Орлеандо чертыхнулся себе под нос, практически по пояс провалившись в снег. Надо было слушать советников, наперебой кричащих, что князю нечего делать на этой войне. Но нет же, ему захотелось размять кости, развеяться, почувствовать вкус битвы!..
— Развеялся? — со свойственной себе самоиронией сам к себе обратился Орлеандо. — Кажется, за всю историю княжества ещё ни один князь не заканчивал все семь жизней таким глупым образом. Матушка в свите Отца-Вулкана точно сгорает со стыда, — он покачал головой, посмеиваясь.
Однако ирония иронией, а что-то со всем этим нужно было срочно делать, если Орлеандо действительно не хотел оставшиеся три жизни отдать ледяной снежной пустоши. А потому, втянув шею, зарываясь озябшими щеками во влажный от налипшего снега воротник, князь упрямо продолжил движение вперёд.
Ледяной ветер пробирает, кажется, до костей. Завывает, поднимая снег. Начинающаяся метель скрывает видимость, поднимая перед глазами белоснежную стену, сквозь которую не пройти и не пробраться. Вьюга разбивается о крепкую приземистую фигуру, оседает на бурой шерсти накидки, отягощая её. Но Орлеандо упрямо идёт вперёд, продвигаясь по сугробам. Знает, что если остановится, то точно падёт жертвой безжалостной стихии. А так он не оставляет зиме шанса сломить его, продолжая навязывать ей свою игру.
В конце концов, боги словно сжаливаются над упрямым саламандром, и сквозь набирающий силу буран Орлеандо может рассмотреть очертания домика. Это вселяет в горячее сердце надежду, и у князя словно открывается второе дыхание и силы. Не без труда преодолевая сопротивление ветра, он всё же смог добраться до дома, который при ближнем рассмотрении оказался небольшой хижиной, сбитой из крепких тёмных брёвен. Не теряя времени, Орлеандо резко потянул на себя ручку двери, и та неохотно, тяжело, с мерзким скрежетом отворилась, словно не желая пропускать внутрь незваного гостя.
Войдя внутрь и закрыв дверь, саламандр крупно вздрогнул. Потоптавшись на месте, он постарался сбить с себя как можно больше снега и лишь после по-хозяйски осмотрелся.
Орлеандо оказался в достаточно просторном помещении, которое занимало всё пространство дома. По большому счёту, это была одна огромная комната, у дальней стены которой стояла длинная узкая кровать, а прямо напротив входа расположился длинный очаг, обложенный камнями и заполненный углями. Очаг был потушен, и в доме было едва ли теплее, чем на улице, отчего Орлеандо, отвлёкшись от своего созерцания, ещё раз вздрогнул и приблизился к камням. Остановившись напротив, он вытянул вперёд озябшие руки, и от покрасневших, с трудом сгибающихся пальцев потянулись тонкие нити рассеянного оранжевого цвета. Достигнув углей, они мгновенно вспыхнули, разжигая пламя, в которое саламандр тут же поспешил погрузить ладони, как в воду.
Блаженное тепло мгновенно потекло вверх по рукам, и Орлеандо зажмурился, отдаваясь этому блаженству и наполняясь теплом, прогоняющим холод изнутри. Восприятие времени отошло на второй план, и мысли князя улетели куда-то далеко, пока в его груди всё сильнее разгорался привычный жар.
Деликатное покашливание, раздавшееся откуда-то со стороны, мгновенно привело князя в чувство, и он резко распахнул веки, устремляя удивлённый взгляд на источник звука, коим оказался… один из высоких гномов.
— Не просто «один из высоких гномов», — будто читая мысли саламандра, надменно фыркнул тот, и его высокая, худая фигура, сидящая на стуле за столом в другом углу помещения, слегка качнулась в сторону, придвигаясь к свету, чтобы Орлеандо мог её рассмотреть. — А король Горин собственной персоной.
На очень длинное мгновение между венценосными особами повисла пауза. Орлеандо размышлял о том, как он мог не заметить чужое присутствие, в то время как Горин, удивительно терпеливо как для высокого гнома, ждал реакцию внезапного гостя, вломившегося в его охотничий домик и заставшего хозяина за обедом.
— Полагаю, я должен извиниться за вторжение, — позволив себе лёгкую усмешку, признавая собственный промах, Орлеандо чуть склонил голову.
— Было бы неплохо, — всё также надменно хмыкнул Горин, и будто потеряв к собеседнику всякий интерес, опустил взгляд на глубокую тарелку, зачёрпывая ложкой похлёбку. — Равно как и неплохо было бы узнать, что саламандр забыл в здешних краях, — и прежде чем Орлеандо успел ответить, гномий король хмыкнул: — Кроме того, что эта крыса, Эйладар, заплатил твоему народу за наёмников.
— Ответ, что я был много наслышан о красотах ваших гор, что захотел сам на них взглянуть, не принимается, я полагаю? — иронично вскинув бровь, отозвался Орлеандо, на что его собеседник лениво подпёр рукой висок и нечитаемым взглядом посмотрел на него.
— Тебе повезло, что высокие гномы не такие невежды, как о нас говорят на равнинах и тем более остроухие ублюдки, — лениво хмыкнул король, — и я знаю, что ты — огненный князь. В противном случае, твоя голова стала бы неплохим трофеем, — чёрные глаза гнома вспыхнули жёстким блеском. — А так я дам тебе второй шанс и выслушаю твои объяснения.
Орлеандо вздохнул. Поморщился, взъерошив влажные от растаявшего снега короткие волосы на затылке. С высокими гномами всегда было трудно вести дела: те были подозрительными и несговорчивыми, и лишь самые искусные дипломаты с трудом умудрялись найти с ними общий язык. Орлеандо же дипломатическим даром не обладал, а потому всё, что ему оставалось, это говорить правду.
— В общем-то, — он пожал плечами, опустившись прямо в очаг, и огонь тут же окружил его со всех сторон, ластясь под руки. — Я тебе не солгал, король. Это было опрометчиво с моей стороны, не стану скрывать, но я отдалился от нашего лагеря, и кажется, забрёл слишком далеко, — Орлеандо, в отличие от многих монархов, всегда умел признавать свои ошибки, особенно если они были такими явными. Однако глупость и абсурдность данной ситуации всё же заставили его вновь поморщиться.
Горин заинтересовано приподнял тёмные брови. С подозрением и ленивым любопытством он смотрел в спокойное расслабленное лицо саламандра, раздумывая, следует ему верить или нет.
— Это вполне в духе эльфийского ублюдка, — в конце концов недовольно сплюнул он ни с того, ни с сего. — Разместить отряд наёмников прямо на границе.
— Разведчики доносят интересные вести, — Орлеандо снова пожал плечами, но тут же на губах его появилась лукавая полуулыбка. — Но я думаю, мы можем с тобой договориться, король.
— Мне не о чем договариваться с продажными змеями, — оскорблёно фыркнул гном, на что Орлеандо прищурился.
— Подумай хорошо, гномий владыка, — вкрадчиво произнёс князь, уловив нить личной выгоды, которую могла ему принести спонтанная сделка. — Твои диверсанты не знают о нашем прибытии. Провокация на границе провалится, а много бойцов погибнет под огненным штормом моих воинов. Уверен, что хочешь так глупо разбрасываться жизнями своих солдат?
В ответ на слова Орлеандо Горин напрягся. Взгляд его потяжелел и наполнился угрозой, но князь знал, что собеседник ничего не сделает ему. Своими словами он зацепил короля так, что мог теперь диктовать собственные условия.
— И чего же ты хочешь? — сквозь зубы процедил гном, на что Орлеандо довольно усмехнулся.
— О, сущий пустяк, — усмешка его стала ещё шире, и князь подался корпусом вперёд к собеседнику. — Честный обмен: когда буран утихнет, ты позволишь мне уйти отсюда живым и вернуться к моему отряду; в свою очередь я обязуюсь прибегнуть к хитрости и предупредить твоих воинов, что их местоположение нам известно. Это спасёт их жизни и бонусом даст тебе время придумать новую тактику боя.
— Как я могу знать, что ты не обманешь? — хмуро спросил Горин.
— Никак, — Орлеандо повёл плечами. — Ты можешь лишь поверить моему слову.
— Чего я делать не стану, — гном нахмурился ещё больше. — Потому что то, что ты мне предлагаешь — это предательство союзников.
— Формально — нет, — с деловыми нотками в голосе откликнулся князь. — Досаднейшая случайность спугнёт твоих воинов — ах, какая жалость! — он театрально всплеснул руками и посмотрел на собеседника смеющимся взглядом.
