— …давги! О шиховы давги! — возопила она посреди своего монолога.
Это слово буквально вонзилось в мозг. Откуда-то изнутри начала подниматься горячая волна горя, страдания, ярости, ненависти. Она росла и ширилась и, наконец, обрушилась на меня всей своей мощью.
Вы смотрели по телеку, как цунами с девятиэтажный дом сносит дома и ломает деревья, как спички. Вот то же самое произошло и со мной. Тоненькая перегородка, что отделяла моё «Я» от памяти девочки рухнула, и сдерживаемая ею лавина информации хлынула на меня полноводным потоком.
Моё слабенькое тело не выдержало, и я опять оказался на полу.
Нет, как же эти «полёты шмеля» меня достали. Валиться со всего маху на деревянный пол. Так и голову можно отбить.
Очнулся я…
Нет, это я очнулась.
Не стану спорить — мы очнулись.
Ме-е-ня. Тря-я-ясли-и. Ка-ак гру-у-шу-у.
Это так моя гувернантка…
Нет тут таких понятий. Воспитательница.
А это не одно и тоже? Ладно. Так вот, моя наставница трясла меня, пытаясь таким способом привести в чувство. Что я при этом себе чуть язык себе не откусил, её, похоже, совсем не волновало.
Я открыл…
Нет, это…
Я ОТКРЫЛ! Не спорь! После перехватишь нить повествования!
Заметив, что я очнулся, женщина на миг прекратила свою экзекуцию.
— Фида, ты убить меня хочешь?
Женщина распахнула во всю ширь свои голубые глаза.
— О, Ола, девочка моя милая!
Фида прижала меня к своей груди так, что я чуть не задохнулся.
От кайфа.
Скажешь тоже. Я же говорил, меня такие молокозаводы не вдохновляют.
— Значит, ты поправилась. Ничего не болит? — тем временем обрушила на меня поток вопросов наставница.
— Вроде нет. Вот только помню плохо. Что со мной случилось?
— Ой, хорошая ты моя. Как ты в одночасье слегла, мы уж не чаяли, что поправишься. Неделю в бреду металась, а потом затихла. Ансен-костоправ лишь головой покачал, сказал, нужен хороший лекарь. Отец твой хотел за ним послать, да кто ж сюда поедет. Давги проклятые! Чтоб им пусто было, разбойникам окаянным. Ох, милая, что ж я с тобой лялякаю, вон же они, подходят. Ох, что деется! — заголосила женщина, заметавшись по комнате.
— Тихо! — рявкнул я.
Так уж и рявкнул.
Ну крикнул. Довольно громко. Фида тут же застыла столбом, уставившись на меня.
— Где давги? — почти ласково спросил я.
— Так вон же они, — воскликнула воспитательница, показывая в сторону окна, — С моря идут, на своих фырговых шигах, — поняв, что сболтнула лишнего, чего маленьким девочкам знать не полагается, женщина прикрыла рот рукой.
Мне было не до её словесных выкрутасов. Миг, и я оказался у окна и смотрел во все глаза. Где эти чёртовы давги?
Легки на помине. Вверх по реке шли семь кораблей. Ладьи, или как там, у викингов — драккары, кажется. Лучи солнца озаряли намалёванные на парусах разноцветные символы и золотили обращённые к нам оскаленные морды страхолюдных чудовищ. Мерные удары вёсел пенили спокойные воды реки, с неотвратимостью рока приближая морских разбойников к нашей крепости.
Завораживающее действо. Фида, обняв меня за плечи, застыла рядом.
Отчаянно мотнув головой, мне удалось стряхнуть колдовское наваждение.
— Фида, а где моё платье? — воззрился я снизу вверх на наставницу.
— Платье? — отрешённо переспросила та.
— Ну не в этом же мне ходить, — отойдя на шаг, я развёл руки в стороны, демонстрируя свою ночную рубашку.
— Сейчас, сейчас, — будто очнувшись, женщина бросилась к стоящему в углу сундуку и завозилась с замком.
Ключ, похоже, был у неё на шее. Память девочки подтвердила мою догадку.
— Ой, горе то, горе то какое! — вновь заголосила наставница, комкая в руках моё новое платье.
Да что опять такое?
— Фида, что случилось? — подойдя, спросил я у женщины, теребя её за рукав.
— Ох, золотко моё…, - запричитала наставница, — Платье, новое, к королевскому приёму…
Из её бормотанья и собственных воспоминаний, вернее, воспоминаний Олы, я, наконец, осознал причину стенаний. Новое бежевое платье с более тёмными вставками и золотой вышивкой было предназначено для осеннего бала или аудиенции у местного монарха. Что это будет за мероприятие, девочка не знала, а я — тем более, но называлась оно гарад. Должен он был произойти в стольном граде Леворе через два месяца. Вот только попасть туда, похоже, мне было уже не суждено. А-а-а. Поживём — увидим.
— Фида! Да что с тобой?
— Так как же? Давги!
— Они пошли на штурм?
— Не-е-ет, — женщина замотала головой.
— А с чего ты решила, что они на нас нападут? У нас тут что, королевская казна храниться?
Моя воспитательница мотнула головой ещё сильнее.
— Значит и идут они к Оммору.
— Ох, ваши бы слова, нэдина, да Создателю в уши. Извольте сначала сорочку.
— Фида, а мыться. Смотри, я грязная, как чушка!
Свиней тут нет, зато есть тряки.
То-то и оно. Лавина полученной информации с каждой минутой постепенно упорядочивалась и переваривалась. Зато росло ощущение, что вокруг что-то не так. Что это за место? Да и Земля ли это!
О местном мироустройстве девочка ничего не знала. Все попытки найти что-то на эту тему в её памяти вызывали лишь боль в висках, да головокружение. Придётся до всего доходить самому.
Тем временем моя наставница немного пришла в себя. Стоило ей лишь вспомнить о своих повседневных заботах, как паника мгновенно улетучилась, уступив место бурной деятельности. Фида как пушинку подхватила меня на руки и выскочила из комнаты.
— Лота! Хана! Где вы кобылицы стоялые! — гаркнула она, спеша вниз по лестнице.
Насчёт кобылиц ты погорячился. Здесь вообще лошадей нет, есть нарги.
Не придирайся, я передал смысл её фразы, а не дословный перевод.
И вообще, когда я стану дальше рассказывать, буду заменять местные понятия на земные, а то тут через слово придётся делать сноски, а, заодно и словарь составить. Леворско-русский.
Словарь бы не помешал.
А кому он, спрашивается, нужен. Мне, например, без надобности.
А читателям?
Что неясно, по ходу повествования растолкую. А что пропущу — ты разъяснишь.
Хорошо, тогда неплохо бы им рассказать об этом мире.
Идёт, только не будем терять нити повествования.
Фида резво отволокла меня на первый этаж. Мы миновали дверь кухни (судя по проникавшим оттуда восхитительным запахам) и оказались в прачечной. Тут везде было развешено и разложено бельё.
Колдовали над ним две девицы, одна светленькая, другая чернявая, обе — кровь с молоком, грудастенькие и жопастенькие. В одних длинных рубашках прилипших от пота к телу. Жара тут стояла сильная, а кондиционеров я что-то не приметил.
