Волшебное утро навевало мысли о сказках, которые мне читали в детстве.
Алис вела нас по тайным тропам, известным ей одной. Я же видел вокруг одни только голые деревья, снежные холмы, торчащие из-под снега верхушки засохших кустарников. Без Алис мы бы наверняка заблудились — следы Ловкача и безумцев занесло снегом, никто понятия не имел, куда они пошли.
Я шел рядом с Алис. Я чувствовал, что мы оказались связаны с этой странной женщиной. Связаны многими обстоятельствами. Она взяла у меня книгу магии, следовательно, избавила меня от тяжелой ноши. Я, в свою очередь, видел ее страдания. Алис обнажила передо мной душу, открыла себя. Мы шли и молчали. Мне нечего было сказать, хотя я старательно искал слова. Знаешь, как это всегда бывает. Когда хочешь что-нибудь сказать, чувствуешь важность каждой фразы — слова куда-то теряются, и их очень сложно отыскать.
За нами следом ехал Император и Инель на верном Франце, которого на момент поездки накормили и напоили. Коня вел под узды Бородач, он же Ловкач. Такая вот интересная компания. Если бы несколько лет назад кто-нибудь сказал мне, что я окажусь за пределами Империи, в странном Лесу, а моего господина будет везти на коне могущественный маг, я бы не поверил. Может быть, не рассмеялся бы, но не поверил.
И первой, как всегда случается, заговорила Алис.
«Я почти прочитала книгу, — говорила она. — Очень интересная. Многие заклинания я вижу в первый раз».
«Рад, что помог», — говорил я.
«Есть очень сильные заклинания. Их можно использовать только при большом скоплении серебра, — продолжила Алис, вышагивая между деревьев и разглядывая снег под ногами (будто там действительно можно было что-нибудь выглядеть), — книгу писал сильный маг. Странно, что она оказалась за пределами Леса, в вашей Империи».
Тут я сказал, что мне только что пришла в голову мысль: возможно, таких книг в Империи очень много. Семьсот лет назад Империя объявила войну магии, но как всегда бывает во время войны, находятся и партизаны. Наверняка некоторые люди не пожелали расставаться с реликвиями, попрятали подобные книги, или какие-нибудь магические безделушки, оставшиеся от магов-отцов. А затем долгое время хранили их. Некоторые реликты добрались и до наших дней.
«Возможно, — говорила Алис, — но тогда странно, что в вашем мире вообще ничего не знали о магии»
«Еще как знали, — возражал я, — многие в нее даже верили. Но, как говорил Шиджилл, в Империи совсем не было серебра, а без него заниматься магией так же бесполезно, как разжигать огонь дубиной. Какой толк от этой книги, если ни одно заклинание не подействует?»
«Реликвия», — говорила Алис, усмехнувшись.
На этом наш разговор и закончился. Мы все дальше углублялись в Лес. За нашими спинами разговаривали Император и Бородач. Тихо, вполголоса, но я и не прислушивался. Хотя, ты же знаешь, у любого писаря с годами вырабатывается подлая привычка подслушивать. Ведь каждое слово Императора необходимо заносить в летопись. Слава богу, я, насколько мог, избавился от этой привычки, но обрывки фраз все же до меня долетали. Император и Бородач разговаривали о Ловкаче. Кто что будет делать, когда настигнет безумного мага. Молодой Император наслаждался мыслью о будущей мести. Бородач профессионально рассуждал о том, что будет делать, когда покончит с Ловкачом и уйдет в следующий мир.
Ловец могущественных… Сколько их уже приходило к нам? Скольких безумцев они уже отловили, чтобы в Империи (да и за ее пределами тоже) царил мир? Я представить себе не мог, да и, честно говоря, не собирался. Стоит копнуть чуть глубже и открывается такая бездна вопросов, что страшно становится.
Мы шли почти целый день. Вышли на рассвете — а пришли, когда солнце исчезло за деревьями, и редкие лучи солнца уже не в силах были проникать сквозь голые ветки.
Алис остановилась внезапно, я едва не налетел на нее, а вот в меня сзади уперся теплой мордой Франц. Фыркнул недовольно (как сейчас помню) и ударил копытом о снег.
«Пришли» — выдохнула Алис, указала пальцем куда-то в сторону.
Сначала я ничего не увидел, но потом — ты не поверишь, это походило на чудо — словно из-под снега показался темный провал. И ведь он был там, просто словно какое-то волшебство отводило от него глаза. И пока Алис не указала рукой, никто бы не увидел входа в пещеру.
Правда, пещера — не совсем правильное определение. Чтобы пролезть, нам пришлось встать на колени, да и в этом случае моя голова терлась о каменный потолок.
Первой полезла Алис, следом за ней — Бородач и Инель (теперь она неотступно следовала за Бородачом и стоило им разминуться на несколько шагов, в глазах ее возникал панический страх). Потом Император, и уже в хвосте я. Я же привязал Франца к дереву, надеясь, что когда мы вернемся, он будет нас ждать, но подозревая, что с наступлением ночи ему будет грозить реальная опасность. Все-таки, где-то вокруг бродят капилунги, да и волков никто из Леса не прогонял.
Ты помнишь дорогая, как сильно я боялся темноты и замкнутых пространств? Помнишь, как ходил на лечение к доктору, имени которого теперь уже не вспомнить? Так вот, поздравь меня — я излечился. Никакой боязни не стало. Я полз на четвереньках, под моими руками хрустел сначала снег, потом песок и, наконец, пошла сухая почва, усеянная мелкими камешками. Я слышал пыхтение впереди, ощущал запах Императора. Несколько раз я ощупывал стены вокруг — проход был узким, едва ли полтора метра в диаметре. Ползли мы не меньше часа. К концу мои колени ныли, а руки покрыли ссадины.
А потом я понял вдруг, что могу различить силуэт молодого Императора, где-то впереди задребезжал слабый свет. И еще через несколько секунд я смог выпрямиться и оглядеться.
Мы оказались в широком круглом помещении, потолок которого имел конусообразную форму. Стены выложены из камней, которые, как мне показалось, имели одинаковую круглую форму. Свет исходил от факелов, вставленных в стену на уровне моих глаз по всему периметру помещения. Судя по всему, других выходов из комнаты не существовало.
Я не сразу заметил человека, сидящего в дальнем конце комнаты, потому что отвлекся на разглядывание интерьера. А разглядывать было что, поверь мне. Перво-наперво, я увидел чучело капилунга. Мохнатый карлик висел, казалось, в воздухе, но на самом деле был подвешен на нескольких тонких веревках. Вместо глаз у него были пуговицы, а рот зашит черными нитками. Чуть поодаль стояли шкафы с широкими деревянными полками. Полки были уставлены до отказа. Чего там только не было — стеклянные колбочки и сосудики всевозможных размеров, какие-то тарелки и блюдца, подносы, глубокая посуда. Некоторые сосуды были наполнены темными жидкостями, от которых исходил дымок. Пахло в помещении, надо сказать, прескверно. Примерно так пахло в больницах столицы, где-нибудь в палатах тяжело больных.
