— Дракон — небесный странник — из плоти и крови, — тихо заговорил колдун.
— Шамаш, — богиня смерти болезненно поморщилась, — какая сейчас разница?
— Вообще-то… — начал бог судьбы, удивленно поглядывая то на повелительницу подземного мира, то на владыку небес. С одной стороны, он не мог представить себе дракона чем-то иным, кроме образа фантазии, доподлинно зная, что ни одна из земель их мира никогда не рождала подобного создания иначе, как в своих грезах. С другой — не понимал, почему Кигаль не скажет этого брату? Чего она ждет? Боится лишний раз напоминать ему, едва оправившемуся от болезни, о том, что все, о чем он сейчас помнит, по большей части было порождением бреда? "Какая разница?" — и это спрашивает богиня смерти? Ей ли не знать, чем живое создание отличается от мертвого, а существующее от не существовавшего никогда?
Но та не дала ему ничего сказать. Не позволила она ответить на вопрос и Шамашу, остановив его мягким прикосновением руки к плечу:
— Я знаю различие, — ее брови были сведены, глаза напряженно поблескивали. — Мой вопрос не требует ответа. Я лишь хотела сказать, что важно не то, тень он или явь, а что мы никак не можем его найти. Будучи явью дракон должен иметь отражение в зеркале мира. А тень не может противиться воли зовущего ее… — богиня вздохнула.
Бог судьбы несколько мгновений непонимающе смотрел на нее.
— Мда-а, — протянул он спустя несколько мгновений раздумий, начав осознавать смысл сказанного Кигаль. — Действительно странно… Как же его найти, если зеркало…
— Свышние, ты же бог судьбы! Ты знаешь все тропы, проведенные между прошлым и будущим! Вот и скажи нам, на какой из них он сейчас стоит!
— Я не знаю, — растерянно развел руками Намтар.
— Это еще что значит?
— Не знаю — и все.
— Да ты смеешься надо мной!
— Успокойся, Кигаль, — Шамаш, остававшийся в стороне от разговора, понял, что ему пора вмешаться, пока богиня смерти не вышла окончательно из себя, с каждым мигом все глубже и глубже погружаясь в алое марево гнева.
— Этот…
— Достаточно! — голос колдуна стал холоден и резок, взгляд напряженно сощуренных глаз пронзил богиню насквозь морозным пламенем черного огня.
Вздохнув, та только качнула головой, не чувствуя в себе сил для спора с повелителем небес.
Намтар, втянув голову в плечи, опустив взгляд, не смея взглянуть на старших богов, чуть слышно прошептал:
— Шамаш, прости, но я действительно не знаю! Это странно. Я сам не могу понять, как такое возможно. Но это правда! — он несмело поднял на бога солнца полный отчаяния взгляд, прося собеседника понять его и поверить в искренность произнесенных слов.
— Однако у этого может быть объяснение, — тихо молвил колдун. — Мой друг не был рожден в этом мире, линии его пути были прочерчены на лике иной земли.
— Ты хочешь сказать, — Кигаль заставила себя успокоиться и задуматься над словами брата, — что у него может и не быть своей судьбы в нашем мироздании?
— Да.
— Но ведь сейчас он живет здесь!
— И что же?
— Без судьбы? Это невозможно!
— Кигаль…
— Да, брат?
— Ты когда-нибудь заглядывала в зеркало судьбы?
— Ну… Разве мы с тобой не делали этого на протяжении последнего времени?
— Мы искали того, кто находится по иную сторону грани. Я же говорю о другом: ты смотрелась в это зеркало?
— Ты имеешь в виду, могу ли я увидеть в нем свое отражение? Да, конечно, — она подошла к камню, коснулась его рукой, замутняя скрытые в нем просторы.
Едва скрытый в нем мир отражений стал мутным и неподвижным, на зеркальной глади появилось отражение Кигаль — разумеется, не ее людского обличья, которое она носила как человек одежду, а стихийного, истинного тела, где пламень то застывал камнем, то тек, словно вода, то взмывал вверх становясь легче воздуха.
— Видишь? Если я захочу — оно пропадет, — и, в подтверждение своих слов, богиня провела над камнем ладонью, стирая отражение, словно след со снежного покрова пустыни, — потому, — продолжала она, — что я — хозяйка своей судьбы. Она у меня есть, но не она властвует мной, а я управляю ею.
— Это дар всех богов, — едва она умолкла, заговорил Намтар. — Хотя одним он подвластен в большей мере, другим — в меньшей. Неужели ты не помнишь?
— Тут дело не в памяти, — качнул головой колдун.
— Тогда в чем же?
— Шамаш, в этом зеркале отражается все, — тихо, с некоторой долей печали в голосе, промолвила Кигаль. — В сущности, даже призраки и тени, у которых нет ничего, за исключением прошлого, решись они заглянуть камень судьбы, нашли бы в нем себя — такими, какими они были когда-то. Вот… — бледной дымкой тумана посреди зала затрепетала серая тень.
— Великая госпожа… — прошептала женщина-привидение, падая ниц перед своей повелительницей.
— Встань и подойди сюда, — приказала ей Кигаль. Богине не терпелось поскорей разобраться в тех странностях, которые, как совершенно неожиданно оказалось, хранило в себе зеркало судьбы.
Тень, безгласно подчиняясь ей во всем, подплыла к не сводившим с нее взгляда богам, замерла с ними рядом, склонившись в низком поклоне.
Пришелица прятала глаза, боясь встретиться взглядом с повелителями стихий, огонь которых был способен одной искрой своей растопить ее, словно кусок воска. И, все же, чувствуя близость бога солнца, она была не в силах побороть в себе желания взглянуть на Него хотя бы искоса… и затрепетала, замерцала, увидев теплую улыбку на устах повелителя небес. Казалось, еще мгновение и она, порвав оковы, удерживавшие ее в подземном мире, поднимется в небеса в столь желанном и легком полете… Но тут…
— Взгляни сюда, — властный голос богини смерти обжег ее своим холодом, заставив, наверное, впервые, вместо того, чтобы слепо подчиниться приказу, в ужасе отпрянуть в сторону.
— Зачем ты пугаешь ее, Кигаль? — качнул головой колдун.
— Во имя Свышних, Шамаш! — болезненно поморщилась богиня. — Она всего лишь тень!
— Я знаю. Но ведь это не повод мучить ее, — он повернулся к пришелице, заговорил с ней. — Не бойся, милая. Мы хотим лишь, чтобы ты взглянула в зеркало и сказала, что ты в нем видишь. Это не причинит тебе никакого вреда, разве что навеет грустные воспоминания…
— У тени не может быть воспоминаний. И грусть она тоже не знает. На то она и тень… — проворчала Кигаль, но, встретившись взглядом с неодобрительно качнувшим головой колдуном, пожала плечами. — Ладно, поступай, как считаешь нужным. Главное, чтобы это помогло.
— Подойди к камню, — произнес колдун.
— Конечно, конечно, господин моей веры, — прошептала та, подплыв к камню, повернулась к его глади.
