нас, в пропусках, судя по основному тексту, не было никаких поворотных моментов, и нить повествования не прерывается.

В местах, где текст потерян, я сделал необходимые сноски. Я также взял на себя смелость поставить некоторые сноски там, где требовались разъяснения по вопросам истории и этнографии.

Я хочу выразить благодарность академику Соловью А. Ю. за предоставленные письма Кучера, обнаруженные им в личном архиве семьи Шалунских, а также ироничные рисунки Эдри Водефена (у которого в молодости учился скандально-знаменитый Бердслей. Я не теряю надежды найти столь же счастливым образом какие-нибудь ещё следы переписки Кучера или его дневники, о которых он упоминает в одном из писем.

В сохранившемся экземпляре имеется предисловие автора к первому и второму русским изданиям, что свидетельствует о том, что к моменту второй публикации книгу уже перевели на какой-то ещё язык. Было то издание французское или английское, пока сказать нельзя, но поиски материала начаты, и вполне вероятно, что эти заграничные публикации однажды будут обнаружены и появятся перед публикой на выставке редкой книги.

Совсем недавно я сумел раздобыть, наконец, черновики другой книги Фелимона Кучера. На рукописи отсутствовало название, но я предполагаю, что это «Ползущие волки» – книга, о работе над которой Кучер сообщает в письме Кокореву. Я рискнул сделать такое заключение на основе слов Питерсона – одного из участников описанного в книге похода. «Мы похожи на ползущих волков, сударь! На подкрадывающихся! На ненасытных, чёрт нас возьми», – восклицает Питерсон.

Если «Последние из Чихохоков» буквально притягивают к себе читателя бесконечными поворотами событий, то «Ползущие волки» отличаются более мягко выстроенным сюжетом, что, впрочем, вовсе не является слабой стороной повести. Похоже, Кучер и не ставил в данном случае перед собой цель потрясти читателя головокружительными приключениями. Автор лишь воспользовался атрибутикой Дальнего Запада в качестве живописного фона для того, чтобы повести разговор на ту или иную тему. Вполне допустимо, что он изложил в этой повести историю своего путешествия по прериям, окрасив рассказ в ироничные тона. Что касается лично меня, то у меня создалось впечатление, что Кучер не завершил работу над «Ползущими волками», произведение обрывается внезапно, почти на взлёте.

Так или иначе, судить о трудах Фелимона Кучера предстоит читателю.

Андрей Ветер

Эти истории я услышал от моего деда, который был в тесной дружбе с Наталиэлем Бонбоном и вместе с ним прошёл по тропам дремучих лесов Новой Франции и Новой Англии. Моя мать была француженкой, отец – траппером английских кровей. Я же, родившись в Америке, вынужден был много лет спустя бежать с континента, лишённый отечества. Таковы причуды судьбы. Но это особая и очень длинная история.

После многих неприятностей, о коих нет сейчас времени распространяться, я перебрался через океан в старушку-Европу, где, увы, не сумел отыскать никого из родственников, даже самых дальних, и остался совершенно не у дел.

Внезапно жизнь повернулась так, что я попал в Россию, где стал служить в должности гувернёра. Семейство Лопуховых, которое сделалось мне весьма близким, с удовольствием слушало мои бесконечные рассказы о похождениях моих друзей и родственников в дремучих американских лесах. И некоторое время спустя я поддался настояниям Лопуховых и некоторых других близких мне русских фамилий и взялся изложить письменно истории, поведанные мне моим дедом, в том виде, как я их слышал от него самого.

Эта книга в чём-то может показаться непристойной светскому обществу, потому как не принято говорить вслух о том, что выходит за принятые рамки приличия. Но я писал так, как слышал эти истории от моего деда, а он рассказывал о той жизни, какая была в действительности, а не в дамских романах. Я перенёс повествование старика на страницы книги без всякой ретуши. Надеюсь, что никто не станет судить меня за это слишком строго.

Авторским именем моим стало шутливое прозвище, которым меня наградили дети семейства Лопуховых – Фелимон Кучер. Фелимон есть русифицированное имя Phill, полученное мною в далёкой Америке при крещении, Кучер же есть не что иное, как перевод на русский язык моей настоящей фамилии Coachman.

Фелимон Кучер

Тот июльский вечер 1758 года был насыщен плотным серым туманом. Два человека сидели на берегу быстрого потока, и, судя по их напряжённым позам, ждали кого-то или чего-то с нетерпением. Могучая стена тёмно-зелёного леса круто поднималась у самой воды, образуя за густым сплетением ветвей мрачную тень. Силы солнечных лучей хватало лишь на то, чтобы пронзить лесную чащу до середины высоких стволов, а далее свет почти растворялся во тьме, оставаясь висеть среди листвы лёгкой дымкой. Если не считать журчания воды, то вокруг стояла тишина, которая прерывалась временами удивлёнными вскриками сойки и нервным постукиванием тупоголового дятла. Но эти звуки были хорошо знакомы расположившимся у реки мужчинам и не привлекали их внимания.