— Ладно, — она быстро убрала руки, — это что-то, что я…?
— Нет, я просто устала. До завтра.
Что со мной было не так?
Я с трудом подавляла крик, пока уходила — мои волосы свисали полукосой через плечо.
Что, черт возьми, со мной было не так?
Я хотела закричать на луну. Если бы был способ вычистить эти воспоминания из моей головы, я бы сделала это в мгновение ока. Мне было бы все равно, если бы мне пришлось засовывать палку в ухо и вытаскивать их по одному. Я бы все равно сделала это.
Я бы избавилась от Говарда и Ральфа и забыла бы о том, что я была Дефектом. Я бы забыла о Далласе. Я бы забыла обо всем. И я была бы просто… человеком.
Это было тем, чего я хотела.
Я замерла на краю деревьев, как раз перед тем, как ветви уступили место бледному пространству усыпанного звездами поля. Я обернулась и слушала, как говорили другие: Уолтер клялся, что когда-то повалил на землю пятиногую корову, Джон Марк говорил, что это был бык, Анна смеялась и называла их парочкой перегнувших идиотов.
Я смотрела на этих трех странных существ, сидящих вокруг костра, и пыталась решить, смогу ли я когда-нибудь вписаться. Они принимали меня, потому что мы выглядели одинаково. И потому что я изо всех сил старалась скрыть тот факт, что все мелочи, которые они делали — все человеческие вещи — бросались мне в глаза, как закат на воде. Правда в том, что я чувствовала, что только мой облик являлся человеческим.
Со мной что-то было не так.
* * *
Я плохо спала. Дым сделал мои кошмары слишком реальными: я могла продержаться в этой темноте всего несколько секунд, прежде чем снова вытаскивала себя наружу. К тому времени, как я смогла открыть глаза, уже рассвело.
— Анна? — я прошла в лагерь, пошатываясь в тисках чудовищной головной боли. — Эй, я…
Анна ушла. Ее место у костра опустело. Рейнджеров нигде не было видно. Остался только Уолтер: он наполовину свисал со своего спального мешка, посередине балансировала пустая бутылка. Она каталась между его грудью и животом, когда он храпел.
Я схватила бутылку и бросила ее в ближайший камень, где она разбилась со звуком выстрела.
— Что, черт возьми? — Уолтер упал, вертя конечностями. — Что…?
— Куда они пошли?
— Кто?
— Рейнджеры! — закричала я. У меня болела голова так же сильно, как и у Уолтера, но по опыту я знала, что единственное, что поднимал его с постели по утрам, — это ужасный шум. — Куда они делись?
— Они ушли — господи! — Уолтер упал, пытаясь показать. — Туда.
Я помчалась сквозь деревья, бежала так быстро, как позволяла моя раскалывающаяся голова. Мир прыгал, и содержимое моего желудка опасно плескалось. Но я продолжала двигаться.
Когда я, наконец, вырвалась на поле, я их увидела. Они не ушли далеко, может, на четверть мили к югу. Я могла добежать.
— Анна! Эй!
Она обернулась и стянула бандану с подбородка.
— Что?
— Мне нужно с тобой поговорить, — крикнула я.
— Так поспеши, — прокричала она в ответ.
Я пыталась. Я чувствовала, что мчалась, как проклятый олень. Но Анна как-то встретила меня посередине — и она просто шла.
— Сделай это быстро. У меня есть дела рейнджера, — сказала она, сверля взглядом. Затем, бросив быстрый взгляд на Джона Марка, она наклонилась и шепнула. — Извините, я должна быть официальной, пока солнце на небе.
— Ой, — я кивнула, отчаянно пытаясь отдышаться. — Верно. Я просто хотела сказать тебе… хах!
Если бы я могла сделать что-то по-другому, думаю, что я бы не спешила, не пыталась бы бежать через поле. Тогда, возможно, я бы не швырнула вчерашний ужин на землю между нами.
— О, Боже, — пробормотала Анна. — Вот.
Она стянула бандану с шеи и дала мне. Я быстро вытерла рот, пытаясь хоть как-то спасти свое достоинство.
— Я только хотела…
— Пей, — она поднесла фляжку к моим губам и осторожно приподняла мой подбородок пальцами. Только после того, как я сделала несколько глотков, она отпустила меня. — Ну, что ты собирался сказать?
— Я… о, вот.
Я попыталась передать бандану, но она отошла.
— У меня есть запасная в сумке. В любом случае, та уже начала вонять, еще до того, как ты вытерла об нее отходы.
Она улыбнулась мне. Я надеялась, что это была хорошая улыбка.
— Хорошо спасибо, — я сделала глубокий вдох. — Я просто хотела сказать тебе, что сожалею о том, как я встала и ушла прошлой ночью. Я не знала, что сказать, и…
— Ну, не извиняйся, — перебила Анна. Она опустила руки мне на плечи и крепко их сжала. — Никогда не извиняйся за то, что заботишься о себе. Думаешь, кто-то еще извиняется за это?
— Ну, нет. Но я… — еще один глубокий вдох, потому что я, честно говоря, не знала, что вылетит из моего рта, — я не думаю, что я такая, как другие.
— Да, все в порядке. Уолтер сказал нам, — легкомысленно сказала Анна.
Мое сердце упало в желудок.
— Что он сказал?
— Что ты была заключенной, и что те люди в Эль-Пасо хотели тебя убить. Все в порядке, Шарли: я знаю, что ты не привыкла к приличным людям, и я понимаю, почему ты ушла. Я просто надеюсь, что не напугала тебя.
— Нет, ты… подожди — откуда Уолтер знал, что я была пленницей? — сказала я, у меня кружилась голова. — Я никогда не говорила ему об этом.
— Он говорит, что ты разговариваешь во сне, — Анна усмехнулась. — Может, я когда-нибудь сама узнаю, а?
— Да, может быть, — сказала я. Правда в том, что я не очень поняла, что она сказала. Я так беспокоилась о том, что мог сказать Уолтер, что не могла ни на чем другом сосредоточиться.
Свист расколол воздух.
— Анна! — Джон Марк нетерпеливо шел вперед. Он махал рукой по кругу. — Идем, свет дня горит!
— Чёртовы таблетки, — буркнула Анна, качая головой. — Они всегда делают его таким нервным на следующий день, — она обняла меня за плечи и обняла. — Ты не можешь быть милой, Шарли. Хороших людей убивают. Мир прожует тебя и выплюнет, если ты позволишь. Так что ты должна быть жесткой, хорошо? Ты должна делать то, что лучше для тебя, и пусть все остальные просто пытаются бороться с тобой за это. Жестко, да?
— Да, — сказала я.
— Хорошо, — она коснулась моего носа кончиком пальца. — Я рада, что нам не пришлось надрать тебе задницу и обмотать тебя колючей проволокой.
— Я тоже, — сказала я.
Она сжала меня в последний раз, прежде чем мы расстались.
— Позови меня, когда в следующий раз будешь в Старом городе, — крикнула Анна через плечо, уходя. — И возьми чертову шляпу, ладно?
— Ага, и прими как-нибудь ванну, — ответила я.
Она развернулась, чтобы улыбнуться мне, и я пыталась запомнить каждую деталь ее улыбки. В следующий раз, когда придут кошмары, я попытаюсь подумать об этом: я буду помнить свет в ее глазах и то, как морщился ее нос, когда она смеялась. Я буду помнить, как солнце проявляло рыжий цвет ее волос.
Я не могла забыть то, что я видела в Далласе, но, может, я смогу похоронить те воспоминания под другими вещами.
Лучшими вещами.
