Странно: теперь, узнав, что на самом деле даркованин, он думал о Земле чуть ли не с сожалением — как о чем-то, ставшем неотъемлемой частью его существа.
Но официально он все равно оставался землянином. Когда Джефф Кервин принес ребенка в Приют Астронавта и зарегистрировал там как Джеффа Кервина-младшего, с точки зрения закона, ребенок стал гражданином Земной Империи. И юридически империя была вправе послать его туда, куда ей, империи, заблагорассудится.
— Джефф, — медленно произнесла Элори, — твой отец был Арнад Райднау. Это объясняет, откуда у тебя дар эмпатии, и почему мы этого никак не ожидали. Да ты ведь до сих пор так и не понял, что это значит! Нам надо как-то предупредить их, в Арилинне — обязательно предупредить! Они ведь могут попробовать начать Подъем, а Остер до сих пор в контакте со шпионом, Раганом, и сам об этом даже не подозревает!
Страх стиснул Кервину сердце холодной лапой.
— Но, Элори, как мы можем их предупредить? Они там, а мы здесь. Даже если нам удастся выбраться из Земного сектора — в чем я сильно сомневаюсь — до Арилинна еще тысяча миль. Если только… ты имеешь в виду телепатически?
— Нет, без линии релейной связи у меня ничего не получится — сейчас, по крайней мере. Но разве ты забыл? У самой границы Земного сектора лежит Тендара, а в Тендаре есть комъинский замок. Там всегда есть Хранительница; всегда есть кто-то, кто может управиться с дальней связью. И старый Хастур.
Хастур! Вот кого сейчас точно не хватает — этого непреклонного, здравомыслящего старика! Расскажи ему Кервин все тогда — и кто знает, как развивались бы события?
— А ты, Элори, разве забыла? — произнес он с болью в голосе. — Комъины — все, не только арилиннские — отвернулись от нас. Наверняка из Арилинна разослали сообщения по всему Даркоуверу.
— Прекрасно помню, — кивнула она. — Но попытаться мы обязаны, иначе вся их затея с Подъемом обречена с самого начала. Да, конечно, если они настолько обезумели, что решили взяться за Подъем без Хранительницы вообще или с недостаточно квалифицированной Хранительницей — тогда провал на девяносто девять процентов гарантирован. Но хотя бы один шанс на успех остается! А ты — теперь, когда мы точно знаем, что ты не марионетка землян — мог бы вернуться в матричное кольцо! — Бледное лицо ее горело энтузиазмом. — О, Джефф, это так много значит для нашего мира!
— Милая, я рад бы рискнуть, — отозвался Кервин, — но разве ты не понимаешь: мы все равно, что под арестом! В сообщении, которое продиктовали по телефону, нам запрещается покидать границы Земного сектора или уходить из гостиницы больше чем на час. Если мы не за решеткой, это ничего не меняет!
— Да кто дал им право… — Теперь в ее голосе была надменность принцессы, всеми почитаемой, чуть ли не боготворимой Хранительницы. Она сдернула с вешалки серый плащ с капюшоном, купленный Джеффом в Арилинне, чтобы скрыть ее золотисто-рыжие волосы, и заявила: — Если ты отказываешься, я отправлюсь одна!
Она развернулась к двери, но Джефф схватил ее за руку.
— Элори, ты это серьезно? — Ответ он прочел в ее глазах и больше ни секунды не колебался. — Тогда и я рискну.
Оказавшись на улице, она полетела с такой скоростью, что Кервин едва поспевал за ее легкими шагами. Начинался вечер; на улицах лежали кроваво-красные отсветы, а от подножий высоких зданий украдкой выползали тени, темно-лиловые и длинные. Они уже приближались к границе Земного сектора, и в голову Кервину начало закрадываться подозрение, не безумие ли это. Наверняка его остановят у ворот, если описание уже разослано по всем постам. Ему захотелось предупредить Элори, поинтересоваться, какой у нее план; но она неслась такой стремительной и решительной поступью, что Джеффу пришлось сосредоточиться на том, чтобы не отстать.
Огромная площадь, отделяющая Земной сектор от Старого города, была полупустой. За нею, на даркованской стороне, теснились многочисленные магазины, лавочки, бары и конюшни. У шлагбаума дремал на стуле охранник в черной форме; но, когда приблизились Элори и Кервин, он встрепенулся, вскинул голову и произнес:
— Прошу прощения, предъявите, пожалуйста, удостоверения личности.
«И что теперь?» — Кервин открыл было рот, но Элори опередила его; она выпрямилась, откинула серый капюшон — ослепительным нимбом на волосах ее вспыхнули последние лучи Кровавого Солнца — и выкрикнула громкую отчетливую тираду — да так, что по площади загуляло эхо. Кервин не уловил ни одного знакомого слова.
Но по всей площади, заслышав древний призывный клич, в изумлении оборачивались дарковане.
— Комъин вай леронис!.. — выкрикнул кто-то.
— Комъин!
Молниеносным движением Элори сбросила капюшон с головы Кервина и схватила его за руку. Охранник медленно поднимался на ноги, ничего не понимая, собираясь запротестовать… Но на площадь уже стекалась собравшаяся, словно по волшебству, оглушительно гомонящая толпа. Человеческий вал захлестнул охранника; будто на гребне волны, Элори и Джефф пронеслись мимо шлагбаума; словно подчиняясь некоему заклинанию, в толпе перед ними открывался проход, а из-за спины доносилось почтительное бормотание и выкрики. Запыхавшийся, оцепеневший от изумления Джефф обнаружил, что они уже на дальней стороне площади, а между ними и охранником у шлагбаума раскинулось настоящее человеческое море. Сотрясаемая нервным смехом, с ярко сверкающими глазами, Элори потянула Кервина за руку, и они нырнули в одну из боковых улочек.
— Быстрее, Джефф! Пока снова не собралась толпа — узнать, в чем дело.
Не переставая дивиться и восхищаться, Кервин последовал за девушкой. До чего здорово придумано — использовать престиж комъинов, чтобы устроить массовые волнения… впрочем, это могло кончиться довольно крупными неприятностями. В Имперской Миссии терпеть не могли, когда массовые беспорядки случались прямо под боком, и давным-давно были отработаны стандартные репрессалии.
— У меня не было другого выхода, — вполголоса проговорила Элори, оборачиваясь к нему. — Неужели ты до сих пор так и не понял, Джефф, насколько это важно?
Нет, до конца он этого так и не понял. Но сейчас вопрос заключался совсем в другом: в том, чтобы доверять Элори; доверять ей так же безоговорочно, как она доверяет ему.
— Куда мы?
Она махнула рукой в сторону крепостных башен, отсвечивающих радужно искрящей белизной на фоне темных гор, высоко вознесенных над равниной и холодно взирающих на простирающийся под ними город.
— В комъинский замок, — тихо сказала она.
Кервин присвистнул. Кроме нескольких наиболее высокопоставленных фигур в иерархии этого форпоста Империи, никому из землян не доводилось переступать порога комъинской твердыни — и то по специальному приглашению.
