– Почему? – Дукан нахмурился.
– Я не знаю. Правда не знаю.
Дукан не сводил с него глаз, поиграл челюстью, словно пробуя его слова на вкус, убрал руку с эфеса и кивнул.
– Хорошо, мальчик. Сейчас мы разведём огонь и поставим чай. Мы все немного устали и на взводе. День был не из простых. Я дам тебе лепёшку с сыром, а ты расскажешь мне всё. Всё, что видел и всё, что знаешь. А потом мы подумаем, что со всем этим делать. Идёт?
***
Пресная лепёшка из грубой муки и миска травяного чая подействовали на него как чарка отменного самогона, когда он был значительно младше и пробовал это пойло в первый раз. Ноги его затряслись, потом расслабились, захотели сидеть, и черт их заставишь теперь куда-нибудь сдвинуться. Он расположился на втором ложе, придвинулся спиной к уже нагретому камню, чувствовал расходящееся от живота тепло и старался дышать спокойно. Руки и нижняя его челюсть ещё подрагивали от нервов, близости смерти и перенапряжения. Он снова выбрался, был жив и в безопасности. Привычное чувство какой-то животной радости снова захватило его так же, как часто бывало много лет назад после подобных испытаний.
Но бдительности он старался не терять и изучал нового седовласого приятеля. Впечатление от того складывалось странное. Лет ему был около пятидесяти, он был крепким и высоким мужчиной, каким-то образом умудрившимся поседеть полностью так рано. Черты его лица едва ли можно было назвать благородными – слишком мощная и кривоватая челюсть, нос картошкой, нависающий лоб. Волосы, собранные в короткий пучок, выстриженная ухоженная борода, недешёвая, аккуратная, одежда с богатой выделкой и очень хорошая обувь говорили если не о его высоком происхождении, то, по крайней мере, о богатстве или причастности к какому-то высокому положению. Тембр голоса его был на удивление приятен, седовласый имел хорошие манеры и был научен разговаривать правильно.
При всём этом, странный человек был покрыть дорожной грязью и пылью так, что всё это можно было разглядеть только в упор. Стоило седовласому прекратить разговаривать, и он замирал, прикрывшись плащом и практически сливался с окружением, будто опытный охотник в лесу. Одновременно веяло от него опасностью и тут же хотелось ему довериться и открыться.
Пока они пили чай и играли в гляделки, Анижа занялась раненой. Аккуратно вытащила стрелу, зажала рану и пыталась остановить кровь. Её было немного, тонкой струйкой она стекла за бок воительнице, и это были хорошие новости, Кальдур знал, что такая потеря крови не смертельна, а даже полезна – почистит рану. Анижа же нервничала, её лицо то и дело заливал пот, она была очень сосредоточена и не спускала глаз со своей пациентки ни на секунду. Её учили лечить раны, что можно было получить в поле, полоснув по себе ножом, попав в ногу косой, или став жертвой иных неприятностей. А вот раны боевые она видела впервые.
– Твоя подруга очень смелая, – Дукан встретился с ней взглядом и подарил тёплую улыбку.
– Очень глупая, – мягко огрызнулся Кальдур.
– Ты ведь так и не понял, почему она схватилась за тебя? – Дукан одарил улыбкой и его, но уже насмешливой.
– От страха глаза велики, – Кальдур вздохнул и посмотрел в огонь. – Хотя я её понимаю. Для неё лучше было умереть от когтей или магии, чем живой попасть в руки этим ублюдкам. Хорошо, что она вышла погулять и не разделила судьбу своих сестёр из монастыря. Не знаю, каково на её месте, но будь я девушкой… поступил бы также.
Дукан ничего ему не ответил, лишь покачал головой, не стирая с лица ухмылки.
– Кто она? – спросил Кальдур, всё ещё смотря в огонь. – Я думал никого не осталось.
Девушка в доспехах дёрнулась, едва слышно застонала и снова замерла.
– Её зовут Розари. Она такая же Избранная как и ты.
– Никогда её не видел. И не слышал о ней. Они назвали её как-то странно. Фуро, что-то там. Боялись её как огня. И правильно. Не думал, что мы ещё сражаемся в этой войне.
– Красная Фурия. Так зовут её доспех и её. Я думал, что она последняя из кайрам. Ты никогда с ней не встречался. Она не сражалась на Шестой Битве. Не служила в той войне вообще. Была слишком маленькой. Мастер Лотрак уберёг её. И передал мне. Но теперь она выросла.
– Слишком маленькой… – горько выдохнул Кальдур, вспоминая сколько было лет ему, когда он в первый раз забрал жизнь.
– Нужно снять с неё доспехи, – раздался тоненький голосок Анижи. – Кровь вроде остановилась, пора промыть рану и наложить швы. Ну? Чего вы так смотрите? Помогите мне.
– Анижа… – Кальдур посмотрел на неё со смесью печали и стыда. – Эти доспехи нельзя снять. Они часть неё. Только она сама может…
Дукан жестом остановил его, с тревогой глядя на Анижу. Встал, осторожно подошёл к Розари, присел рядом, ласково провёл рукой по её шлему там, где была ещё щека и лоб, и прошептал:
– Девочка, ты должна убрать доспех. Битва кончилась. Больше не нужно сражаться. Ты должна убрать его. Или мы не сможем тебе помочь.
Пальцы Розари болезненно дернулись, она захрипела от боли и напряжения, упёрла руки в землю, попыталась встать, вся затряслась и вдруг расслабилась. Анижа охнула и отпрянула.
– Вот так, ты молодец, – ласково прошептал Дукан, отошёл назад и рукой отодвинул Анижу подальше.
По гладкой поверхности доспехов разошлась рябь и тоненькие, едва видимые, паутинки синей энергии. Металл пошёл трещинами, потерял форму, стал жидким и побежал ртутью по коже молодой девушки вверх, скрылся под одеждой в районе лопаток и затылка. Она застонала. Запахло горелым мясом, волосами и свежестью после дождя.
Анижа сглотнула, выдохнула испуганно, посмотрела на Кальдура и тут же ринулась к ней, уняла дрожь в руках, и снова надавила тряпкой на вскрывшуюся рану. Дукан улыбнулся ей, кивнул одобрительно, потрёпал рукой по плечу и уселся напротив Кальдура. Отпил глоток горького и остывшего чая, сморщился и уставился на него, словно какая-то сова, не моргая и не двигаясь.
– Значит, последние десять лет ты скрывался и ничего не знаешь? Хорошо. Я верю тебе. И не буду тебя обманывать на счёт всего этого, – он окинул рукой их укрытие. – Есть только я и она. Светлейшая Госпожа больше не с нами. Мы не знаем, где Она. Пропала после Шестой Битвы. Возможно, даже мертва. Небесный Дворец уничтожен и разбит в трех днях пути от Соласа. Мы потеряли всех зеркан, всех боевых чародеев и жрецов, всех Избранных. Есть большая вероятность, что ты единственный живой свидетель тех событий из Её окружения. После падения Дворца остатки нашего воинства сражались ещё несколько месяцев, большая часть была рассеяна и разбита, лишь трети удалось бежать. Наступление темников превратилось вскоре, они отступили к горе Ногх и укрепились там. Похоже, они так же понесли тяжёлые потери, по крайней мере, в живой силе. В остальном дела идут отвратительно. Трон Соласа так и остался без правителя. Некому исправить воцарившиеся разруху и хаос. Наше королевство стало местом очень опасным, парень.
– Они победили, – буркнул Кальдур.
– Да. Победили. Разгромили нас подчистую. Но это всё ещё не конец. Насколько я знаю, Солас был сожжён и отстроен три раза со времён Второй Битвы. Как и большая часть старых городов. И здесь возникает вопрос… А почему собственно темники не пошли к столице и не повторили?.. А я скажу тебе почему, парень. На этот раз у них другой план. Они задумали нечто куда худшее, чем то, к чему мы успели привыкнуть. Их шпионы, разведотряды и даже целые полки маршируют по нашим землям туда-сюда, вынюхивают что-то и ведут себя как дома, словно над Соласом уже вьются чёрные флаги, а мы все гниём в земле. Они не нападают на крепости, где ещё остались гарнизоны, не захватывают брошенные твердыни, не перекрывают торговые пути и не пробуют оккупировать города и порты. Вместо этого они устраивают засады или вылазки, ловят людей, вяжут их целыми деревнями и уводят их к горе. И несчастные оттуда уже не возвращаются, как ты понял. И ещё они охотятся. На всех, кто можем им помешать. На таких как ты. И на таких как я.
