Откуда же у него такая щепетильность?
Майкл повернулся и быстрым шагом двинулся в Полугород, к новому жилищу Элевт. Она чистила ковер — должно быть, готовилась к новым экспериментам. Майкл рассеянно выслушал рассказ о новых приемах сидхийской магии, которым она научилась.
— Теперь, если принесу жука, он останется жив, — с гордостью заверила она.
— Не стоит, — мрачно пробормотал он.
— У тебя плохое настроение?
Он осмотрел маленькую однокомнатную квартиру, одну из четырех в одноэтажном деревянном здании. Квадратная комната со стороной не более пятнадцати футов делилась на две половины занавесом. Чистая, аккуратная, она почему-то производила гнетущее впечатление. Элевт, похоже, так не думала.
— Что собираешься делать? — спросил он.
— Скоро мне поручат другую работу.
— Какую?
— Пока еще не решено.
У Майкла вертелись на языке слова, которые могли показаться ей неприятными. Спокойствие Элевт раздражало, но он вспомнил, что необходимо держать себя в руках.
— Сегодня Журавлихи ушли без меня, — сказал он. — На холме одному скучно. Не возражаешь, если я побуду здесь?
Элевт улыбнулась.
— Конечно, нет.
Она приготовила незатейливый обед. Вместо благодарности Майкл на некоторое время скрыл свою внутреннюю речь, и Элевт тщетно искала слова, не имея доступа к английскому языку в его памяти. Ей было не по себе, но внешне она осталась веселой.
После обеда Майкл спросил, может ли Элевт кого-нибудь перенести из Царства на Землю. Этот вопрос казался вполне невинным, Майкл всего лишь интересовался, каковы ее способности.
— Почему ты сердишься? — спросила она.
— Я не сержусь. — Он пожал плечами, но тут же мысленно признал, что все-таки сердится.
— Это не твоя вина.
— Я чувствую, что моя.
— Черт бы побрал эти женские фантазии!
Она отпрянула, и Майкл поднял руки.
— Прости.
— Хочешь вернуться на Землю?
— Конечно. Всегда хотел.
— Если я тебя верну на Землю, будешь это считать доказательством любви?
Майкл опешил.
— А ты можешь?
— Так да или нет?
— Что значит «доказательство любви»? Это будет просто здорово.
— Я не уверена. Мне бы не хотелось тебя разочаровывать.
Он принялся ходить по комнате, хмурясь и бормоча:
— Господи, Элевт, я запутался, совершенно запутался. И злюсь. Да, точно злюсь.
— На кого?
— Не на тебя. Ты мне сделала только добро.
Она просияла и взяла его за руку.
— Я для тебя все что угодно сделаю, лишь бы ты считал это любовью.
От таких слов Майклу стало еще горше. Что, если он так и не вернется домой? Сможет ли жить здесь, в Царстве, даже в Землях Пакта? Другие живут в худших условиях и счастливы, по крайней мере не считают себя несчастными. Наверное, Элевт разгадала его мысли. Она крепче сжала его руку.
— Здесь тоже можно хорошо жить.
Эти полные надежды слова заставили Майкла содрогнуться.
— Как? — Он высвободил руку. — Я же из совсем другого мира. Я человек, а ты…
Он ударил кулаком в стену.
— И она человек, в этом-то и проблема, понимаешь?
— Женщина из Эвтерпа? — поинтересовалась Элевт, глядя ему в затылок.
— Элина. — Казалось, он совершил подлость: назвал имя женщины, к которой чувствовал то, чего заслуживала Элевт. Чего она так страстно желала.
— Действительно, у людей гораздо больше проблем, чем у гибридов, — сказала Элевт.
Ни растерянности, ни ревности. Майкл повернулся к ней. На ее лице, озаренном солнечным светом из высокого окна, было прежнее выражение. Взор больших, глубоко посаженных глаз — спокоен.
— Пожалуйста, не надо, — взмолился Майкл.
— Можно любить ее и быть со мной, — предложила Элевт.
У Майкла по щекам покатились слезы. Мысли понеслись вскачь.
— Не говори больше ничего. Пожалуйста.
— Не буду. — Элевт дотронулась до его плеча. — Прости. Я не понимаю. Я просто не могу… ревновать. Как и все женщины-сидхи. Какой смысл ревновать, когда мужчина не способен на любовь и привязанность?
Майкл сел на скамью и вытер глаза ладонями. Успокаивающие упражнения не подействовали. Он не мог справиться со своим несчастьем, не мог избавиться от неприятного щемления в шее и плечах.
— Можно так: ты ее будешь любить, а я тебя.
Майкл не откликнулся. Элевт села рядом и положила голову ему на плечо.
— Я на многое способна ради любви, а чего не сумею, тому научусь. — Она погладила его по спине. — Женщинам-сидхам больше ничего не нужно от жизни.
В ту ночь Майкл остался с ней, а утром вернулся на пригорок. Хижина Журавлих и дом Бири все еще пустовали. Майкл вошел в свое обиталище, положил книгу в тайник, сел на циновку и попытался что-нибудь сочинить. Но в голову не пришло ни одной стихотворной строчки, потому что в ней царил немой хаос.
Незадолго до полудня он решился поискать сани. Если сам он не понимает, где истина, а где ложь, может быть, Элина и Саварин знают?
В пустом доме Бири лежали в углу аккуратно сложенные циновки. Майкл подверг лачугу тщательному обыску и не обнаружил порошка. Он направился к хижине Журавлих и остановился у двери. Заглянув в окно, увидел только мглу.
Майкл попытался отворить дверь пальцами — не вышло. Наверное, мешал запор. Он толкнул дверь, но она не распахнулась. Он толкнул сильнее, внутри щелкнуло, и дверь медленно отворилась наружу.
Очевидно, Журавлихи не нуждались в запорах. А вдруг хижину охраняет какое-то неведомое существо? Эта мысль уже не могла остановить Майкла.
Лучи солнца, проникавшие в комнату, освещали полки с множеством бутылок. В одной из них шевелилось что-то розовое, или померещилось? Глаза понемногу привыкли к слабому освещению, и Майкл начал различать остальные предметы. В центре комнаты стояла высокая, под потолок, цилиндрическая кирпичная печь с отверстиями на четыре стороны. Ее окружала ярко-белая керамическая плита с наборами пестиков в специальных углублениях. На столе он увидел несколько ступок и кучки разноцветных порошков, от тончайшего до грубого. Огонь погас, но печь еще сохраняла тепло. Майкл ощущал его и лицом, и ладонью.
На другой стене две длинные полки были заставлены склянками с зубами и мелкими обломками костей. В некоторых склянках содержались корни и прочие фрагменты растений. Майкла особенно заинтересовала бутылочка с раздвоенным извилистым корнем.
Еще одна полка была отведена пузырькам с порошками. Ни один не был снабжен этикеткой. Только Журавлихи знали, для чего годятся эти вещества.
За рядами полок Майкл обнаружил стеллаж, стенкой которого служила плотная ткань жемчужного цвета. На ткани висели соединенные кости небольшой когтистой лапы. Когти казались золотыми.
