Весемир обвел взглядом немногочисленную аудиторию. Перед ним собрались мальчишки после четырех ежегодных испытаний. Но достаточно взрослыми, чтобы рассуждать и беседовать, были только семеро старших; остальные просто слушали, разинув рты.
Правильно слушали. Нынешние старшие тоже пару лет назад молча разевали рты во время подобных бесед с теми, кто теперь готовится сдавать последний выпускной экзамен. Экзамен, позволяющий получить настоящее имя и зваться ведьмаком. Теперь для семерки старших пришел черед искать собственные ответы на вопросы Весемира.
– Итак! Какими же качествами, по-вашему, должен обладать ведьмак? Давай ты, Головастик!
Головастик порывисто вскочил. Шея у него теперь окрепла и не казалась непропорционально тонкой. Да и сам он из сущего заморыша превратился в сухого жилистого подростка, подтянутого и проворного, словно бродячий уличный кот.
– Ведьмак должен быть сильным и быстрым! – выпалил Головастик. – Иначе он не выстоит в поединке с чудовищем!
– Правильно, – согласно кивнул головой Весемир. – А еще?
Головастик наморщил обширный лоб, но мысли, видимо, не торопились посещать его внушительных размеров голову.
– Может быть, ты, Шустряк? – Весемир жестом поднял другого подростка.
– Ведьмак должен быть терпеливым, – наугад предположил Шустрик, явно идя от противного в сравнении с собственной натурой.
– И это тоже, – не стал возражать Весемир. – Что? Тополь, ты хочешь ответить?
– Хочу, – пискнул один из троих пацанят, выживших год спустя после старшей четверки.
– Говори.
– Ведьмак должен много знать. Об оружии, о повадках чудовищ…
– …и особенно о повадках живых, – добавил Весемир. – И это верно. Но и это не главное. А что думаешь ты, Генерал?
Генерал поднялся степенно, не вскочил, подобно товарищам. Он все делал степенно и рассудительно, по-взрослому.
– Мне кажется, что ведьмак всегда должен четко сознавать: что стоит делать, а что нет. И когда ему спешить, а когда не обязательно.
Весемир только кивнул.
– А еще, – добавил Генерал, – мне кажется, что вы имеете в виду нечто совсем иное, учитель Весемир. Нечто такое, что покажется нам неочевидным и нелогичным. Так?
Весемир улыбнулся в густую светлую бороду:
– Ты, как всегда, на высоте, Генерал. Все обстоит именно так, как ты сказал. Садитесь все. Садитесь, слушайте и запоминайте. Ведьмак должен стать быстрым, но он может оставаться не самым быстрым существом, и тем не менее успешно при этом ведьмачить. Ведьмак может чего-то не знать, но все же справиться со своим незнанием и с выполняемым заданием. Ведьмак может не вытерпеть или поспешить – но и тогда он останется ведьмаком и не потеряет шансов завершить начатое. Существует только одно качество, без которого нет ведьмака. Это качество – безразличие. Безразличие ко всему, кроме судьбы города. Вы должны стать безразличными к голоду, холоду, погоде, окружающим вас живым, к благам и ценностям – ко всему. Как только ведьмак становится небезразличным к чему или кому-либо – он перестает быть непобедимым.
Вы должны уметь пройти мимо умирающего, умоляющего вас принести ему воды. Потому что, спасая его, вы можете погубить город, а возможно, даже и мир. Вы должны уметь перешагнуть через кого угодно, если того потребует ситуация. А для того чтобы пройти мимо умирающего и перешагнуть через кого угодно, нужно стать безразличными ко всему. Абсолютно ко всему. С одной-единственной оговоркой – кроме города, находящегося под вашей защитой.
Весемир оглядел не по-детски серьезные лица. Ведьмачата слушали, впитывали его слова всем телом, каждой порой мутировавшей кожи.
Тишина не нарушалась ничем. Весемир ждал вопроса. Неизбежного вопроса, который задавали ему после этого рассказа бесчисленные поколения будущих ведьмаков. Этот вопрос задавали всегда. Задали и сейчас.
– Мы не должны никого любить? – На этот раз вопрос был задан одним из старших, Пальцем.
Ответ у Весемира всегда был наготове. Такой же, как и в прошлый раз, и в позапрошлый…
– Не в этом дело. Любовь или ненависть – это эмоция. Безразличие – отсутствие эмоций. Эмоции ведьмаку только мешают, а значит, они непозволительны.
– А как же наше братство? – поинтересовался умный Генерал. – Братство ведьмаков? Мы и друг к другу должны стать безразличными? И к вам, учитель?
– Да, – устало подтвердил Весемир. – Друг к другу тоже. И ко мне. Но и это еще не все.
Он поглядел на преданные мальчишеские лица и добавил:
– Вы должны стать безразличными даже к самим себе. Только тогда из вас получатся настоящие ведьмаки.
– Как мы его назовем? – спросила Ксана, когда малыш уснул, а ночь зашептала о небе, полном звезд.
В этом районе электрические огни были редкостью. Поэтому звезд на небе виднелось – не счесть.
Геральт вяло перемешал чай в мятой жестяной кружке, прихваченной на одной из прошлых ночевок.
– Мне все равно.
– Тебе всегда все равно, – обиделась Ксана. – Тебе безразлично даже мое имя!
Геральт не ответил. Казалось, все его внимание поглотил горячий ароматный напиток, до которого ведьмак недавно приохотился.
– Как можно быть таким бессердечным, Геральт?
– Легко, – невозмутимо ответил Геральт. – Если знать, как именно.
– А ты знаешь?
– Знаю.
– И давно ты таким стал?
– Года в четыре примерно. Давно.
– А зачем? И почему?
– Потому что я ведьмак.
– Ведьмаки что, все такие?
– Все.
Ксана протяжно вздохнула. Не понимала она Геральта. За три дня все ее естество переполнилось нежностью к крохотному и беззащитному существу, способному только плакать, если ему плохо, и совершенно не способному защитить себя или прокормить. Ее сильно беспокоило то, что единственная баночка сгущенки заканчивается, а больше ничего пригодного малышу в пищу они не отыскали, хотя Геральт сказал, будто бывают специальные сухие смеси в цветастых коробках или банках.
Они вышли к самой окраине, где почти нет магазинов и складов – только унылые серые заборы разнообразных мелких фабрик, на которые не зарятся даже захудалые кланы. Пыль, битое стекло, пятна мазута и масла на грязном асфальте, запустение, осиротевшие строения…
– А что изменится, если ты дашь малышу имя? Или узнаешь мое? – поинтересовалась Ксана.
– Ничего, – пожал плечами Геральт.
– Тогда почему ты не хочешь?
– Именно поэтому, – вздохнул Геральт. – Видишь ли, сначала я узнаю твое имя, потом помогу тебе, если ты ошибешься, потом мы переспим… А потом я уже не смогу оставаться безразличным к тебе.
– Что же в этом плохого? Мир и так слишком безразличен. Когда живые заботятся друг о друге, когда они небезразличны один другому – это же прекрасно!
