Кирилл снимал квартиру на втором этаже двухэтажного деревянного дома. В квартире числилось не то четыре, не то пять комнат, из которых одна служила спальней, а одна рабочим кабинетом. Все остальное пространство занимали книги. Впрочем, их хватало и в кабинете, и в спальне. Я как-то поинтересовался, как Кирилл находит нужный том среди этого гигантского количества. Оказалось, у него четкая система распределения — книги такой-то тематики лежат на таких-то стеллажах, и на каждом стеллаже список всех книг на нем с точным указанием полки. А сзади на книжку налеплен ярлычок с кодом, где указана комната, стеллаж и полка, на которой она должна пребывать. Если Кирилл дает кому-то почитать, а этот кто-то может и оторвать этот ярлычок, то Кирилл принимает дополнительные меры по сохранению точного указания места книги. Какие меры? Магические, конечно.
Такси подъехало к дому. Кирилл уже стоял на балкончике и призывно махнул рукой, завидев меня. Я расплатился с водителем и пошел наверх. Дверь распахнулась, и мы обнялись.
Дальше я вытащил из пакета подарок ему — тубус с некой эльфийской рукописью. Это моя покупка, сделанная прошлой осенью у одного унтера, снявшего тубус с убитого эльфа. Я сам ее попытался прочитать, но понял только самое начало, которое было написано на доступном мне квенья. Последующий текст становился непонятен — не то потому что был зашифрован, не то потому что было использовано какое-то старинное письмо, о котором люди кое-что слышали, но только слышали. А второе хобби Кирилла — это расшифровка разных тайнописей. Не знаю, он их реально расшифровывает или просто приятно проводит время, разбирая, что за сведения скрыты за этим отрывком непонятного текста. Впрочем, и кожаный футляр, и сама рукопись были украшены эльфийскими орнаментами, потому выглядели достойно. Кирилл поблагодарил меня и в ожидании, пока я переобуюсь, вперился глазами в текст. И когда мы прошли в комнату, тоже старался не отрываться от него взглядом. Как только понятный текст кончился, он оторвался, наткнулся на мой ехидный взгляд, смутился и отложил рукопись.
— Я ее завтра еще погляжу. У меня сейчас в студентах есть полуэльф, весьма смышленый паренек. Попробуем с ним вместе разобраться.
— Разбирайтесь, разбирайтесь… У вас есть возможность превзойти нашу Академию. Никто в ней не продрался далеко.
— Да, Юра, ты не меняешься с возрастом. Тебя бы к нам вступительные экзамены принимать поставить. А я бы после тебя студентов принимал на курс, и мне за это ноги целовали, как спасителю и избавителю от тебя.
— Э, Кирилл, не только ты такой хороший администратор. Меня и в Твери используют для наведения шока и трепета на студентов из аборигенских дворян. Разве моя слава их истребителя досюда не докатилась?
— Нет, здесь тебя знают только как истребителя подводных чудовищ, после которого исследовать трупы бесполезно. Есть один новый и непонятный орган — и тот прострелен и исследованию не подлежит.
— Нырните в Чебоксары и познакомьтесь с этим органом в дееспособном состоянии.
Так мы подкалывали друг друга, потом перешли на рассказы о сегодняшнем житье-бытье, о работе, о прошлом…
Кирилл приволок из кухни стол на колесиках, где были разные напитки и легкая закуска. Напитки в основном безалкогольные, ибо Кирилл сегодня наугощался алкогольными. А у меня тоже не было охоты к алкоголю: не тот настрой. Поэтому мы пили лимонад, какие-то сложные фруктовые компоты (а кто же их, интересно, Кириллу делал?), потом чай. Потом кофе. Причем кофе мы, как старые разгильдяи, напились уже под вечер. Часов в восемь и Кириллу слегка есть захотелось, а мне уже не слегка, потому заказали горячее в недальнем трактире, и нам его принесли. А с горячим и по рюмке коньяка приняли. А больше и не надо. С хорошим собеседником — только для запаха.
Узнал я много нового об изнанке жизни университета и города Казани.
Пожаловался ему на клоунаду с привратником и пропуском на территорию только ослов,[9] но тут Кирилл мне ничем помочь не мог. У него это восторга не вызывало, зато окружение ректора от этого пребывало в совершенном удовольствии и все думало о том, чего бы такого выдумать еще. Ну а городская власть на это смотрит как на достопримечательность города и только тихо улыбается при виде такого цирка.
С прошлогодними племенами что-то творится непонятное. Точнее, не с ними, а с реакцией властей на них. Университет замучили требованиями разных планов по работе с племенами и списков участников экспедиции. Потом было какое-то бюрократическое просветление, то есть ничего не стали требовать больше, потом объявили, что научной экспедиции не будет. Еще позднее пересмотрели решение, сказав, что будет военная экспедиция с небольшим научным сопровождением. Неделю назад отказались от всякого научного участия. Кирилл подозревает, что дело кончится применением военной силы. Чем племя досадило военным — непонятно.
Я попросил Кирилла рассказать, не нарушая всяческих секретов, как ведут себя эти аборигены в общении.
Кирилл ответил, что они вроде как доброжелательны.
У них есть приветственный жест: подносят левую руку к подбородку и как бы отдают честь, только ниже, чем мы. При встречах вперед выходит переговорщик. А остальные стоят сзади с оружием наготове. Найти подходящий язык общения не удалось, переговаривались жестами. Потом освоили десяток слов с каждой стороны. Их язык очень труден для произношения, полно шипящих и щелкающих звуков, а еще у них есть звуковая модуляция слов. Вроде как одни и те же слова с разной модуляцией означают разное. Когда экспедиция и аборигены убедились, что угрозы друг от друга нет, можно было приходить в стойбище племени и находиться там. Аборигены угощали лесными орехами и ягодами. Их дети брали конфеты, когда у кого-то из военных конфета завалялась. Сахар тоже брали. Меновая торговля была, племя предлагало меха. Взамен брали спички, соль, пустые жестянки из-под консервов. А что еще солдат может дать?
Образовалось несколько военно-полевых романов, ибо тамошние девушки были достаточно откровенны в своих желаниях. Был случай, когда мамаша такую девицу застала с унтером. Дождалась, пока унтер закончит свое дело, потом колючим прутом погнала девицу в дом. Догадаться, замужем девица или нет, можно только по наличию рядом детей. В нарядах и прическах нет никакой разницы.
Вообще они низенькие, не выше метра пятидесяти. А большая часть даже ниже, чем полтора метра. Цвет кожи я уже знаю. Волосы чаще черные, но встречаются и рыжие, глаза черные. Волосы и мужчины, и женщины обрезают ровно по плечи, только женщины в волосах носят нечто вроде гребня из кости, а мужчины ничего. Одежда частично из оленьей кожи, частично из привозных тканей. Рубашка и штаны у мужчин, рубашка и юбка у женщин. Женщины постарше носят покупные шали на плечах. На ногах мокасины из оленьей кожи. Вот такие, какие сейчас на Кирилле. Он их выменял на запасной комплект посуды, и они ему очень нравятся: нога дома в них отдыхает. По улице же в них он не ходит.
