С тех пор прошло больше месяца, и мы с ней ни разу не виделись.
Прибыв в дом графини, я первым долгом отправился к хозяйке, чтобы выразить свое почтение, как и предполагается правилами хорошего тона.
Каждый раз при нашей встрече леди Мариэль шутливо спрашивала меня, не собрался ли я наконец жениться, и всегда предлагала свою помощь. Я обычно отшучивался, что ищу девушку, похожую на нее, но, увы, таких больше нет. Вот и на этот раз мы обменялись репликами в том же духе, и я был благосклонно отпущен.
Я любил бывать в этом доме не только из-за доброго отношения хозяйки. На вечерах графини всегда присутствовала легкая, дружелюбная атмосфера, и многим из гостей нравилось навещать леди Мариэль именно по этой же причине. Создать такую атмосферу очень сложно и получается далеко не во всех домах, как бы ни старались хозяева. Графине же это удавалось без малейших усилий.
– Артуа, – послышался сзади чудный знакомый голос. Обернувшись, я обнаружил прежнюю Диану – веселую, цветущую, в открытом вечернем платье с глубоким декольте и в непременном окружении поклонников.
– Потрясающе выглядите, леди Диана… – Вот и все, на что меня хватило – настолько очаровательно она выглядела.
– Мне нужно с вами поговорить, барон. – Взгляд ее стал очень строгим, как будто я действительно серьезно провинился перед ней. Подхватив под руку, она отвела меня подальше от ушей и глаз своих воздыхателей.
Когда мы остались наедине, Диана все так же строго произнесла:
– Рассказывайте, барон, почему вы меня избегаете.
– Ну что вы, леди Диана, разве хоть одному из видевших вас мужчин придет в голову подобное? Меня не было в столице около месяца, и всего лишь… – начал активно оправдываться я.
– Да? И как же ее зовут?
– Леди Удача, но на этот раз она от меня отвернулась. – Я старался не смотреть туда, куда хотелось смотреть больше всего на свете. Но разве от женщины можно скрыть свой интерес, тем более если она намеренно обращает на себя внимание?
– Я очень благодарна вам, Артуа… – начала Диана, но я перебил ее:
– Насколько благодарны? – Меня ощутимо потряхивало от ее близости, настолько она была хороша.
– Даже в большей степени, чем вы можете себе представить. – Диана смотрела на меня смеющимися глазами, но лицо ее при этом оставалось совершенно серьезным.
– Тогда почему мы еще здесь?
– Ну существуют же правила приличия…
– Именно поэтому вы еще в одежде, – честно признался я.
Диана рассмеялась своим волшебным, чарующим смехом, и мне пришлось отступить на пару шагов назад, от греха подальше.
Час спустя мы покинули гостеприимный дом. Диана откланялась хозяйке, я же решил исчезнуть по-английски.
Дом мы покидали поодиночке. Как же, все могут знать, но никто не должен видеть – именно так говорили французы.
У самых дверей меня застиг довольно ехидный голос леди Мариэль:
– Господин де Койн, вы нас уже покидаете?
Да уж, спрячешь здесь хоть что-нибудь… Знать занимается этими играми чуть ли не с детства. Мне ли пытаться ввести в заблуждение хотя бы самых бестолковых из них? Я с сожалением развел руками: извините, мол, такая уж я бестолочь, опять забыл выдернуть утюг из розетки.
Леди Мариэль с улыбкой погрозила мне пальцем, но затем подмигнула с самым заговорщицким видом, всем своим видом показывая, что рада за меня и за мой выбор. Вот тебе и графиня в двухсотом поколении. Или сколько их там у нее?
Целоваться мы начали еще сидя в карете, везшей нас к дому Дианы. Оказавшись в ее спальне, я не стал сдерживать себя – слишком она меня волновала.
Когда у нас случилось то, чего мы оба желали, Диана тихо прошептала:
– Артуа, только не смей думать, что таким образом я решила выразить свою благодарность.
– Ну что вы, леди Диана. Я отлично понимаю, что вы безумно влюбились в меня буквально с первого взгляда и специально придумали предлог, чтобы добиться своего. – Все это я произнес совершенно серьезным тоном. Да еще и с интонациями человека, которого подобные домогательства безумно достали и который всерьез задумывается над тем, чтобы укрыться от них в монастыре.
Забавно было видеть ошарашенное лицо Дианы, ее открывшийся от удивления прелестный ротик. Она приподнялась на локте и изумленно посмотрела на меня, лежащего на спине с самодовольной улыбкой.
Так и не решив, серьезно я это говорю или шутки у меня такие, Диана сказала:
– Ну и нахал ты, Артуа!
– Зато целуюсь хорошо, сама говорила, – парировал я.
– Ну если вдуматься, не только целуешься, но все равно ты нахал, каких свет еще не видывал…
Мы встречались с Дианой очень часто, чуть ли не каждый день, за исключением тех вечеров, когда она бывала в императорском дворце. Графиня практически забросила светскую жизнь – нам было очень хорошо вдвоем, и никого не хотелось видеть. Мы даже похудели в результате наших постоянных постельных баталий и сами смеялись над этим.
Я приобрел двухколесный экипаж, на котором мы часто катались в окрестностях столицы. Недалеко от Дрондера есть живописнейшее озеро со многими поросшими зеленью островками. Взяв лодку, я катал Диану по озеру, усадив ее на заднюю скамеечку – кормовую банку, если угодно.
Иногда, засмотревшись на нее, я чуть не доводил дело до кораблекрушения, и тогда она, смеясь, брызгала на меня водой, приводя в чувство.
Мы высаживались на одном из островков, я разбивал небольшой шатер, доставал из лодки корзинки с продуктами и вином – словом, получался настоящий пикник. Ей очень понравилось это новое для нее слово, и всякий раз, услышав его, она весело смеялась – уж не знаю почему.
Мы много разговаривали. Диана рассказывала мне о столичной знати, ее обычаях, привычках, традициях, родословных – словом, обо всех тех вещах, знания о которых мне были необходимы, поскольку я собирался жить в этой среде. Еще я брал с собой гитару и с удовольствием пел ей – она так трогательно слушала, уперев подбородок в кулачок. Больше всего Диане нравились романсы, а самый ее любимый мне приходилось исполнять по нескольку раз. Что-что, а петь у меня всегда получалось хорошо, и если бы тогда, в том мире, все сложилось удачно, то возможно… Да что теперь об этом говорить.
Местная музыка вовсе не примитивная, самое полное представление о ней можно получить, если вспомнить, какой она была в Европе лет триста назад. Видимо, человечество везде развивается по одним и тем же законам, но мне самому судить об этом сложно, не хватает знаний.
Наше безумие продолжалось больше месяца, а потом пришлось расстаться.
Однажды, на очередном свидании в доме графини, я заметил, что она чем-то очень опечалена. Диана, в этот раз сама нежность, рассказала мне причину своей печали.
