Но конференция заканчивалась, уже скоро я должна была вернуться в Москву и… А вот что «и», я пока не понимала. За прошедшие несколько недель я неожиданно убедилась в том, что я отнюдь не глупее множества своих сверстников, а кое в чем разбираюсь даже лучше. Несколько раз за последние дни на семинарах и "круглых столах" я выдавала идеи, которые потом долго и бурно обсуждались, и, кстати говоря, отнюдь не только по теме боевой магии. Да что там, я даже нашла кое-что интересное для своей диссертации, надо было только придумать, как органично вписать это в уже разработанную схему работы.
А почему, собственно, я считаю эту схему утвержденной раз и навсегда? Это же моя диссертация, если я захочу, то могу поменять там то, что считаю нужным. И, кстати, меня давно подмывает выкинуть один раздел, который лично я считаю лишним, но на котором настоял Давлетьяров, как на очень выигрышном. А может, пес с ней, с выигрышностью?
Такие крамольные мысли были для меня внове, и я с интересом к ним прислушивалась. Я привыкла полагаться на Давлетьярова, как на истину в последней инстанции. Это было, в общем-то, понятно, по части опыта работы и эрудиции мне было с ним не тягаться. Но только… Ладно, по поводу диплома он мог мне заявить "будешь делать так, как я скажу, и без пререканий", я тогда была в самом деле дурочкой лопоухой. Не то чтобы я за год превратилась в блестящего специалиста, но вполне резонно считала, что кое-чего добиться успела. Ну и долго я еще буду бояться сделать шаг в сторону?
"Чернова, а ведь ты сама себя загнала в эту ловушку, — сказала я себе честно, пакуя чемоданы. — Как обычно, хотела как лучше, а получилось, как всегда. С чего ты, собственно, взяла, что не напишешь диссертацию сама? На Давлетьярове свет клином не сошелся, в твоем распоряжении вся кафедра боевой и охранной магии, с тебя же там пылинки сдувают, любой будет рад проконсультировать. И руководитель твой официальный — вполне приличный маг, в министерстве работает, кроме всего прочего, у него связи есть, он тебе любой материал поможет достать. — Я села на кровать и задумалась. — Так что, Чернова, по всему выходит — ты просто искала легких путей. Спряталась опять за Игоря, мол, потерпеть всего ничего, а с его помощью из дерьма конфетку можно сделать. А что получилось в итоге?"
А в итоге не получалось ничего хорошего. Как ни неприятно было сознавать, но давно, в запале сказанные слова Ларисы Романовны были правдой — уже в моем дипломе влияние Давлетьярова ощущалось очень и очень сильно. Что же будет с диссертацией? Игорь меня переупрямит по любому вопросу, авторитетом задавит, я уже поняла, с ним бесполезно спорить. У меня аргументов не хватит его переубедить, а неаргументированных возражений он вообще не слышит.
"А в результате, Чернова, — сказала я себе почему-то совершенно спокойно и засунула в чемодан очередные «фр-р-р» брюки, — из тебя получится отличный клон. Ничего, что другого пола. Так даже интереснее. Это пока тебе удобно и комфортно так существовать, а если ты Игорю надоешь? А ведь надоешь, как пить дать, когда он, наконец, посмотрит, что из тебя может выйти, убедится, что ничего особенно выдающегося, и потеряет всякий интерес к твоей персоне. И что ты тогда будешь делать, а, подруга? — Я посмотрела на себя в зеркало. Физиономия моя, как ни странно, удрученной не выглядела. — А вот тогда, дорогая моя, ты уже ничего сделать не сможешь, потому что Игорь к тому времени тебе мозги так вправит, что ты сама по-другому мыслить не сможешь. Ты уже и сейчас все пытаешься рассмотреть с его точки зрения. Ну и кому нужен будет клон Давлетьярова, ни на какие ценные мысли без его одобрения и помощи не способный? Нехорошо выходит, Чернова, согласись?"
Чернова в зеркале согласилась. Разговаривать со своим отражением, это, конечно, не совсем здраво, но если больше не с кем, то сойдет.
— И что нам с тобой делать? — спросила я отражение. Оно вслед за мной пожало плечами. — И нечего изображать растерянность. Потому что, подруга, ты прекрасно знаешь, что надо сделать, только это тебе не нравится, вот и все.
Не нравится, конечно, потому что решение в голову пришло радикальное. И последствия у него будут непредсказуемые, потому что предсказать реакцию Давлетьярова на мою выходку я не бралась…
На некоторое время я отвлеклась от своих мыслей, потому что надо было прощаться с ребятами, меняться адресами и телефонами и участвовать в прощальном банкете. Было немножко грустно, конечно, и улетать не хотелось.
Шон все никак не мог успокоиться по поводу подброшенной ему идеи и требовал от меня твердого обещания, что я буду с ним переписываться и помогу, если он зайдет в тупик. Я обещала, потому что в самом деле не хотела терять с ним контакт: способности у Шона были не слишком выдающиеся, зато оригинальные идеи он генерировал с бешеной скоростью.
Мирей и Софи обнимались со мной, плакали и обещали непременно наведаться как-нибудь в Москву, если не с выступлением, то просто в гости. Микки был грустен, и я его отлично понимала: ни до чего серьезного у нас с ним дело не дошло, мне было не до того, да и некогда, если честно. Он оказался очень неплохим парнем, я уже говорила, и, хотя я не собиралась вступать с ним в более близкие отношения, сказать об этом так и не решилась.
Почти два месяца длилась эта конференция, а казалось, недели не прошло. И что я, дура, раньше всегда отказывалась от участия во всяких там конференциях, даже в родном университете? Я считала, что это очень скучные мероприятия. Может, иногда так оно и было, а если нет? Тогда я много потеряла. Впрочем, наверстать еще не поздно.
Да взять хотя бы эту конкретную конференцию: сперва было, конечно, сложно, зато сколько нового я узнала, уж не говоря о том, что познакомилась с отличными людьми! И, к слову сказать, здорово подтянула разговорный английский, теперь я могла трепаться на нем совершенно свободно: с лексикой-то у меня все в порядке, я же говорю, практики не хватало. Я даже по-французски начала немножко понимать, потому что Мирей и Софи порой в ходе оживленной беседы сбивались на родную речь, если не хватало английских слов, так что волей-неволей пришлось приспособиться.
А кстати, почему бы мне и французский не выучить? Уж если я «маг-язык» одолела, то с французским неужели не справлюсь? Немецкий я благополучно забыла, да и ни к чему он мне, а французский определенно пригодится… Я невольно усмехнулась: ничего себе программа-минимум у тебя, Чернова! Ты сперва диссертацию напиши! С другой стороны, одно другому ведь не мешает, а мозги тренировать надо, а то завянут.
Наверно, смена обстановки так на меня подействовала, что я в конце концов все-таки разобралась в происходящем со мной. Только после двух месяцев свободы до меня вдруг дошло, как же тяжело мне жилось последнее время. Не физически тяжело, конечно, но постоянное стремление «соответствовать» уровню Игоря изрядно меня утомило. А зачем, кстати, мне к этому стремиться? Он сам по себе, а я сама по себе. А там, как говорится, что выросло, то выросло. Гения из меня не выйдет, ясное дело, но попробовать-то побарахтаться самостоятельно я могу!
