Подобные случаи отвратительны, ведь предполагают, что покусавший его вампир ощутил нарождающуюся ментальную связь, но оборвал её, избегая ответственности. Борясь с чувством голода, нежеланные отпрыски начинают жрать всё подряд, пока не поймут, что им нужна кровь.
Но пугать девчонку и выслушивать укоры на тему риска, которому я подверг её драгоценную сестрёнку, не хотелось. Тем паче, что риск этот ничтожно мал. Потому я просто пожал плечами и неопределённо сказал:
— Ну, от ломтя хлеба вампир не помрёт.
— То есть, в принципе-то вы можете есть твёрдую пищу? — не унималась рыжая.
Я в очередной раз вздохнул и поморщился:
— Это не вполне застольный разговор, боюсь испортить тебе аппетит.
— Я не брезгливая, — мелочь озорно сверкнула глазками и облизала ложку.
Похоже, она донимает меня не только из подлинного интереса, но и ради издевательства, хотя сама ещё недостаточно хорошо это сознаёт.
— Организм вампира неплохо усваивает жидкости, — сдался я. — Твёрдую пищу я тоже могу есть, но с учётом трёх неприятных моментов. Первое — она безвкусная. Второе — сразу после крови вызывает тошноту. Третье — не переваривается и покидает кишечник в неизменном виде. Так что насиловать свой пищеварительный тракт без крайней нужды я не согласен.
— Так вампиры тоже ходят в туалет? — продолжила задавать неудобные вопросы юная нахалка, уже точно чисто из вредности. Вон, едва ухмылочку сдерживает.
— Нет, милая, кровь мы усваиваем полностью, — начал звереть я. — Так что вставать из гроба, чтобы отлить не приходится. Надеюсь, твои вопросы исчерпались?
— Что вы, разумеется, нет. Я могу спрашивать до рассвета.
* * *
— До рассвета, говоришь? — совсем разозлился я, даже забывая о болезни. — Ну, что ж, тогда пойдём.
Я поднялся и направился к девчонке. Та поняла, что чуточку переполнила чашу моего терпения и вжала голову в плечи. Через секунду её запястье грубо схватили. Стул скрипнул, отъезжая, потому что её выволокли из-за стола и потащили к двери.
Затем вся команда с обалдевшими лицами наблюдала, как я тащу эту шмакодявку через шканцы, а та упирается ногами и едет на пятках.
— Не обращайте внимания, — велел я. — Идёт воспитательный процесс. Ярочка сегодня останется со мной и будет считать звёзды до рассвета. Она сама захотела. Да, котёнок?
Договорив, я подхватил девчонку и перебросил через плечо. Мелочь ругалась, дёргала ногами, взвизгивала и била меня кулаками в спину. Проходя мимо фальшборта, я невольно ощутил, как она похолодела и испугалась, что ей предстоит очередное купание. Детские пальчики впились в рубашку на манер кошачьих когтей, а сердечко забилось как крылышки вилларийских колибри.
Да, да, я сильно травмировал этого ребёнка, вот сейчас и начну исправлять со всей отеческой любовью и заботой.
Сгрузив свою ношу на баке, я спустился в форпик и принёс бухту тонкого пенькового шпагата вместе с парой инструментов.
— Умеешь плести сети?
Ярочка одарила меня ненавидящим взглядом и помотала головой.
— Будем учить, — констатировал я.
Привязал конец верёвочки к деревянному битенгу фок-мачты, сделал бегущий узел, просунул шаблон в получившуюся петлю и затянул, да закрепил обычным узелком. Подтащил пыхтящую девчонку поближе и усадил возле начатой работы, как собачонку на привязь. Сам тоже опустился на палубу рядом.
— Это челнок, а это шаблон, — познакомил я её с новыми друзьями. — Делаешь петлю, продеваешь шаблон, отмеряешь размер ячейки, вяжешь узел. Понятно?
Я сунул работу девчонке. Та набычилась, но приняла.
— Нет, не так, — покачал я головой и принялся показывать заново.
Пришлось подправлять её в процессе. Девчонке не нравились прикосновение моих холодных пальцев к её тёплым ручкам: не потому что я мертвец, а потому что гад и сволочь.
Когда у неё начало получаться, я сдержанно похвалил и оставил ненадолго одну.
Вернулся в каюту, чтобы одеться.
На миг удивился аккуратно сложенной одежде, но тут же вспомнил, кто это у нас такой хозяйственный. Да, девчонка и так не покладала рук весь день, а я её снова к работе приставил. Но не нужно сравнивать это с потребительским отношением, которое проявила моя команда! Мне вообще наплевать, получится у неё эта дурацкая сеть или Ярочка зарубить работу на середине. Я просто хочу её проучить, чтобы знала границы дозволенного. И не спрашивала у столетнего вампира, ходит ли он в туалет.
Натянул штаны поверх портов, сменил рубашку на свободную и чёрную — та приятно пахла. Подпоясался, обвязал голову платком, намотал портянки, натянул сапоги.
Вернулся назад, прихватив книгу и подзорную трубу — второе не для себя.
Свободные рукава, стянутые у запястий, гулко полоскались на ветру, когда я стоял на носу сбоку от бушприта и дышал свежим вечерним воздухом.
Ярочка дулась за все обиды разом, косо на меня посматривала и вязала узелки.
— Что ж ты ничего не спрашиваешь? — возмутился я. — Обещала ведь мучить меня до рассвета.
Девчонка пробурчала невразумительные ругательства под нос.
— Ну же, смелее! — подбодрил я. — Под разговоры работа хорошо спорится.
Получил испепеляющий взгляд.
Умилился да открыл справочник: поищу ещё полезную информацию, вдруг пригодится.
Когда Ярочка набрала ширину, я срезал начальную петлю и пропустил отрез верёвки через получившиеся ячейки, закрепил обратно и показал, как плести дальше.
Через пару часов небо заполнилось россыпью звёзд, Войко зажёг лампы на палубе и принёс нам обоим перекус: мне кружку крови, а девчонке бутерброд с ветчиной.
— Да не мучай ты девочку, — по-братски сказал он, — отпусти спать. Завтра же квёлая будет.
— Ничего, хорошенько устанет, крепче заснёт.
Бронислав покачал головой и ушёл отдыхать: его вахта давно закончилась, уже шла четвёртая.
Мои слова вселили в Ярочку надежду, что её-таки отпустят раньше зари.
— Да отпущу, отпущу, — смягчился я.
— Прекратите лезть мне в голову! — возмутилась девчонка.
— Иначе ты не научишься ощущать моё вторжение.
— Зачем это вообще?
— Ощутив проникновение в разум, ты должна будешь локализовать его, — Ярочка не въехал, так что я переформулировал: — Тебе нужно понять, где находится та дверка, через которую я пробираюсь в твою головку, — я потыкал её пальцем в лоб, девчонка отмахнулась.
— Тогда я смогу её захлопнуть? — воодушевилась она, перебирая пальчиками шпагат и наматывая его на челнок.
— Вряд ли, но ты сможешь постучать в неё, чтобы связаться со мной. Это очень полезный навык, ведь ментальная связь не знает расстояний. Допустим, ты попадёшь в беду, тогда эта дверка поможет тебе позвать меня на помощь.
Девчонка задумалась, размышляя, так ли это плохо, что мы теперь связаны. Но всё равно предпочла бы остаться свободной от всяких там посягательств на свободу мысли.
Я же ощущал некоторое облегчение от жжения в венах, забываясь в её нехитрых мыслях и кипящих эмоциях, так что решил попользоваться девчонкой в качестве анестетика. С Войко так не получится, он чувствует моё вторжение и сразу же переходит на диалог, выясняя, чего мне надобно. К тому же мой верный друг и помощник непрошибаем, флегматичен и в целом не склонен к бурным переживаниям. Касаться его разума откровенно скучно, о чём я никогда ему не сообщу.
— Но вы ведь можете так свободно вторгаться только в голову тех, кто пил вашу кровь? — недоверчиво покосилась девчонка, сильно переживая о границах вампирской власти над смертными.
— Некоторое время я могу влиять и на тех, чью кровь получил, — признал я. — Особенно, если кусал их. Лёгкое заражение ощущается как ранняя стадия формирования ментальной связи, но затем обрывается. Этого недостаточно, чтобы прочитать мысли, увидеть воспоминания или изменить их, но хватает для воздействия на эмоциональную сферу. Например, я могу подселить человеку жгучее желание немедленно встретиться со мной.
Кто бы видел эти глаза! Какое бешенство! Какой огонь! Даже смешно, как легко вывести этот цветочек из равновесия, стоит намекнуть на похабщину в отношении Аннушки.
