— А какого рода эксперименты?
Отец присаживается в ногах кровати. Я сажусь рядом, и мы разглядываем наши отражения в заляпанном настенном зеркале. После наших тюремных злоключений мы та ещё парочка — оба грязные и тощие. Отец и сын.
— Они пытались вскрыть моё сознание, чтобы выудить что-нибудь полезное о Гвардии.
— Это из-за того, что ты был в числе тех, кто встречал Гвардейцев, когда они прилетели на Землю, да? Просто мы нашли твой бункер на заднем дворе. Ну, я и сопоставил кое-какие факты…
— Нас называли Встречающими, — печально произносит отец. — Мы встретили лориенцев по приземлении, помогли им встать на ноги и пуститься в бега. Те девять детей, все они были так напуганы. И все равно, для меня приземление того корабля было самым потрясающим зрелищем в жизни.
Я улыбаюсь, вспоминая момент, когда впервые увидел, как Джон использует своё Наследие. Словно занавес приоткрылся, демонстрируя целую вселенную новых возможностей. Все те дурацкие книжки про пришельцев, которыми я зачитывался, мои безумные мечты, чтобы всё в них оказалось правдой — вдруг стали реальностью.
— Полагаю, время доказало, что мы уязвимее Гвардейцев. В отличие от них, у нас были семьи. Жизни, которые нельзя просто вырвать и перевезти в другой город. Вот могадорцы нас и нашли.
— А что стало с другими?
Отец тяжело вздыхает, у него слегка дрожат руки, когда он отвечает:
— Их всех убили, Сэм. Я последний.
В зеркале отражается его затравленный взгляд. Чувствую себя гадом, допрашивая его. Все эти годы моги держали отца в заключении, а я лезу со своими вопросами, бередя те кошмарные воспоминания.
— Прости, — говорю я. — Если хочешь, давай закроем эту тему.
— Нет, — отвечает он твёрдо, — ты имеешь право знать, почему меня… не было рядом, как положено.
Отец морщит лоб, пытаясь что-то вспомнить. Я не тороплю его, а вместо этого наклоняюсь расшнуровать обувь. Пальцы на ноге распухли от удара, которым я наградил мога по морде. Осторожно ощупываю их, проверяя, не заработал ли перелом.
— Они пытались выдрать сведения прямо из нашей памяти. Что угодно, что помогло бы им в охоте на Гвардейцев. — Он почесывает голову. — После их манипуляций… в памяти остались пробелы. Я много чего не помню. Есть важные воспоминания… я должен их помнить… но их нет.
Похлопываю отца по спине.
— Мы найдем Гвардейцев, и как знать, может, у них найдётся какой-нибудь способ исправить работу могов.
— Оптимизм, — с улыбкой говорит отец. — Я уж и забыл это чувство.
Отец встаёт с кровати, залезает в свой рюкзак, вытаскивает оттуда дешёвый пластиковый сотовый, которые продаются на любой бензоколонке, и с несчастным видом смотрит на экранчик.
— Адам знает этот номер, — говорит отец. — По идее, он уже давно должен был отзвониться.
— Там творился сущий ад. Может, он посеял мобильник.
Но отец уже набирает номер и, приложив сотовый к уху, ждёт ответа. После нескольких секунд тишины он вешает трубку.
— Недоступен, — сообщает он, оседая на кровать. — Сэм, кажется, я послал этого паренька на смерть.
СЭМВ грязнущей ванной мотеля я принимаю, вероятно, самый лучший душ в своей жизни. Даже чёрная плесень, тянущаяся от слива к загнутым краям резинового коврика для ног, не способна испортить впечатления. Какое же это блаженство — ощущать горячую воду, смывающую прочь недели заточения у могов.
Протерев запотевшее треснутое зеркало, я долго разглядываю свое отражение. Торчащие ребра и ввалившиеся мускулы живота наглядно демонстрируют, как же долго я голодал. Под глазами залегли темные круги, а волосы отросли как никогда в жизни.
Так вот, значит, как выглядит борец за свободу.
Надеваю футболку и джинсы, найденные в рюкзаке Адама; приходится застёгивать ремень на последнюю дырку, но штаны всё равно сползают. В животе урчит, и я задумываюсь: каким может быть сервис в такой дыре? Могу поспорить, старикан, сидящий за стойкой, с радостью пришлёт полугорелый сэндвич с сыром, приправленным окурками.
В комнате отец уже успел разложить кое-что из своего оборудования. На кровати открыт ноутбук, на нём запущена специальная программа для сканирования новостей. Папа уже продумывает наш следующий шаг. На дворе глубокая ночь, а я ещё не ложился. И хотя я безумно мечтаю поскорее встретиться с Гвардией, не менее сильно я надеялся, что нашим следующим шагом будет стопка блинов в ближайшей забегаловке.
— Есть что-нибудь? — спрашиваю я, косясь на ноутбук.
Отец не обращает внимания на программу. Он сидит, прислонившись к стене, и нерешительно глядит на всё тот же дешёвый телефон. Бросив вялый взгляд на ноутбук, он говорит:
— Пока нет.
— Скорее всего, он не позвонит, пока не окажется где-нибудь в безопасности, — предполагаю я, нагибаясь, чтобы ненавязчиво забрать телефон, но отец резко отдергивает руку в сторону.
— Дело не в этом, — говорит он. — Мы должны позвонить ещё кое-кому. Пока ты был в душе, я всё размышлял, что сказать, но так до сих пор ничего и не придумал.
Он выводит большим пальцем знакомый узор на клавиатуре, будто действительно набирается сил для звонка. Я так зациклился на идее поиска Гвардии и борьбы с могами, что сперва не понимаю, о ком он говорит. Затем, наконец, до меня доходит, кого он имеет в виду, и я оседаю на кровать, чувствуя такую же беспомощность, как и отец.
— Мы должны позвонить твоей маме, Сэм.
Киваю в знак согласия, хотя и не представляю, что говорить маме в подобных обстоятельствах. В последний раз она видела меня, когда я дрался с могами в Парадайз, а потом убегал в ночь вместе с Джоном и Шестой. Вроде бы я кричал ей через плечо, что люблю её. Не самое трогательное прощание, но я действительно верил, что вскоре вернусь, и даже не предполагал, что попаду в плен к расе инопланетных завоевателей.
— Да уж, представляю, в какой она будет ярости.
— Она злится не на тебя, — отвечает отец, — а на меня. Она будет очень рада просто услышать твой голос и узнать, что с тобой все в порядке.
— Постой-ка… ты что, с ней виделся?
— Перед Нью-Мексико, мы сначала заглянули в Парадайз. Так я и узнал о твоей пропаже.
— Как она? С ней все хорошо? Моги к ней не приходили?
— Видимо, нет, но это не значит, что у неё все в порядке. Ей тяжко далось твое исчезновение. Она во всем обвинила меня, и в чем-то была права. В дом она меня по вполне понятным причинам не пустила, так что спать нам пришлось в бункере.
— Вместе со скелетом?
— Да. Ещё один утраченный кусочек воспоминаний… я понятия не имею, кому принадлежат те кости, — отец кидает на меня прищуренный взгляд. — Не переводи тему.
