Она прильнула глубже, нуждаясь в большем. Во всем нем. Языки пламени проникали по всему ее телу. Она потиралась о его член, не в силах остановиться. Он вцепился ей в волосы, беря контроль над ее ртом в свои руки. Так просто она попала в вихрь страсти и жажды, утолить которую мог только Люциен. Она вошла во врата Рая, не сделав ни единого шага.
Кто-то зааплодировал. Кто-то присвистнул.
На мгновение ей показалось, что ноги оторвались от пола и ничто не удерживает ее. Мгновением позже ее спина оказалась прижатой к холодной стене. Аплодисменты неожиданно смолкли. Морозный воздух покусывал ее кожу.
«На улице?» гадала она. Затем она застонала, плюнув на все, обвила ногами талию Люциена, пока его язык покорял ее. Одна его рука грубо стиснула ее бедро – боги, ей нравилось это – а другая путалась в волосах, поворачивая голову в сторону для более глубокого соприкосновения.
«Ты…ты…» яростно шептал он.
«В отчаянии. Не болтай. Поцелуй еще»
Его самоконтроль растворился. Язык погрузился в ее ротик, их зубы клацнули друг о друга. Страсть и возбуждение искрились меж них ярким пламенем, неистовым пеклом. Истинно, она горела на костре. Бешенном. Жаждущем. Он поглотил ее, она стала его частью.
Ей хотелось, чтоб это не заканчивалось.
«Еще» резко произнес он, поглаживая ладонями ее грудь.
«Да» Ее соски напряглись, пульсируя от его прикосновения. «Еще, еще, еще»
«Так хорошо»
«Восхитительно»
«Прикоснись ко мне» прорычал он.
«Это я и делаю»
«Нет. Ко мне»
Понимание озарило девушку и сильнее распалило ее желание. Может он таки хотел ее. В конце концов, он стремился почувствовать ее руки на своей коже, а это означало, что ему хотелось большего, чем поцелуй.
«С удовольствием» Одной рукой она приподняла край его рубашки. Другой принялась ласкать мускулы его живота. Шрамы. Она нащупала шрамы и затрепетала: зарубцованная ткань была чудесно горячей.
Его мускулы сжимались при каждом поглаживании, и он прикусил ее нижнюю губу.
«Да, именно так»
Она почти кончила, его реакция была подобна топливу для пылающего костра. Застонала.
Пальчики обводили его соски, прежде чем приступить к их вершинкам. Каждый раз, когда она царапала их, ее клитор пульсировал, будто бы она трогала себя.
«Мне нравиться чувствовать тебя»
Люциен провел языком вдоль ее шеи, оставляя след из чувственных вспышек. Ее веки распахнулись, и она едва не задохнулась, обнаружив, что они действительно находятся снаружи, в темном закоулке. Должно быть, он перенес их сюда, негодный мальчишка.
Из Повелителей один он мог переноситься с места на место силой мысли. Этим умением обладала и она. Ей только хотелось, чтоб он переместил их в спальню.
«Нет» заставила она себя добавить, сражаясь с волной отчаяния. «Спальня – это плохо. Плохо, плохо, плохо». Плохо для Аньи думать иначе, даже на секунду. Другие женщины могут наслаждаться наэлектризованными прикосновениями кожи к коже и обнаженными телами, стремящимися к разрядке, но не Анья. Анья – никогда.
«Я хочу тебя» грубо заявил он.
«Самое время» прошептала девушка.
Он поднял окруженную нимбом темных волос голову, голубая и каряя радужки сверкали, прежде чем обжечь ее новым поцелуем. Он длился и длился пока она добровольно, благословенно не утонула в нем. Заклейменная до глубин своей души, где она больше не была Анья, но женщина Люциена. Рабыня Люциена. Она может никогда и не насытиться ним, тогда ей доведется позволить ему проникнуть в себя, если она будет способна на это. Боги, реальность была гораздо лучше фантазий.
«Мне надо почувствовать тебя ближе. Хочу ощущать твои руки на себе».
Она спустила с него ноги, и как раз тянулась к молнии брюк, стремясь высвободить и обернуть пальцы вокруг его набухшей плоти, когда услышала эхо приближающихся шагов.
Люциен должен был услышать их тоже. Он замер, а потом дернулся прочь он нее.
Тяжело дышал. Как и она. Ее колени почти подогнулись, когда встретились их взгляды, время на миг остановилось. Молнии страсти по-прежнему сверкали меж ними; она и не догадывалась, что поцелуй может быть таким воспламеняющим.
«Поправь свою одежду» приказал он.
«Но…но…» Она не была готова остановиться, наедине они или нет. Дай он ей только минутку – она умчит их куда-то в другое место.
«Сделай это. Сейчас»
«Нет, умчать его не удастся» разочарованно осознала девушка. Напряженное выражение его лица заявляло, что для него все закончено. С поцелуем, с ней.
Отрывая от него взгляд, она осмотрела себя. Топ был стянут под грудь. Бюстгальтер не входил в ее наряд, так что твердые розовые вершинки сосков виднелись как два маленьких маячка в ночи. Юбка задралась до талии, открывая обозрению едва заметные стринги.
Она навела порядок, краснея впервые за сотни лет. Почему сейчас? Какая разница? Ее руки тряслись – позорная слабость. Она попробовала приказать им прекратить, но единственным приказом, что желало слышать ее тело, было «прыгай обратно в объятия Люциена».
Несколько Повелителей показались из-за угла, смотря свирепо и угрюмо.
«Обожаю, когда ты так исчезаешь», сказал тот, которого звали Гидеон, его раздраженный тон свидетельствовал об обратном. Он был одержим духом Лжи, Анья знала это, потому и не мог произнести ни словечка правды.
«Заткнись» рявкнул Рейес. Бедный, страдающий Рейес, хранитель Боли. Ему нравилось резать себя. Однажды она видела, как он прыгнул с вершины крепости воинов и наслаждался ощущениями своих переломанных костей. «Она может выглядеть невинной, Люциен, но ты забыл проверить, нет ли при ней оружия перед тем, как проглотить ее язык»
«Я почти голая» раздражаясь, напомнила она. Не то что бы кто-нибудь обратил на нее малейшее внимание. «Какое оружие я могла бы спрятать?» Ладно, ну припрятала она кое-что. Большая важность. Девушка должна защищать себя.
«У меня все под контролем» заверил Люциен своим невозмутимым тоном. «Полагаю, что могу справиться с одной женщиной, с оружием она или нет»
Анью всегда приводило в восторг его спокойствие. До теперь. Куда подевалась его пылкая страсть? Нечестно, что он успокоился так быстро, тогда как она все еще не могла дышать. Ее конечности даже не перестали трястись. Хуже того, ее сердце билось в груди как военный барабан.
«Так кто же она?» спросил Рейес.
«Может быть и не Наживка, но все же она – нечто» сказал Парис. «Ты перенес ее, а она и не вскрикнула»
Вот тогда-то все прищуренные взгляды сошлись на Анье. Она никогда не чувствовала такой беззащитности, такой уязвимости за все столетия своей жизни. Поцелуй Люциена стоил риска плена, но это не означало, что она должна стерпеть допрос.
