– Он не обидится за сушеных собратьев?
– Нисколько. Ему это приятно. И даже лестно. Еще я принес вам пузырек со специальным зельем. Два раза в день вы должны втирать по полкапли себе в виски. И еще в точку на затылке. Я вам покажу.
– Для чего?
– Великая защита Великого тритона.
– Ты в это веришь?
– Это не вопрос веры, мой Правитель. Это великая древняя наука, которую мы знаем со времен Дер-Видда и Овата. Еще Элевсинские мистерии Сабазия и Кибелы…
– Ну хорошо, хорошо. – Правитель протянул руку и взял пузырек. – Втирать в виски? Утром? Вечером?
– Можно ранним утром. Можно на ночь. Как вам будет удобней.
– И все?
– Нет.
– Что еще?
– Представьте, что эти трое, несмотря на все наши усилия, проникнут сюда…
– Как это? – Правитель передернул плечами.
– Очень просто. Входят в ваш тронный зал… Да вы их сами и пригласите.
– Я? Вздор!
– Не зарекайтесь, государь. Все бывает в этой жизни…
– Хорошо, я их пригласил. Что дальше?
– Вам достаточно брызнуть на них из этого флакона.
– И?…
– Они тут же превратятся в безобидных лягушек.
– На потеху моим министрам и дамам?
– На потеху всем, мой Правитель. Но думаю, до этого не дойдет. Мы изведем их раньше.
– Как именно?
– Как-нибудь ночью прошу ко мне в подземелье. Мы с вами вместе принесем в жертву шестерых черных кур.
– Это нужно?
– Необходимо, мой Правитель!
– А эффект?
– Эффект множественный, ударит по многим врагам. Что касается этих троих, то они скорее всего потонут. Пойдут на самое дно. Если, конечно, их до этого не уморят голодом.
– Голодом? – улыбнулся Правитель. – Голодом – это хорошо. Этот способ я люблю. Прежде он нам хорошо помогал.
– Если еще до этого их просто не укокошат.
– Кто?
– Это не наша забота, мой Правитель. Нам надо просто правильно зарезать шесть кур, в специальном тигле сжечь их печень, а пепел грамотно пустить по ветру. А исполнители найдутся.
– По мне, – Правитель скептически растянул губы, – проще было бы подослать своих людей. Проще и надежней. Лучше резать врагов, а не кур.
– Это иллюзорная надежда, мой Правитель. Когда врагов поддерживает само небо…
Человек в кителе на секунду задумался
– Ладно, – сказал он, – одно другому не мешает. Готовь своих кур. И передай главному – пусть тоже порадеет.
– Непременно, мой Правитель, – почтительно склонился вице-колдун империи.
– Все-таки старик кое-что умел. Когда он был помоложе, мы с ним натворили дел. Столько подлого народа извели! В том числе, и голодом. Ой, много! – Правитель сладко зажмурился.
– Да, конечно, – вице-колдун криво улыбнулся, – это были великие дела.
– Иди, иди. Готовь своих кур.
– Да, мой Правитель!
Невысокий человек в белом кителе смотрел в спину тощего колдуна и негромко говорил сам себе:
– Неужели я их испугался? Я, сумевший подняться над толпою! Я, ставший сверхиндивидом! А все-таки интересно, утонет ли индивид в море смертельной посредственности?
Глава 26
Арест государственных преступников
– Стало быть, так, братцы и сестрички, – хрипло и веско сказал попугай. – План сформирован. Пришло время нам расстаться.
– Как это? – воскликнул Галик.
– Неужели? – выдохнула Сэнди.
– Мы так к вам привыкли, – сказал Арик.
– Тем не менее, – сурово отчеканил попугай. – Ваши дела – швах, и мне нет резона пропадать вместе с вами. Как только вы допустите прокол, а это может случиться с часу на час, вас запрут в трюме у самого дна, где бегают крысы.
Сэнди побледнела.
– А эта напыщенная сволочь лейтенант тут же выбросит клетку в волны. Выбросит с наслаждением. Выбросит вместе со мною. И еще наподдаст напоследок своим начищенным сапогом. Это понятно?
– Какой же это план? – фыркнул Валик. – Вы нас просто бросаете, вот и все.
– И куда же вы? – поинтересовался Арик. – Берега по-прежнему не видно.
– Обо мне не беспокойтесь. У меня все же крылья, чего нет у вас. К сожалению. А то бы организовали стаю. Что-то вроде журавлиного клина. Но увы! Да, кстати. Денег вы за меня не платили, так что я вам не принадлежу. Я свободная птица. Это понятно? Вы согласны с подобным тезисом?
– С чем, с чем? – спросил Валик.
– С подобным утверждением, – презрительно повторил попугай.
– Мы вас выиграли в «Пятнадцать камушков», – сказал Валик, и тут же Галик сердито дернул его за рукав.
– Ваши камушки, – попугай щелкнул клювом, – всего лишь игра, забава. Правила ее твердо не установлены. Нечего и вспоминать о ней.
– Господин Якоби прав, – сказал Арик, – не о чем и спорить.
– А кто собирался спорить? – удивился попугай. – Впрочем, я не совсем прав в одном пункте. Вашу игру мы еще припомним. И как припомним!
Клетку решили оставить в кубрике. Галик осторожно вытащил попугая и спрятал его за пазуху. Пока поднимались на палубу, попугай вертелся и царапался. Пришли на корму, где, как обычно, было пустынно. Галик распахнул куртку, извлек птицу.
– Что у вас там за бумага на груди? – спросил попугай.
– Карта, – тихо ответил Галик.
– Та самая? – Попугай повысил голос до фальцета.
– Да, – сказал Галик, – старый потертый пергамент.
– Это интересно, – протянул попугай задумчиво. – Вы сообразительнее, чем я раньше думал. И, безусловно, решительнее. Это радует. Берегите эту карту, юноша. Берегите пуще собственного глаза.
– Я так и собирался.
– Это разумное решение, – сказал попугай. – А теперь прощайте.
Галик трогательно вытянул руку, рассчитывая, что попугай перед стартом сядет на нее.
– Летите! Не забывайте нас!
– Только не с руки, я не ручная птица, – бросил попугай, садясь на ближайший шпангоут и гордо вздергивая хохолок.
Галик поспешно убрал руку.
– Да, кстати, – добавил попугай тихим голосом, – по возможности не выбрасывайте клетку, я так к ней привык.
Неожиданно сильно он взмахнул крылами, взвился в небо и, на глазах превращаясь в точку, исчез из виду.
Попугай как в воду смотрел. Лейтенант Роппо послал за клеткой матроса. Удивившись, что в ней нет попугая, лейтенант, брезгливо морщась, двумя пальчиками взял пустую клетку (по правде сказать, основательно загаженную) и вышвырнул ее в море. Клетка при ударе о воду вздохнула, словно живая, захлебнулась и пошла на дно.
За пять минут до этого троим спасенным солдатам был зачитан приказ о том, что за нарушение воинской дисциплины и сокрытие важных сведений они задерживаются впредь до особых распоряжений. После чего у них отняли ремни, срезали на штанах пуговицы и под конвоем препроводили в трюм, в самую глухую его часть, где посадили под замок и выставили двух часовых.
