— Да, сэр, записал, сэр! — живо отозвался Перси. Его нос был забрызган чернилами — так быстро он строчил на пергаменте.
— И то, что он пытался создать отряд для борьбы с Министерством, и то, что он замышлял дурное против меня?
— Да, сэр, всё есть, сэр! — радостно откликнулся Перси, проглядывая свои записи.
— Что ж, замечательно. — В голосе Фаджа звучало ликование. — Немедленно отошлите копию ваших записей в «Ежедневный пророк», Уизли. Если попадётся быстрая сова, мы сможем поспеть к утреннему выпуску! — Перси стрелой вылетел из комнаты, хлопнув дверью, и Фадж снова повернулся к Дамблдору. — А вы сейчас под конвоем отправитесь в Министерство. Там вам предъявят официальное обвинение, а суда вы будете дожидаться в Азкабане!
— Ах, — вздохнул Дамблдор, — ну вот. Так я и знал, что мы наткнёмся на это маленькое затруднение.
— Затруднение? — сказал Фадж. Его голос всё ещё звенел от восторга. — Не вижу никаких затруднений, Дамблдор!
— Мне очень жаль, — виновато сказал Дамблдор, — но боюсь, что их вижу я.
— Неужели?
— Да. Дело в том, что вы заблуждаетесь, полагая, что я — как это говорится? — пойду с вами по-хорошему. Я вовсе не собираюсь идти по-хорошему, Корнелиус. У меня нет абсолютно никакого желания сидеть в Азкабане. Конечно, я мог бы оттуда сбежать, но зачем тратить время? Скажу вам честно, что могу придумать миллион способов провести его с гораздо большей пользой.
Лицо Амбридж краснело на глазах; можно было подумать, что она наливается кипятком. Фадж уставился на Дамблдора с очень глупым видом, точно ошеломлённый внезапной затрещиной. Потом из его горла вырвался тихий сдавленный возглас, и он оглянулся на Кингсли и человека с короткими седыми волосами — единственных участников этой сцены, до сих пор хранивших молчание. Коротышка подбодрил Фаджа кивком и двинулся вперёд. Гарри увидел, как его рука будто бы случайно скользнула к карману.
— Не стоит, Долиш, — вежливо сказал Дамблдор. — Я уверен, что вы прекрасный мракоборец — недаром же вы получили «превосходно» по всем ЖАБА, — но если вы попытаетесь… э… применить силу, я вынужден буду причинить вам вред.
Человек по имени Долиш заморгал. Вид у него при этом был довольно дурацкий. Он посмотрел на Фаджа, словно не знал, что делать дальше, и надеялся получить от министра подсказку.
— Так что же, — ухмыльнулся Фадж, уже успевший прийти в себя, — надеетесь справиться с Долишем, Бруствером, Долорес и мной в одиночку, а, Дамблдор?
— Нет, клянусь бородой Мерлина, — улыбаясь, ответил Дамблдор, — разве только вы меня заставите…
— Ему не придётся действовать в одиночку! — громко заявила МакГонагалл, сунув руку в складки мантии.
— Нет-нет, Минерва! — резко возразил Дамблдор. — Не вмешивайтесь — вы нужны Хогвартсу!
— Ну, хватит молоть чепуху! — сказал Фадж, вынимая свою палочку. — Долиш! Бруствер! Взять его!
В комнате словно вспыхнула серебряная молния; раздался грохот, точно выстрелили из пушки, и пол содрогнулся; чья-то рука схватила Гарри за шиворот и повалила на пол, и тут же сверкнула новая серебряная вспышка; несколько портретов вскрикнули, пронзительно каркнул Фоукс, и в воздух поднялось облако пыли. Закашлявшись, Гарри увидел, как перед ним кто-то с шумом упал; послышался вопль, звук удара, и кто-то воскликнул: «Ай!»; потом раздался звон бьющегося стекла, чьи-то поспешные шаркающие шаги, стон… и наступила тишина.
Гарри с усилием повернул голову, чтобы посмотреть, кто это едва не задушил его, и увидел скорчившуюся позади МакГонагалл — одной рукой она держала Гарри, другой Мариэтту. В воздухе, постепенно оседая, всё ещё плавала пыль. Пытаясь отдышаться, Гарри увидел, что к ним направляется чья-то высокая фигура.
— С вами всё в порядке? — спросил Дамблдор.
— Да! — ответила МакГонагалл, поднимаясь с пола и увлекая за собой Гарри с Мариэттой.
Пыль уже почти осела. Перед их глазами возник разгромленный кабинет: стол Дамблдора был перевёрнут, все маленькие столики на высоких ножках опрокинулись, а серебряные приборы разлетелись вдребезги. Фадж, Амбридж, Кингсли и Долиш лежали на полу не двигаясь. Феникс Фоукс описывал над ними широкие круги; Гарри услышал его тихое пение.
— К сожалению, пришлось наслать заклятие и на Кингсли, иначе его стали бы подозревать, — негромко сказал Дамблдор. — Он очень быстро смекнул, что к чему, и изменил память Мариэтты, когда все отвернулись, — поблагодарите его за меня, ладно, Минерва? Все остальные скоро очнутся. Лучше, если они не будут знать, что мы с вами успели перемолвиться словечком, — вы должны вести себя так, словно всё случилось в одно мгновение, словно их просто сбили с ног, они ничего не вспомнят…
— Куда вы сейчас, Дамблдор? — прошептала МакГонагалл. — На площадь Гриммо?
— Нет-нет, — с угрюмой улыбкой ответил Дамблдор. — Я не собираюсь прятаться. Скоро Фадж пожалеет, что прогнал меня из Хогвартса, обещаю вам.
— Профессор Дамблдор… — начал было Гарри.
Он не знал, с чего начать: сказать, как ему стыдно за свою затею с ОД, ставшую причиной всех этих бед, или попытаться объяснить, как больно ему из-за того, что Дамблдор жертвует собой, спасая его от изгнания. Но Дамблдор перебил его прежде, чем он успел собраться с мыслями.
— Выслушай меня, Гарри, — твёрдо сказал он. — Ты должен учиться окклюменции не жалея сил, понимаешь? Делай всё, что велит тебе профессор Снегг, и обязательно тренируйся каждый вечер перед сном, чтобы оградить своё сознание от кошмаров… скоро ты поймёшь, зачем это нужно, а пока обещай мне…
Человек по имени Долиш зашевелился. Дамблдор сжал руку Гарри:
— Помни: береги своё сознание…
Но едва пальцы Дамблдора сомкнулись на запястье Гарри, как шрам на его лбу пронзила боль, и он снова ощутил это страшное, неудержимое змеиное желание броситься на Дамблдора, укусить его, разорвать на части…
— …ты поймёшь, — прошептал Дамблдор.
Фоукс сделал очередной круг и подлетел к Дамблдору. Тот отпустил Гарри, поднял руку и ухватился за длинный золотой хвост феникса. Вспыхнуло пламя, и оба они исчезли.
— Где он? — завопил Фадж, приподнявшись с пола. — Где он?
— Не знаю! — воскликнул Кингсли, поднимаясь вслед за ним.
— Он не мог трансгрессировать! — закричала Амбридж. — Из Хогвартса нельзя выбраться таким образом…
— Лестница! — крикнул Долиш, бросился к двери, рывком распахнул её и исчез за порогом. Кингсли и Амбридж выбежали за ним следом. Фадж помедлил, затем не спеша встал и отряхнулся. Наступила долгая, томительная пауза.
— Итак, Минерва, — ядовито сказал Фадж, поправляя разорванный рукав, — боюсь, это конец вашего друга Дамблдора.
