Но Киртиана никогда не интересовало мнение прочих лордов, поскольку и обратное тоже было чистой правдой.
Киртиан из-за своего хобби давно уже пользовался репутацией эксцентричной личности и предпочитал, чтобы это положение вещей сохранялось и впредь. Его дед стал сторониться политики после того, как великие лорды пренебрегли его советом. К нынешнему моменту самоустранение из политики сделалось чем-то вроде семейной традиции, и Киртиан твердо намеревался соблюдать эту традицию.
А сейчас, как и всегда во время учений, мысли Киртиана целиком и полностью были заняты стратегией боя и окружающей обстановкой. Ни на что другое его в данный момент не хватало. Его изначальный план сражения был составлен лишь в самых общих чертах, и теперь Киртиан действовал почти что наудачу, поминутно меняя решения.
Он подозревал, что его противник на это не рассчитывает, полагая, что всем известная осторожность Киртиана заодно лишит его гибкости. В общем-то, предположение было вполне обоснованным. Но Киртиан надеялся, что сумеет доказать его неверность. В конце концов, именно в этом и заключался смысл данных маневров. Ему впервые предстоит встретиться с противником без заранее обдуманного плана битвы. Как найти наилучшее соотношение между осторожностью и инициативой? Пока что ни книги, ни самостоятельные изыскания не помогли Киртиану вывести волшебную формулу.
По шее Киртиана тек пот, но надетая под шлем головная повязка надежно защищала от него глаза. Киртиан без малейшего напряжения взобрался на крутой каменистый склон — у него даже дыхание не участилось, — и на мгновение в нем вспыхнуло чувство превосходства. Найдется ли среди этих неженок, великих лордов, хоть один, кому это под силу? Ну да, конечно, он вспотел — но ни капли не устал, и если ему сейчас придется вести своих бойцов в схватку, он способен будет драться с ними наравне.
Киртиан начал медленно, осторожно пробираться через редкий подлесок; все его чувства обострились до предела. Люди двинулись следом, тщательно копируя действия командира. Киртиан уже держал меч наготове, в левой руке; это даст ему небольшое преимущество, если вдруг противник выскочит на него нежданно, — впрочем, не особенно большое. Вражеские бойцы, притаившиеся где-то впереди, знали его, а некоторым даже уже доводилось сходиться с ним в схватке.
Противники… Все, что Киртиан знал о них наверняка, — что те находятся где-то в этом районе старого леса и что их численность равна численности его отряда. Наиболее вероятная точка их расположения — руины древнего укрепления оказались пусты. Теперь Киртиан заподозрил, что противники решили устроить засаду на его бойцов; они знали, что Киртиан в пути, и вряд ли они собирались дать сражение на заранее подготовленном участке. Он бы на их месте точно не стал этого делать.
Но у Киртиана имелось некоторое преимущество: он знал этот лес ничуть не хуже своих противников. Еще б ему не знать, если на много лиг вокруг тут все принадлежит ему! Киртиан мысленно перебрал все подходящие для засады места. Он решил подходить к каждому из этих мест с неожиданной стороны. Если повезет, то в каком-нибудь из них он захватит бойцов противника врасплох.
«Да, устраивать засады на засаду — это как-то неспортивно». Киртиан улыбнулся, зная, что шлем скроет улыбку. Ладно, надо сперва ее отыскать, эту самую засаду, а уж потом думать, что спортивно, а что неспортивно — если, конечно, он выиграет схватку.
«В конце концов, историю пишет победитель, и он и решает, что честно, а что нечестно — уже после того, как все завершится».
Киртиан краем глаза уловил какое-то движение. Но это оказался всего лишь один из его людей: он пытался осторожно отогнать обнаглевшую муху. Его бойцы были слишком хорошо выучены, чтобы пытаться прихлопнуть насекомое — ведь хлопок мог бы выдать их врагам. Киртиан пожалел своих бойцов-людей. Он потел не меньше их, но мухи и прочие кровососы редко донимали эльфов; возможно, эльфы, пришельцы в этом мире, пахли как-то «не правильно», с точки зрения насекомых.
Киртиан застыл и вскинул руку, приказывая своим людям остановиться. Ему показалось, что где-то впереди слышатся приглушенные голоса. Киртиан задержал дыхание, закрыл глаза, сосредоточился и прислушался.
«Ну.., не исключено». Киртиан снова открыл глаза и, нахмурившись, огляделся. Их отряд как раз подошел к гребню горы, нависающей над одной из мало используемых троп, проходящих через лес. Если противник предполагал, что Киртиан со своими людьми пойдет здесь, гребень автоматически превращался в превосходное место для засады. Киртиану с его отрядом было бы очень трудно незамеченными пробраться мимо врагов — если, конечно, те и вправду расположились здесь.
Киртиан снова поднял руку и трижды начертил пальцем круг в воздухе. Боец, стоявший у него за спиной, тут же повторил движение, и через некоторое время перед Киртианом беззвучно возник худощавый, поджарый парень. Его звали Хорен Гозак — чисто человеческое имя.
Их глаза встретились: зеленые — Киртиана и карие — Хорена. Киртиан кивком указал в сторону гребня, туда, откуда доносились голоса, и сделал знак, обозначающий «засада». Хорен кивнул, снял перевязь с мечом, положил в кусты и пополз в сторону гребня, прижимаясь к земле, словно ящерица.
Киртиана всегда поражала способность Хорена сливаться с окружающим пейзажем и буквально исчезать из виду, даже когда вокруг нет никаких укрытий. Может, это часть так называемой человеческой магии? А что, вполне возможно. Да, в случае чего это вызвало бы куда больший скандал, чем эксцентричное стремление Киртиана лично вести отряд. Хотя закон требовал, чтобы все без исключения люди-рабы носили ошейники, блокирующие присущие людям магические способности, ошейники рабов поместья Прастаран всегда были сугубо декоративными. Да и вообще эти «рабы» не были рабами ни в чем, кроме наименования.
«Из людей получаются очень неважные рабы. Дедушка пытался это объяснить своим заносчивым соплеменникам, но те и слушать его не пожелали. И вот теперь им приходится расплачиваться за свое высокомерие и за то, что они не захотели принять его совет». Первый лорд Прастаран удалился в доставшееся ему поместье и решил проверить свои теории на деле — в применении к местным жителям, обитавшим на здешних землях. И прежде чем утонуть во время половодья — с ним утонуло около двух десятков «рабов», отчаянно пытавшихся спасти его, — дед успел преобразовать аморфную конфедерацию местных племен в крепко спаянное, процветающее сообщество, что не только признало деда своим повелителем, но и со всем возможным рвением заботилось о его благополучии.
Отец Киртиана унаследовал это сообщество и, распознав его ценность, продолжил холить и лелеять его. Теперь настала очередь Киртиана вести и направлять; он слишком хорошо понимал, что, оберегая находящихся под его покровительством людей, он оберегает собственное благополучие.
