Гораздо большего.
И в конце концов откусили чересчур много.
У всякой вещи две стороны. Наука способна дать безграничные возможности и сделать жизнь поистине великолепной, но она же способна уничтожить все подчистую и прекратить жизнь вообще. Древние в полной мере постигли эту обратную сторону познания. То, что они сотворили с собой и еще несколькими цивилизациями, по сей день отдается болью в сердечной мышце мироздания.
Целые эпохи минули с тех пор. Свидетелей того страшного катаклизма почти не осталось. А те, кто остался, вряд ли кому что расскажут. Даже С’ньяк почти не сберег воспоминаний — а ведь он был в самом центре событий. В центре того апокалипсиса, который вынудил их искать спасения в Темном мире.
Как вышло так, что он сошел с ума и обратился воплощенным кошмаром? Как вышло, что он воссел на вершине Бездны?
Туман времени скрывает ответы.
Бесконечно древнему и практически утратившему память С’ньяку давно не было дела ни до чего. Вот уже много веков… нет, тысячелетий он не обращал внимания на муравьиную возню, что творилась в окружающем мире. Демоны и смертные копошились где-то внизу, а С’ньяк равнодушно взирал на их суету.
Но сегодня… сегодня С’ньяка обеспокоили сильнейшие нарушения в такульту. Оно распылялось, расслаивалось, утрачивало стабильность. Один за другим архидемоны, эти живые энергоносители, прекращали функционировать.
Периодическое прекращение жизнедеятельности — это нормально. Одни уходят, другие занимают их место — таков естественный порядок вещей. Но в последнее время смертность взметнулась экспонентой.
Лаларту, Лалассу, Нъярлатхотеп, Хастур, Гелал, Ти-Со, Абхот, Кутулу, Акхкхару… все новые и новые… Один за другим, один за другим… Вот только что погиб Шаб-Ниггурат, один из самых ресурсоемких, — и С’ньяка словно кольнуло булавкой в седалище.
Это уже не шутки. Это всерьез. Кто-то явно подкапывается под само его существование.
Такого С’ньяк никак не мог допустить. Он просто обязан был вмешаться.
И он вмешался.
Все, кто участвовал в битве под Кадафом, навсегда запомнили то мгновение. В памяти каждого осталось выжжено огнем — где он в тот момент находился, что делал, с кем сражался.
Ибо среди всех кошмаров Лэнга явление С’ньяка оказалось самым кошмарным.
Вначале над великим ледяным пиком поднялась струя густого фиолетового дыма. Она уплотнялась, расширялась… а потом кверху взметнулось нечто вроде ядерного гриба.
И вместе с ним взметнулся страх.
Хотя какой там страх? Ужас. Кромешный липкий ужас хлынул от этого бесформенного облака. Безудержный, неостановимый, непреодолимый. Достаточно было просто посмотреть туда, чтобы бесстрашный, крепкий как скала боец превратился в хнычущего ребенка.
Даже Креол спрятал глаза, отлично помня, что случилось с ним в тот единственный раз, когда он видел С’ньяка. Да, тогда он был значительно слабее, тогда он был всего лишь магистром… но ему все равно не хотелось испытывать это снова!
Но это бы еще полбеды. В конце концов, на солнце тоже смотреть не стоит — однако люди как-то мирятся с его присутствием в небе. Хобокен мгновенно сориентировался и отдал общевойсковой приказ — в сторону пика голов не повертывать, фиолетовое облако разглядывать не сметь!
Гораздо хуже то, что этот беспредельный ужас — всего лишь побочный эффект. С’ньяк еще даже ничего не сделал — он просто «выпрямился во весь рост». Раздувшись до размеров грозовой тучи, он окинул взглядом весь Лэнг и запустил щупальца в самую ткань реальности.
Для начала он замедлил скорость маны. До предела. Почти до нуля. И не только в свободном эфире, но и в надях — духовных линиях. Везде. По всему Лэнгу. В теле каждого живого существа — смертного или бессмертного.
Если не считать эг-мумий и некоторых других, демоны от этого пострадали мало. А вот люди… все колдуны просто лишились магии. На них словно надели ошейники из хладного железа.
Перестали действовать и заклинания. Потухли огни пиромантов, растаяли снега криомантов, утихли ветра аэромантов. Телекинетики махали руками — и не могли ничего сделать. Теневики с криком выпадали из своей уютной Тени — и тут же оказывались в клыках демонов.
Одним ударом С’ньяк обезмажил армию Серой Земли.
Хуже всех пришлось ифритам и Хубаксису. В отличие от людей, джинны буквально дышат маной и каждый с рождения волшебник. Магия заменяет им мускульную силу, заменяет сердцебиение и кровоток. Лишившись ее, Правое Крыло Огня бессильно опало наземь. Грозные ифриты предстали дрожащими, еле способными двигаться доходягами.
Даже автоматы стали замирать. Их приводит в действие не только мана, но она все же является ключевой энергией. Теперь, когда ее ток прекратился, автоматы стали просто несуразными механизмами, ни за что бы не заработавшими без колдовства.
Не повлияло это на паладинов и Рыцарей Света — ибо им силы придает не магия, но духовная сила и покровительство богини. Не повлияло и на эйнхериев — однажды воскрешенные Дланью Нергала, они жили уже сами по себе, не нуждаясь в притоках маны. Но даже обычные люди почувствовали внутри какую-то пустоту, нехватку.
Многих колдунов это застало в самый неподходящий момент. Малдавия Пушистая, например, как раз в этот момент перекидывалась из огненной кошки в штормовую — и в результате застряла точно посередине. Впервые в жизни бедная колдунья испытала то, что испытывают при превращении проклятые оборотни. Мучительную боль, ломку костей, тошноту — и все ради того, чтобы выплеснуться в нормальную форму, обратиться субтильной женщиной с вертикальными зрачками.
Но она хотя бы осталась жива. А вот Кълар Гаситель в этот момент находился на высоте двух ларгинов — и, лишившись магии, камнем полетел вниз. Погиб и его брат, Късар Могильщик — он как раз выманил на себя целую орду Диких Псов и собирался расправиться с ними Хороводом Молний… но тот не сработал, и колдуна сожрали живьем.
Маршал Хобокен отчаянно пытался спасти положение, но не видел, не находил к этому пути. Повторялось Дориллово Ущелье — только теперь колдуны по другую сторону окопов.
И они бесславно гибнут!
На краю гибели оказался даже сам Креол. Он ведь таки догнал Йага. Этот подлый трус сумел пробегать от Креола достаточно долго, чтобы действие Длани Мардука рассеялось… Ну так что с того? Креолу этого времени тоже было вдоволь, чтобы приготовить новую.
Но когда он попытался ее метнуть… ирония судьбы.
Злая, жестокая ирония. Креол собирался применить заклинание, лишающее сил. Но С’ньяк, можно сказать, применил таковую Длань на всех колдунов в мире. И действовать она будет не несколько минут, а неограниченно долго.
