Тревогу у Боба с опозданием вызвали слова, сказанные Полти чуть раньше.
— Полти, но это же был не Джем-бастард.
— Чего?
— Ну, тот парень, что сидел посередине. Малый-калека, тот, что в замке жил — он ведь был светловолосый. Жутко светловолосый. И бледный-пребледный. Полти, а этот — он же смуглый. Ну, вспомни — руки, подбородок... И он выше ростом — бастард то есть.
Полти вздохнул.
— Боб, ну будет тебе! Бастард наш, как тебе должно быть отлично известно, мастер преображаться. Он же колдун самый настоящий.
— К-колдун?
— Помнишь того старого грязного вагана, что жил в лесу?
С ухмылкой, которая должна была порадовать Полти, Боб сложил ладони трубочкой и негромко проговорил нараспев:
— Безглазый Сайлас! Безглазый Сайлас!
— Попал в точку. Ваганское колдовство. Вот этот-то треклятый ваган и обучил бастарда всему, что сам умел. Ну, ты только подумай своей башкой: трудно ли калеке, который вдруг выучился ходить ножками, как мы с тобой, Боб, ходим, взять да и преобразиться до неузнаваемости? Сбить нас со следа трудно ему, что ли? Ему это, Боб, пара пустяков! Ты что, забыл, как раз его молнией ударило, а он жив остался?
— Но... но как же тогда его смогут казнить? — ошарашенно вопросил Боб.
Полти не совсем понял вопрос друга.
— Но ведь калиф нам во время пиршества все доподлинно сказал или нет? Очень надеюсь, они все-таки не откажутся от кастрации — жду не дождусь, когда увижу это своими глазами.
Сигара Полти догорела, и он швырнул окурок на пол. Затем он улегся на бок и стал любоваться своим отражением в высоком вертящемся зеркале, что красовалось в резной раме рядом с диваном. Полти рассеянно потеребил Пенге — так он именовал свои внушительные гениталии.
— У него был дружок, — заметил Боб через несколько мгновений.
— Чего-чего?
— Дружок был у бастарда. Мальчишка-ваган. Вот этот точно был смуглый. И ростом он был поменьше чуток — ваган этот.
— Хочешь сказать — как тот малый, что сидел напротив нас во время пиршества у калифа?
Боб кивнул.
— Боб, не пори чепухи. На кой ляд лорду Эмпстеру сдался какой-то вшивый ваган? Он все время говорил про этого малого, что он — его подопечный, а мы-то отлично знаем, что его подопечный — бастард.
Валявшийся на полу господин Бергроув застонал, приподнялся на локтях, но встать ему не удалось — он сумел лишь перевернуться на спину, да и то неловко. Полы его халата распахнулись, и оказалось, что под халатом на нем — эджландская одежда. Полти презрительно смотрел на Бергроува. Еще несколько сезонов назад костюм Жака был из числа наимоднейших, какие только шил придворный портной Квисто — хозяин лучшей в Агондоне мастерской. Теперь же этот шедевр портновского ремесла пребывал в самом что ни на есть затрапезном состоянии.
— Тоже мне агент по особым поручениям! — расхохотался Полти. — Тоже мне молодой человек из высшего общества! Представить только — дамы складывали о нем сказания, а в Варби он считался самым красивым холостяком!
— Он так и не сумел оправиться после этого... происшествия с барышней Пеллигрю, — осторожно заметил Боб.
Господин Бергроув перевернулся на бок. Его вытошнило.
— Иноземное... дерьмо! — выругался он.
— Похоже, он не договорился с едой, — философски изрек Боб, глядя на Бергроува.
Полти закурил новую сигару.
— Ну, поднимайся, Жак! — окликнул он Бергроува не слишком ласково. — Ты хоть бы на диван лег, что ли. Что же мне, перешагивать через твое треклятое тело, когда я ночью встану помочиться?
— Похоже, Полти, он опять отрубился, — хихикнул Боб.
— Ох и надоел же он мне! Дай-ка ему пинка хорошего, Боб.
Боб растерялся.
— Пни его, я сказал!
Боб на этот раз послушался и наградил Бергроува увесистым пинком.
Будь у Бергроува силы, он бы, пожалуй, возмутился и дал бы Бобу сдачи. Но он только охнул, закашлялся и в конце концов пополз к своему дивану. Путь его не получился самым коротким и прямым: по дороге Бергроув наткнулся на зеркало и прекрасная резная рама закачалась. Зеркало треснуло.
Боб вздохнул. Полти презрительно указал на Бергроува пальцем.
— Вот ведь потеха — он как пьяный, даже когда не пьяный. Откуда ему пьяным-то быть, верно я говорю?
— Он джарвела перебрал.
— Джарвела? Да нет, он пьяный. Вдребезину!
— Наверное, у него спиртное по жилам течет все время, Полти. Как у моего папаши-покойничка.
— У старины Эбенезера? — Полти на пару мгновений сдвинул брови, припоминая горького пьяницу из «Ленивого тигра», и вздохнул. — Эх, Боб, и давно же, кажется, это было — наши золотые денечки в Ирионе!
— Ну, не так чтобы уж очень давно, — просияв, робко возразил Боб.
— Но ты заметь, как далеко мы пошли.
— Это ты далеко пошел, Полти. Майор Вильдроп! Подумать только! За такой короткий срок!
Боб успел поднатореть в искусстве лести.
— Что верно, то верно, — довольно осклабился Полти, вальяжно похлопал ладонью по дивану, и Боб радостно поспешил усесться рядом с любимым другом. Полти обнял его за плечи. — А знаешь, дружище, ты вполне можешь тоже гордиться собой.
— Да что ты, Полти?
— Ну, ты сам рассуди: ты сейчас где находишься? Ты сейчас находишься не где-нибудь, а в Унанг-Лиа, и играешь отведенную тебе роль в исполнении очень важного задания! И ведь это совсем неплохо для сынка какого-то пьяницы-оборванца и старой потаскухи с физиономией, изрытой оспинами, — совсем неплохо, если кто спросит меня!
Полти сегодня был в наилучшем расположении духа — в этом можно было не сомневаться. Раньше вечером Боб, сидя за пиршественным столом, даже жалел изменников-красномундирников и все ждал и боялся того мгновения, когда они угодят в заранее расставленный капкан, а теперь уже радовался тому, что тех вскоре ожидают всяческие беды и мучения. Если бы что-то пошло не так, Полти бы сейчас бушевал, был бы вне себя от злости и швырялся бы чем попало, что бы ни подвернулось под руку.
Боб застенчиво проговорил:
— Я же просто твой слуга, Полти.
— Ну, это ты зря, приятель. Ты по званию лейтенант и мой адъютант в придачу — это тебе не слуга какой-нибудь.
— Нет?
— Однако я очень тронут той верностью, которую ты ко мне проявляешь. Будь ты моим слугой, я бы не пожелал более преданного слуги.
На глаза Боба набежали слезы.
— Можно, я сниму с тебя сапоги, Полти?
Синий дымок сигары заклубился, окутал рыжие кудряшки Полти, когда он откинулся на подушки. Он с готовностью позволил Бобу поухаживать за ним. «Порой, — думал Полти, — жизнь совсем недурна, просто-таки совсем недурна». Быть героем сражений — тоже неплохо, но куда как лучше быть агентом по особым поручениям. Представить только — какая слава ожидала его в самом недалеком будущем, теперь, когда в расставленную им западню попался не кто-нибудь, а сам Джем-бастард!
