– Ладно же! – рассмеялся Тенгиз и, нырнув, ухватился за дельфиний плавник, твердый, как обтянутое резиной дерево.
«Морской конь» выпрыгнул на поверхность с такой быстротой, что Тенгиз едва не слетел с изогнувшейся черной спины. Вода вспенилась и с шипением понеслась назад.
– Ты только не увлекайся! – закричал Тенгиз, выплевывая соленую волу и пытаясь обхватить дельфина коленями, как неоседланную лошадь.
Когда тело дельфина погружалось в воду чуть глубже, струи воды «хватали» Тенгиза за ноги, норовя сорвать со спины «морского коня». Они неслись в открытое море со скоростью в добрых пятнадцать узлов.
Вдруг повсюду: слева, справа, впереди – возникли большие гладкие тела. Они взлетали и падали. Длинные челюсти, усеянные иглами зубов, большие насупленные лбы. Черный красавец чуть поменьше того, что нес Тенгиза, выскочил из воды, буквально «встал» на хвост и прогарцевал так метров десять. Дельфины ныряли и выпрыгивали из воды. Тенгиз понял: это не случайные движения, а единый феерический танец.
«Большое дельфинье шоу!» – восторженно подумал Тенгиз.
Черт возьми, а ведь всё представление – для него. Он совершенно точно знал: это его шоу!
Только его дельфин не прыгал, не нырял, а ровно скользил по поверхности. Тенгиз видел прикрытое клапаном дыхало. Иногда он слышал, как оттуда с шумом выходит воздух. Но этот шум был лишь одним из множества звуков, издаваемых дельфином. «Морской конь» хрипел, свистел, хрюкал (очень забавно), выдавал тоненький, почти ультразвуковой писк… Жаль, что Тенгиз не умел разговаривать с дельфинами.
Неожиданно вся стая одновременно поднялась над водой.
А тот, что нес Тенгиза, развернулся по пологой дуге и заскользил к берегу. Шоу закончилось.
Тенгиз испытал некоторое облегчение. У него дух захватывало от восторга. Но руки устали, а нестись по морю на дельфине особенно приятно, если знаешь, что тебя вернут на берег.
«А то ведь мы могли бы доплыть и до материка!» – мелькнула мысль.
Метрах в сорока от камней дельфин резко замедлил движение – и Тенгиз соскользнул с его спины. Черный красавец свистнул, толкнул человека носом (таким носом можно протаранить акулий бок!), хрюкнул, когда человек погладил его по спине, и умчался догонять стаю.
– Спасибо, брат! – крикнул ему вслед Тенгиз. – Увидимся!
«Бог мой! – подумал он. – Меня это даже не удивляет!»
И медленно, потому что руки здорово устали, поплыл к берегу…
Когда Тенгиз растянулся на песке, Анк сел рядом.
Сын Древней молчал. Тенгиз – тоже. Солнце грело его спину даже сквозь плотную облачную вату. Но без обычной свирепости.
– Тебе понравилось? – спросил Анк.
– Да!
«Так я и знал!» – подумал Тенгиз.
– Брат, – спросил он, – каким был мир Древних?
Тот-Кто-Пришел не был застигнут вопросом врасплох. Для этого он видел и понимал слишком многое. И слишком быстро мыслил. Поэтому человеческому существу было почти невозможно удивить его или смутить. Но отвечать он не торопился. Золотистые глаза сына Древней оглядели свинцовую поверхность океана, потом – набухшие влагой сосцы туч.
Тенгиз встряхнул головой, и брызги упали на золотистую кожу.
– Тебе там понравилось бы, – сказал сын Древней. – Да, тебе понравится.
Он снова замолчал. Тенгиз не торопил, зная, что это лишь начало ответа.
– Тогда, – продолжил Анк, – все было связано. И живые существа были связаны между собой так же, как континенты.
– Гондвана? – произнес Тенгиз в наступившей паузе. – Но это… – он, похоже, обращался сам к себе, – почти шестьдесят…
– Нет, – Анк качнул головой. – Человеческое знание путается само в себе! Оно мертво. Кому из Детей Дыма придет в голову, что дрейф материков может быть ускорен или замедлен? Что течение магм зависит от единства мира больше, чем от физических законов? Что рост гор можно остановить, как я, – короткий взгляд на небо, – останавливаю этот дождь, чтобы ты без помех дослушал мой ответ.
– Мне, – сказал Тенгиз. – Мне такое могло прийти в голову. И не только после встречи с тобой.
– Ты не физик, – Анк нахмурился. Сейчас он был почти неотличим от человека. – Да, мир был един. И это был мой мир. Я правил в нем, я направлял его так, чтобы движение частей, движение вспять или безудержный рост не нарушили гармонии.
– Ты знаешь это из своей генетической памяти? – спросил Тенгиз. – Или – из инкарнации? Или – как там это называется? – Тенгиз рассмеялся.
Ему вдруг стало весело и легко.
– Пустое, – отвечал Анк. – Память знания, память кармы, память клеток – пустое. Все свершившееся – существует. Всё, что еще не свершилось, – тоже существует. Когда у тебя, как у Древних, появится орган, которым можно чувствовать Прошлое, ты поймешь. Правда, – в его голосе проскользнуло сожаление, – сами Древние редко им пользуются. Госпожа приучила их познавать Прошлое только через нее. Это было необходимо. Однако это делает их скучными. Память – она во всём, брат.
– Я имею в виду, – уточнил Тенгиз, – ты сам, лично ты, помнишь, как правил миром Древних?
– И да, и нет, – отозвался Анк. – Да, потому что – сам. Нет, потому что не я, потому что не я один. В те времена у меня были десятки воплощений. – Сын Древней коснулся середины груди. – Все они были разными. По облику. Но все они были мной. Если не можешь понять – просто запомни. Понимание придет.
– Что значит «правили»?
– Создавали законы. Природные, внутренние. Например, наш мир был теплым и живым почти на всем своем протяжении. И не было пустынь из льда и песка, не было палящего зноя и снежных бурь. Это был очень хороший мир. И очень разный. Но разный иначе, чем нынешняя Земля.
– Трудно поверить, – пробормотал Тенгиз. – Все-таки есть смена времен года, климатические пояса, я, конечно, не геофизик, как ты верно заметил, но есть же здравый смысл!
– Есть, – согласился Анк. – Есть ветры и течения. Есть горы, которые можно поднять, чтобы заслониться от ледяного ветра, и облака, которыми можно укрыться от солнца, когда солнце становится слишком свирепым.
– Раз ты все знаешь, скажи тогда, отчего вымерли динозавры? – спросил Тенгиз и рассмеялся.
Он не очень-то верил тому, что говорил юный бог.
– Не отвлекайся! – сказал Анк. Было странно видеть строгое выражение на столь юном лице.
– Допустим, – не стал спорить Тенгиз, – ты управлял климатом и устроил рай на земле. И львы у тебя питались травой, а олени спали вперемешку с волками.
– Львы не могут питаться травой, – возразил Анк. – Для этого у них неподходящие внутренности. Конечно, можно изменить изнутри и льва, как Госпожа изменила Древних. Но лев красив как лев, а не как зебра!
– Стоп! – перебил Тенгиз. – Ты сказал: Госпожа изменила Древних?
