— Я разобралась. Философский камень кладется сюда. — Она положила его в похожий на клетку держатель, укрепленный на конце веретена. — Теперь поверни колесо.
Кэролайн уселась на табуретку и поработала ножными педалями. Колесо бесшумно и мягко пришло в движение. Начинающая чародейка осторожно вылила красную ртуть в желобок на раме. Жидкость начала медленно капать на колесо, пока вся поверхность обода не окрасилась серебром. Кэролайн остановила колесо и потрогала его. Сухо. Красная ртуть впиталась в дерево и застыла, словно краска.
— Есть! — Эмили указала на веретено. — И времени много не потребовалось. Они сделали это. — На кончике веретена философский камень начал испускать призрачное белое сияние, очень похожее на лунный свет. — Попробуй.
Кэролайн взяла немного волос, намотала на колесо и захлестнула веретено золотистой петлей. Потом она нажала на педаль и снова запустила колесо, быстро и умело пропуская волосы между пальцев. Спустя минуту девушка остановилась.
— Что-то не так.
— Все в порядке. Почему ты прекратила?
— Не работает. Смотри, они выглядят, как и прежде.
— А как им еще выглядеть? — Эмили отмотала кусочек пряжи с веретена и согнула в пальцах. Нить осталась согнутой. — Твердая и тяжелая. Это металл.
Кэролайн кивнула и вернулась к работе. Колесо крутилось, веретено вертелось, волосы текли сквозь ее руки.
— Оставайся со мной, Хэл, — шептала она всю ночь. Из-под ее рук змеились нити чистейшего золота.
Приходит время, сказала себе Кэролайн, когда ты должен лицом к лицу встретиться с неприятной действительностью. Принять суровую правду. Признать, что, несмотря на все планы, усилия и пристальное внимание к деталям, некоторые вещи просто не собираются получаться так, как тебе хотелось.
Если точнее, ее невестины подружки никогда больше не наденут свои платья.
И все-таки это оказались две восхитительные недели. Время, о котором она когда-нибудь станет рассказывать своим детям и внукам, восхищенно всплескивая, а то и размахивая руками. Была бешеная скачка от башни в город. Отчаянная попытка доставить Хэла к хирургу. Карета, ложившаяся набок при поворотах. Взмыленные лошади и решительный гном на козлах. А потом им предстояло обменять золото на букмекерские карточки, и снова яростная скачка по городу. Каждый из них прихватил по пачке таких карточек и, стараясь избегать гвардейцев принца Кеннета, проталкивался по забитым охваченными паникой толпами улицам, отыскивал букмекеров и требовал выплаты, прежде чем те покинут столицу.
А великое критическое противостояние в Палате лордов еще только намечалось. Кэролайн успела побывать и там, сразу за принцем Джеффри, когда он, ногой распахнув дверь, вошел в зал с мешками золота в каждой руке, высокий, широкоплечий и разгневанный. Его высочество швырнул мешки на стол, монеты высыпались и раскатились в стороны, а он потребовал полномочий задействовать армейское подразделение и восстановить порядок в городе. Кэролайн решила, что никто никогда не был так прекрасен, она никогда не испытывала такой гордости.
Охваченные жадностью и к тому же изрядно напуганные творящимся под окнами бесчинством, члены Совета нехотя согласились. К ночи все закончилось — беспорядки были пресечены, мародеры разогнаны, королевские гвардейцы водворены обратно в казармы. Евреи возвращались домой. Принца Джеффри всюду чествовали как героя, а принц Кенни впал в немилость. На следующий день его величество тихо сообщил Совету о своем отречении и передал трон Джеффри. Даже теперь Кэролайн охватывало теплое сияние гордости, когда она смотрела на мужа. Но все-таки — надо иметь чувство реальности.
— Отложи гроссбухи. — Принцесса пересекла кабинет, вытянула перо из пальцев Джеффа и чмокнула принца в щеку. — Это же день нашей свадьбы. Заботы могут подождать до завтра.
— Столько еще надо сделать, — вздохнул Джефф. — А до коронации всего две недели.
— Знаю, знаю. И вы, — обратилась она к сборищу финансовых советников, — давайте. Если не заметили, идет свадебный прием. Идите туда. Веселитесь. Танцуйте, ешьте, напивайтесь. Валите отсюда. Кыш.
Пряча улыбки, мужчины покинули кабинет. Джеффри начал что-то говорить, но Кэролайн заставила его умолкнуть, запрыгнув к нему на колени и усыпав лицо поцелуями. Затем она встала и потянула принца из кресла.
— И ты тоже. Ты не можешь пропустить собственный прием. Люди решат, что я устраиваю скучные вечеринки.
Джефф поднял руки.
— Ладно, ладно. Иду.
Он надел камзол, но когда обернулся, Кэролайн уже успела окунуть перо в чернильницу и составляла на клочке бумаги свой список.
«Коронационное облачение, — писала она. — Позирование для портрета. Подарки фрейлинам. Подать чай!» Последнее принцесса подчеркнула двумя чертами и собиралась добавить третью, когда Джефф изъял у нее перо.
— Я не могу появиться на приеме без жены, — заявил он. — Люди решат, что мы поссорились.
— Иду-иду.
Она взяла его за руку, и они вместе направились по коридорам в Большой зал, где играл оркестр, столы ломились от жареного мяса и птицы, а праздничный бал шел полным ходом. Облитый глазурью многоярусный свадебный торт вздымался на двенадцать футов вверх. Два резных сахарных лебедя плавали в фонтане с вином. Джефф углядел, что его советники сгрудились около фонтана, взял у проходящего лакея с подноса бокал шампанского и направился к ним. Собравшись вместе, принц и советники тут же погрузились в обсуждение финансовых проблем.
Кэролайн покачала головой и двинулась в обход по залу. Она заметила, что ей машут две девушки, стараясь привлечь ее внимание. Эшли и Бренна уже сменили платья подружек невесты на другие наряды и снова присоединились к празднику.
— Смотрите, — сказала Эшли, — вон принц Кеннет. Ой, я и не знала, что он такой красавец. Как ты думаешь, не потанцевать ли нам с ним?
— Нет! Я хотела сказать, гм, я сейчас вернусь.
Кенни получил утешительный приз. Его провозгласили кронпринцем Лосшира, Мелиноверского протектората, и он стал носить Лосширский крест как символ своего статуса. Его окружали верные приспешники. Приблизившись к ним, Кэролайн с удивлением обнаружила, что старший принц беседует с Румпельштильцхеном.
— В этом не было ничего личного, — уверял Кенни. — Погром был устроен исключительно по финансовым соображениям. Черт, некоторые мои лучшие друзья — евреи.
Румпельштильцхен пребывал в скептическом настроении. Кэролайн подошла к ним.
— Это ужасно, — заметила она, — преследовать людей из-за денег.
— Ах, ваше высочество, — в голосе кронпринца прозвучал еле уловимый сарказм, — ваше собственное возвышение в королевское достоинство было, насколько я понимаю, результатом чистейшего альтруизма.
