Денис был готов лететь вперёд, без завтрака, без того, чтобы найти ручеёк и немного взбодриться, поплескав на лицо. Без того, чтобы проверить, в каком состоянии обувь и не собирается ли она развалиться прямо сейчас — а, между прочим, в шатрах племени Грязного Когтя можно было найти иголки и нитки. Маму бы разозлило такое легкомысленное отношение к еде и собственному здоровью, но сейчас Денис старался не думать о маме. Нет, он по-прежнему скучал, но стоило закрыть глаза, как кожей начинал чувствоваться этот чужой, чуть ли не враждебный взгляд.
— В темноте будет отлично видно путеводный огонь, — сказал Максим, снова будто разговаривая сам с собой. — Когда мы дойдём… если мы дойдём, мы, наверное, найдём там что-то восхитительное. Или не найдём ничего. И тогда это путешествие, как я и говорил, станет самым ненужным путешествием на свете.
— Это я говорил, вообще-то, — встрял Денис.
Максим окинул его отсутствующим взглядом. Ковыряясь в носу, он выглядел отнюдь не глупо: словно генерал, на закате тяжёлого, кровопролитного боя, в котором полегли почти все его солдаты, который размышляет, каким бы из героических способов ему умереть. Денис почувствовал лёгкую зависть: хотел бы он уметь так же!
— Что ж, пусть ты. Не видел Доминико?
— Наверное, улетел к маяку, на разведку.
— Он не мог. В маяк должны войти мы вместе. Если он вернётся туда один, то случится нечто непоправимое. Быть может, он исчезнет, как будто его и не было.
— А ты? — спросил Денис.
— Я не исчезну, — самоуверенно сказал Максим. — Я буду всегда.
Дениса не слишком волновала судьба приведения. В конце концов, на то он и бесплотен, чтобы меньше попадать в неприятности! Мальчик оглядывался по сторонам: возможно, в одном из этих шатров могла остаться еда, но даже если так, вряд ли она способна возбудить аппетит даже у трёх голодных детей. Порыв немедленно сорваться с места, как соскучившаяся по полёту птица, уже прошёл, зато дало о себе знать кусачее живое существо, что живёт внутри, прямо за пупком, и смотрит, должно быть, через него на мир, как в дверной глазок.
— Сейчас, сейчас, — бормотал Денис, пытаясь успокоить своего дракончика, и беспомощно оглядывался по сторонам.
Он бы съел сейчас даже гречневые голышки из сна.
Мысль о Варре в переднике заставила его нос чувствовать в воздухе фантомные запахи не то жареной, не то пареной пищи. Денис готов был съесть даже варёную свеклу, которую дома не жаловал.
— Варра, — спросил он, найдя глазами девочку. — Что у нас на завтрак?
— Скорее, на ужин, — заметила Варра. Она не любила размытые определения и всегда стремилась внести точность.
Денис воспрял духом.
— Тогда — на ужин!
— Ничего. Ты что, не видишь, какая вокруг пустота?
Денис разочарованно выпятил нижнюю губу.
— Мы можем вернуться в лес, и…
Он вспомнил о мёртвых зверюшках, свалявшуюся шерсть и слипшиеся перья, и сглотнул слюну, которая вдруг показалась горькой. Как он мог даже о таком подумать?
— Какая мерзость! — воскликнула Варра. — Ты хочешь, чтобы мы ещё раз убили тех бедных зверей?
— Мясо уже вряд ли к чему-то пригодно, — заметил Макс. — Времени прошло достаточно.
— Может, тогда, ягоды или грибы… — беспомощно сказал Денис.
Он оглянулся на лес (который окрестил про себя кукушкиным) и окончательно отказался от этой идеи. Ветви качались на фоне чернеющего неба, будто пытаясь отчиститься таким образом от какой - то липкой грязи. Иногда движение воздуха вдруг приносило со стороны чащи зловоние. И, в конце концов, Денис в отчаянии воскликнул:
— Ну приготовь что-нибудь! Ты же женщина.
— А ты должен быть добытчиком, — хладнокровно парировала Варра.
Денис хлопнул себя по лбу.
— А как же волшебство? Так это я мигом.
Он ненадолго сосредоточился, потом принялся извлекать из воздуха булочки для тостов, грецкие орехи, листья салата, молоко в стакане (которое, как оказалось позже, нельзя было ни выпить, ни вылить), помидоры, такие красные, будто они собирались вот-вот детонировать, огурцы, похожие на рвущиеся в небеса ракеты. Мяса не было: каждый раз, когда Денис брался описывать куриную ногу, перед глазами вставали мёртвые зверюшки. Свалявшаяся шерсть их пахла нафталином и как будто щекотала горло, отчего у мальчика начинались рвотные позывы.
Впрочем, и того, что он смог описать, было более чем достаточно.
К изумлению всех действующих лиц (и в особенности скептичного наблюдателя — Макса), получилось довольно неплохо. Варра покрошила все ингредиенты на листах салата, сдобрила горошковым перцем, который рос прямо здесь, между двух шатров. Даже картонный привкус отошёл на задний план, напоминая о себе разве что угловатостью очередной булочки. Тем не менее, девочка осталась недовольна:
— Тебе стоит ещё попрактиковаться в волшебстве. Всё это, похоже, нигде не росло. Я даже боюсь предположить, откуда оно могло появиться.
Ужин завершился, когда окончательно стемнело и от бывшего стойбища сиу остались только силуэты, которые, кажется, можно было легко повалить, задев ногой. А то и пройти насквозь. Неуютное ощущение, будто вокруг декорации спектаклей, которые больше никогда не будут поставлены, не покидало Дениса.
Пора было трогаться в путь. Теперь этого хотели все. Холодный ЗОВУЩИЙ СВЕТ мерцал на горизонте. Он казался значительно ближе, пламенел, как налившаяся соком виноградина и притягивал все взгляды. Ни Денис, ни его брат не могли сказать, когда он зажёгся. Или, может, огонь там, на маяке, горел весь день, просто из-за яркого солнца его не было видно?
— Расскажите мне об этом огне, — попросила Варра. Она очень точно угадала по лицам мальчиков, что у них на уме.
Ребята ответили одновременно:
— Это что-то, что, может, вернёт нас домой, — сказал Денис.
— Это что-то, что может спасти этот мир, — задумчиво сказал Максим.
Денис, посмотрев на брата, неуверенно засмеялся, но Макс не ответил. Серьёзный, он восседал на камне, на котором, наверное, точили сиу свои ножи и копья, как малолетний король.
— Спасти от этого? — спросила Варра, не уточняя, что имеет ввиду. Каждый в этом маленьком кругу был в курсе происходящего. — А зачем ОНА съела всех этих сиу? Они что, не подчинились?
Денис задумался: откуда девочка знает, что ТЕНЬ предпочитает женское обличие? Макс, кажется, ничего не заметил, а вот Доминико исполнился бы подозрениями, если б только не исчез без следа.
— Всё очень сложно, девочка, — осознанно или неосознанно копируя интонации взрослого, сказал Макс. Варра посмотрела на него, как на своего младшего брата, но что-то заставило её придержать вертевшуюся на языке ехидную фразу про малышей, которые думают, что они самые умные на белом свете. — Представь, что всё на свете — не такое, каким является. Люди, которые живут в своём крошечном мирке, думают, что разбираются в том, как надо жить и как надо умирать… Во всяком случае, в своей-то жизни точно разбираются. Глупыши! Знанию, когда и что сеять, чем болеет скот и о чём секретничают дети, далеко до знания законов вселенной.
