— Садись, Висенна, — сказал он с набитым ртом.
Продолжая есть, глядел на ее профиль, наполовину прикрытый водопадом волос, красных как кровь при свете костра. Висенна молчала, глядя на пламя.
— Эй, Висенна, чего это мы сидим словно две совы? — Корин отставил миску. — Я так не могу, мне сразу становится муторно и холодно. Куда они упрятали свой самогон? Только что тут стоял кувшин, черт его дери. Темно, как в…
Друидка повернулась к нему. Ее глаза светились странным зеленоватым огнем. Корин умолк.
— Да. Точно, — сказал он, немного помолчав, и откашлялся. — Я — бандит. Наемный убийца. Грабитель. Вмешался, потому что люблю драки, мне все едино, с кем драться. Я знаю цену яспису, жадеиту и другим камням, которые еще попадаются в копях Амелли. Хочу их получить. Мне все равно, сколько людей завтра погибнет. Что ты еще хочешь знать? Я сам скажу, незачем пользоваться своей безделушкой, спрячь ее под змеиную шкурку. Я не намерен ничего скрывать. Ты права, я не гожусь ни для тебя, ни для твоей благородной миссии. Это все. Спокойной ночи. Я пошел спать.
Наперекор словам он не встал. Только схватил палку и несколько раз ткнул ею в тлеющие головни.
— Корин, — тихо сказала Висенна.
— Ну?
— Не уходи.
Корин опустил голову. Из березового полена в костре вырвались голубоватые фонтанчики пламени. Он взглянул на нее, но не смог выдержать взгляда необыкновенных блестящих глаз. Снова отвернулся к огню.
— Не требуй от меня слишком многого, — сказала Висенна, закутываясь в плащ. — Так уж получается, что все неестественное пробуждает страх. И отвращение.
— Висенна…
— Не прерывай. Да, Корин, люди нуждаются в нашей помощи, благодарят за нее, иногда вполне искренне, но брезгуют нами, боятся нас, не смотрят нам в глаза, сплевывают через плечо. Более умные — как, например, ты — менее искренни. Ты не исключение, Корин. От многих я уже слышала, они, мол, недостаточно достойны того, чтобы сидеть со мной за одним костром. А случается, что именно нам нужна помощь этих… нормальных. Или их общество.
Корин молчал.
— Я знаю, — продолжала Висенна, — что тебе было бы легче, будь у меня седая борода и нос крючком. Тогда отвращение ко мне не вызывало бы такого кавардака в твоей голове. Да, Корин, отвращение. Безделушка, которую я ношу на лбу, — это халцедон, ему я в немалой степени обязана своими магическими способностями. Ты прав, при помощи халцедона мне удается читать наиболее четкие мысли. Твои — даже чересчур четкие. Не требуй, чтобы мне было по этой причине приятно. Я чародейка, ведьма, но кроме того — женщина. Я пришла сюда потому… потому что хотела тебя.
— Висенна…
— Нет, теперь уже не хочу.
Они сидели молча. Пестрокрылая птица в глубине леса, в темноте, на ветке дерева чувствовала страх. В лесу были совы.
— Что касается отвращения, — наконец проговорил Корин, — тут ты малость перебрала. Однако признаю, ты вызываешь во мне что-то вроде… беспокойства. Нельзя было позволять мне видеть то… на развилке. Тот труп, понимаешь?
— Корин, — спокойно сказала чародейка. — Когда ты у кузни всадил врану меч в горло, меня чуть было не вырвало на гриву коня. Я с трудом удержалась в седле. Но оставим наши способности в покое. Кончим беседу. Она ведет в никуда.
— Кончим, Висенна.
Чародейка плотнее закуталась в плащ. Корин подбросил в костер несколько сучьев.
— Корин?
— Да?
— Хочу, чтобы тебе было не безразлично, сколько людей погибнет завтра. Людей и… тех, других. Я рассчитываю на твою помощь.
— Я помогу.
— Это еще не все. Надо что-то делать с перевалом. Я должна открыть дорогу через Кламат.
Корин указал горящим концом прутика на другие костры и лежащих вокруг них людей, спящих либо тихо переговаривающихся.
— С нашей изумительной армией, — сказал он, — все должно пройти нормально.
— Наша изумительная армия разбежится по домам, как только я перестану отуманивать их чарами, — грустно улыбнулась Висенна. — А я не стану их отуманивать. Не хочу, чтобы кто-нибудь из них погиб в борьбе не за свое дело. А костец — не их дело. Это дело касается исключительно Круга. Я должна пойти на перевал одна.
— Нет. Одна ты не пойдешь, — сказал Корин. — Пойдем вместе. Я, Висенна, с малых лет знал, когда уже пора бежать, а когда еще рановато. Знание это я совершенствовал все годы на практике и поэтому теперь считаюсь бесстрашным. Я не собираюсь подвергать сомнению мнение о себе. Тебе не надо одурманивать меня чарами. Сначала посмотрим, как этот костец выглядит. Кстати, как думаешь, что оно такое, этот костец?
Висенна наклонила голову.
— Боюсь, это смерть.
Они не позволили застать себя врасплох в пещерах. Ждали в седлах, неподвижные, напряженные, уставившиеся на выходящих из леса вооруженных кметов. Ветер, развевающий плащи, делал их похожими на изголодавшихся хищных птиц с встопорщенными перьями, страшных, вызывающих одновременно и уважение, и страх.
— Восемнадцать, — подсчитал Корин, поднявшись на стременах. — Все на конях. Шесть лошадей запасных. Одна телега. Микула!
Кузнец быстро перестроил свой отряд. Пикинеры и копейщики опустились на колени на опушке, уперев основания древков в землю. Лучники выбрали позиции за деревьями. Остальные отступили в гущу леса.
Один из наездников направился к ним. Подъехал близко, остановил коня, поднял над головой руку, что-то крикнул.
— Подвох, — буркнул Микула, — знаю их, сукиных сынов.
— Посмотрим, — сказал Корин, спрыгивая с седла. — Пошли.
Они медленно подошли к коннику. Вдвоем. Спустя минуту Корин заметил, что Висенна идет следом. Наездник был оборотцем.
— Буду краток, — крикнул он, не слезая с коня. Его маленькие блестящие глазки посверкивали, наполовину скрытые в шерсти, покрывающей лицо. — Я сейчас командую группой, которую вы там видите. Девять оборотцев, пятеро людей, три врана, один эльф. Остальные погибли. Между нами возникли трения. Наш бывший командир, помыслы которого привели нас сюда, лежит в пещере связанный. Делайте с ним что хотите. Мы уходим.
— И вправду речь была короткой, — фыркнул Микула. — Вы, значит, хотите уйти, а мы хотим выпустить вам кишки. Что скажете?
Оборотец сверкнул острыми зубками, выпрямился в седле на всю высоту своего небольшого тельца.
— Ты думаешь, я предлагаю разойтись мирным путем из-за того, что испугался вас, вашей банды засранцев в соломенных лаптях? Извольте, ежели есть охота, мы проедем по вашим животам. Это наше ремесло, парень. Я знаю, чем мы рискуем. Даже если часть из нас падет, остальные пройдут. Такова жизнь.
