– Гораций! – завопил выдр. Птица поглядела вниз и, слетев с насеста, описала над ними круг.
– Мадж! Шо ж это деетси? – Голос напомнил Джону интонации, частенько слышанные им в другом экзотическом уголке реальности, именуемом Бруклином. – Чего-то тебя давно не видать?
– Охотился я, вот что.
– А умору эту ты где раздобыл?
– Долго рассказывать, приятель. Я тя правильно понял, старого хрена уже три дня дома нет?
– Да внутри он, нормалек, – отвечала птица. – Все мешает чегой-то да колдует. Я-то знаю – из почтового ящика каждый раз разит по-новому. А не забежишь на червячка, а?
– Извини, старина, мне по вкусу больше раки и устрицы.
– Да знаю я. Только что не спросить лишний раз. – Самец малиновки, склонив голову набок, с надеждой поглядел на Джон-Тома. – А ты, приятель?
– Боюсь, что нет, – отвечал тот и со стремлением угодить покопался в карманах. – А как насчет барбариски?
– Это ты насчет ягод? Спасибо, ягод наелся – во. Просто жопой сидел в них.
Поглядев на Джон-Тома еще немного, самец малиновки отвесил всем церемонный поклон.
– Завидую я им, птицам. – На физиономии Маджа действительно была написана зависть. – На крыльях-то быстрее, чем ноги топтать. Ох, только бы они взаправду были – руки и ноги. С этим, шеф, не поспоришь, – буркнул Мадж, подступая к двери. – Вот, начинается. Слушай, Джон-Том, – прошептал выдр, – теперь веди себя хорошо; старина Клотагорб для волшебника просто тихоня, толька они и так все свихнувшиеся. Вот глянет на тебя и сразу в навозного жука превратит. Так што незачем их раздражать, в особенности если волшебник настолько могуществен и стар, как этот Клотирыл.
Выдр постучал в дверь, не получив ответа, нервно постучал снова. Подметив неуверенность в движениях животного, Джон-Том решил, что, невзирая на неуважительные шутки и прозвища, выдр сильно боится волшебника и всего, что может быть с ним связано. Ожидая, выдр переминался с ноги на ногу и дергался. Джон-Том подумал, что, пожалуй, не видел выдра стоящим неподвижно. Не обращая внимания на боль в боку, молодой человек распрямился, стараясь выглядеть респектабельно.
Вот-вот дверь, заскрипев, начнет отворяться, и перед ним, Джон-Томом, окажется существо, способное творить чудеса, во всяком случае, с точки зрения Маджа. Нетрудно было представить его: шесть с половиной футов роста, свободное пурпурное одеяние, испещренное волшебными знаками… Украшенная звездами остроконечная шапка на величественной голове. И лицо, строгое, морщинистое, над белой длинной бородой. И еще толстые очки.
Дверь отворилась внутрь со зловещим скрипом.
– Доброе утро, – начал Джон-Том, – мы… Остатки тщательно задуманного приветствия застряли у него в горле; в ужасе он шагнул назад, споткнулся и упал. Что-то дернулось в боку, и он вновь ощутил там влагу. Сколько же, подумал Джон, придется еще терпеть эту рану?.. Вдали от медицины и родного дома. Так нетрудно и умереть в этом на первый взгляд уютном местечке.
Чудище, объявившееся в открытой двери, двинулось к нему, а он пытался хотя бы ползком убраться, скрыться, спрятаться…
Мадж с пренебрежением глядел на своего подопечного, в голосе его слышались раздражение и неловкость.
– Вона, опять кувыркнулся, чегой-то с тобой приключилось? Это ж Пог.
– П-п-пог? – Джон-Том не в силах был отвести взгляд от висящего над ним жуткого существа.
– Фамулус это, ученик то есть Клотагорбов. Надо ж быть таким трусом. Он…
– Ниче, – проговорила огромная черная летучая мышь. – Мне-до чдо! – Задевая кончиками крыльев за косяки, летучее создание отодвинулось внутрь. На свету блеснули четыре острых клыка, мелькнули огромные розовые уши. Голос летучей мыши был невероятно грубым, он скрежетал и грохотал, словно целый гравиевый карьер.
– Я знаю, я не красавец. Долько вод из-за эдого еще никдо не валился передо мной с ног.
Он подлетел ближе к Джону и повис в воздухе.
– Эй, друг, а ды и сам на морду-до не бог весть чдо.
– Пог, ты помягче с ним. – Голос Маджа звучал умиротворяюще. – Его ж приколдовали из какого-то мира; да и ранен он. – Выдр дипломатично не афишировал, что сам нанес рану юноше.
Джон-Том неловко поднялся на ноги. По левой штанине стекала густая и теплая струйка кларета.
– Клотагорб чегой-нибудь привораживал из иных миров?
– Сегодня он трезвей обычного, если ты про эдо. – И летучий мыш пренебрежительно фыркнул.
Из глубины дерева послышался густой и гортанный, пусть и чуть дрожащий, голос, который, как сразу инстинктивно понял Джон-Том, принадлежал волшебнику и наставнику.
– Кто там, Пог?
– Эдо Мадж, выдр-охотник, хозяин. С ним какой-до раненый человек совершенно гнусного вида.
– Ты сказал, человек? – В голосе послышалось возбуждение. – Давай их внутрь, веди сюда.
– Пошли, – коротко велел Пог. – Приспичило ему видеть вас. – Крылья его были побольше, чем у малиновки, и едва не касались косяков.
– Друг, с тобой все в порядке? – Мадж поглядел на шатавшуюся фигуру своего невольного спутника. – И что тебя дернуло… Опять припадок. Пог вовсе не дурней любой летучей мыши, с лица то есть.
– Это… это не внешность виновата – его размеры. Там, откуда я родом, таких летучих мышей считай что и нет.
– Ну, Пог-то у нас среднего роста будет. – Мадж переменил тему. – А ты шагай, шагай себе, тока постарайся пол кровью не запачкать.
Отказавшись от помощи выдра, Джон-Том ковылял следом за ним. Уже коридор потряс его, он был чересчур длинен и совершенно точно не мог уместиться в дубе, невзирая на большой диаметр ствола. Потом они вступили в комнату высотой не менее чем в двадцать пять футов. Вдоль стен выстроились книжные полки, уставленные старинными томами чуть ли не всех возможных форматов в разнообразных переплетах. На дюжине жаровен трещали благовония, но и они не в силах были умерить наполнявшую залу тошнотворную вонь.
Между книгами расставлены были покрытые странными пятнами сковороды и чаши, стеклянные фиалы, горшки со всякой дрянью и прочие пакостные предметы. Со стен ухмылялись черепа, разнообразно обработанные и украшенные. К ужасу Джон-Тома, иные из них оказались человеческими.
Через окна лился топазовый свет, от которого высокая зала казалась окрашенной золотом и янтарем; в лучах танцевали пылинки. Пол был сложен из деревянных плашек. В центре теснилась кое-какая мебель из тяжелого дерева, обтянутая ящеричной кожей.
Две распахнутые настежь двери вели в другие комнаты.
– Невероятно, – глухим шепотом обратился Джон к Маджу. – Дерева-то не хватит и на одну эту комнату, а тут еще и коридор, и другие залы.
