Последний луч свет пропал, когда он подъехал к крыльцу перед домом.
— Есть тут кто–нибудь? — позвал он.
Ответа не было. Его это нисколько не потревожило. Накинув поводья на перила крыльца, он поднялся по ступенькам к двери и постучал.
По–прежнему никакого ответа.
— Эй! Есть кто? — повторил он.
Он прошелся по крыльцу, заглядывая в окна. Дом выглядел обитаемым. Он был ухоженным, с целой мебелью, на столе стояла посуда, а в очаге горели дрова. Все выглядело так, будто хозяин только что куда–то отлучился.
Да и отходить–то ему особо было некуда.
Кроме сарая.
Алланон оставил лошадь привязанной и направился к открытым дверям, внимательно осматриваясь. Он пережил достаточное количество ловушек и нападений из засады, чтобы помнить об этом, и не собирался сейчас становиться жертвой. Он оглядел двор, но кроме овец там ничего и никого не было. Поэтому он был готов найти Уэйра в сарае, поскольку его не было ни дома, ни где–то поблизости.
Но когда он вошел туда, строение оказалось пустым. Он прошел достаточно глубоко в темноту, когда его глаза привыкли. Полки были пустые, пол голый, и внутри сарая царила тишина. Он взглянул вверх на сеновал, но лестницы под рукой не оказалось, чтобы подняться и осмотреть его.
Он решил повнимательнее осмотреть тот уровень, на котором находился. Он обошел каждое стойло, проверил каждый уголок, каждую горку сена. К сараю прилегала пристройка для инструмента, но дверь в нее находилась снаружи. Поэтому он вышел из сарая и обошел его вокруг, чтобы осмотреть эту пристройку. В ней находился ручной инструмент, верстак и куски металла. Больше ничего.
Он закрыл дверь пристройки и вернулся обратно к сараю, изредка поглядывая на сеновал.
— Сюда! — вдруг позади него раздался голос.
На крыльце стоял мужчина и махал рукой. Алланон уставился на него. Где он был раньше?
— Ты Уэйр?
— Да, — ответил тот. — Подходи поближе, поговорим.
Алланон направился к дому. Он был не более, чем в десяти футах от того мужчины, когда заметил нервное подергивание своей лошади, от топота копыт которой во дворе поднялась пыль, и внезапно качнул головой.
Предостережение…
Слишком поздно. Мужчина на крыльце двинулся первым, резко подняв одну руку и метнув нож в сторону друида, который попал ему в грудь. Алланон попытался отреагировать, но опоздал всего на долю секунды. Он пошатнулся, пораженный.
В тот же миг появилась масса вооруженных людей, из дома, из сарая, чуть ли не из–под земли, воя и размахивая оружием всех видов. Алланон поднял защитный щит магии, отбросив назад столько нападающих, сколько смог. Он упал на одно колено, чтобы стать меньшей мишенью, затем выдернул нож, пытаясь собрать все свои силы. Оставаться на месте означало для него смерть. Как только они почуют степень его слабости, тут же накинутся на него.
Некоторые из них прорвались к нему, но он снова поднялся на ноги, чтобы встретить их и отбросить так, будто они были соломенными. Он двигался быстро, сокрушая нападающих. Они отскакивали от него, поскольку не испытывали особого желания противостоять такому разгневанному гиганту. Кроме одного среди них, такого же здоровяка, как и он сам, которого остальные вытолкнули вперед, может, потому что он был среди них самым сильным, а может просто от безысходности. Разъяренный и в то же время сохраняя хладнокровие, Алланон добрался до него, когда заметил появившихся лучников, которые натягивали свои луки. Друиду едва хватило времени для действий. Схватив за тунику человека перед собой, друид использовал его в качестве щита. Гроздь стрел попала в мужчину, который дернулся и обмяк. Алланон с отвращением отбросил его и еще раз призвал свою защитную магию.
Те из нападающих, которые все еще могли что–то делать, вновь пошли на него, кто–то метнул ножи, кто–то стрелы, кто–то выпустил камни из пращи, но все старались поразить его. Но он был под защитой магии и достать его было не так–то легко. Нападающие опять были отброшены назад. Даже до тех, кто вроде находился на безопасном расстоянии, магия друида смогла легко добраться, и они тоже были сметены. Затрещали кости и жизнь некоторых прекратилась. Еще дважды нападающие шли на него, и дважды не смогли его достать.
Наконец, когда их число уменьшилось более, чем вдвое, они развернулись и разбежались по полям и окрестностям, желание сражаться покинуло их.
Алланон ухватился за один из столбиков, поддерживающих крышу крыльца, и наблюдал за их побегом. Помощь Дерриваниана ничего не стоила. Он должен вернуться назад и начать все сначала. Естественно, как только исцелится. Как только почувствует себя достаточно сильным, чтобы это сделать.
У него закружилась голова и, бросив взгляд на свое облачение, он утвердился в своих подозрениях, что быстро теряет кровь. Он нежно надавил около ножевой раны, стараясь остановить кровотечение, используя небольшой клубок магии целительства, чтобы закрыть рваное отверстие.
Он был занят этим делом, когда появился Носитель Черепа.
Поначалу он его не увидел, а лишь услышал медленное хлопанье его крыльев. Затем он вылетел откуда–то из–за фермерского дома, не прилагая усилий, чтобы скрыть свой приход, приземляясь перед крыльцом усеянного трупами двора в неторопливой, наглой манере. Весь черный с головы до пят, с длинными и искривленными конечностями, так что его руки и ноги казались непропорциональными, он был обернут, как покрывалом, своими огромными крыльями. Глаза, яркие и выжидающие, сверкали из–под густых бровей, отбрасывающих тень на грубо вытесанное лицо.
— Друид, — прошипел он на него.
— Ты все это устроил, — ответил Алланон, констатируя факт.
— Да.
— Зачем так беспокоиться?
Дыхание другого было глубоким и громким, как будто его легкие не могли накачать достаточно воздуха.
— Потому что этого желает Хозяин. Потому что это радует меня. Ты знаешь, что ты сделал этим днем? Ты положил конец своей последней возможности предотвратить наше возвращение.
Алланон уставился на него, не понимая, о чем говорит это существо.
— Тот человек у твоих ног, которого ты использовал в качестве щита? Это Уэйр, и он последний из рода Шаннары. Последняя надежда, которая у тебя была. Мы убили бы его сами, но ты избавил нас от этих хлопот.
Алланон почувствовал, как его заполняет отчаяние — неужели им манипулировали? — но не изменил выражения своего лица.
— Ты на это надеешься, тварь? Думаю, что человек, который продался Чародею—Владыке, никогда не был тем из рода Шаннары, который нам нужен, и его убийство не имеет никакого значения. — Но все–таки его терзали сомнения. Что, если этот человек был невиновен, попался в ловушку, как и он сам, был принужден силами Чародея—Владыки? Что если действительно его последняя надежда пропала?
