— Никогда не лги, Госпожа, лучше вставай.
Он галантно подал мне руку (видимо, я успела опуститься на землю, хотя убейте — не припомню, когда). Печальный опыт общения с лесной галантностью, заставил увернуться от руки и подняться самой. Страж одобрительно хмыкнул.
Я подняла с травы куртку. Жить будет, даже носить можно… правда, уже только ночью.
Страж нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
— Идем?
— Веди, — вздохнула я.
Когда до рассвета оставались считанные минуты, страж внезапно остановился.
— Ты чего? — удивилась я.
— Госпожа, ты не должна видеть меня днем, — спокойно заявил он.
— А как же?…
— Поэтому иди вперед и обещай мне не оглядываться.
— Чего-о-о?
— Для твоего же блага. Согласна?
Мне ужасно хотелось заспорить, но… я уже с трудом удерживалась на ногах, и сил выяснять, кто кем командует, не оставалось.
— Как скажешь, — кивнула я и повернулась к деревне.
День вступал в свои права.
Как только мы вышли из леса, как я услышала за спиной тяжелые шаги (до того он ступал бесшумно), а также жутковатое чавканье, шмыганье и сопение. Я не удержалась и уже почти оглянулась назад, как вдруг это Нечто, удержав меня за плечо, коснулось сзади моей шеи. Я вздрогнула, после чего голова застыла в одном положении, наотрез отказавшись поворачиваться.
— Это еще что? — испугалась я, ощупывая руками шею.
— Не бойся, Госпожа, — услышала я голос стража, — скоро пройдет. Я подумал, сама ты не вытерпишь и оглянешься, вот и решил… помочь.
— Ах, ты!.. — Я остановилась, чтобы повернуться лицом к стражу, в кого бы тот ни превратился, и красочно высказать свое мнение. Но он снова удержал меня и легонько подтолкнул к деревне.
— Потом поговорим, Госпожа, идем. Ты ведь устала… Тебе необходимо отдохнуть.
На такой довод было трудно возразить, и, вздохнув, я пошла дальше.
Наше появление в деревне сопровождалось детским плачем и криками взрослых, которые усиливались с каждым нашим шагом.
Вообще-то я не собиралась устраивать триумфального шествия, но страж шепнул мне:
— Иди. Пусть все видят.
Не знаю, что они должны были там увидеть, но к нам прибежал жрец и с воплем рухнул мне в ноги.
Я собиралась его поднять, но страж меня остановил.
— Если ты такая нервная, прикажи ему встать, — прошипел он мне на ухо.
— Встань! — послушно приказала я.
Жрец затрясся, но приказа не выполнил.
— Смилуйтесь над нами, смилуйтесь! — закричал он.
— Встань, — неуверенно повторила я.
— Не смею, Госпожа, страшно. Не смею поднять глаз на вас и на Того, кто за вашей спиной.
Я пожала плечами. Если ему так удобнее…
— А дальше? — прошептала я, когда пауза затянулась.
— Повторяй за мной, слово в слово, — опять зашипел страж.
— Но…
— Не спорь! Повторяй: видишь, жрец, лес вернул меня.
— Видишь, жрец, лес вернул меня, — произнесла я.
— Ему не нужны ваши жертвы.
— Ему не нужны ваши жертвы.
— Я говорю от имени леса.
— Я говорю от имени леса.
— Не отправляйте больше девушек в лес.
— …в лес.
— Иначе вас ждет кара.
— …кара.
— Позже вам будет дано знамение…
— …знамение…
— О том, как умилостивить лес.
— …лес.
— Это послание леса.
— …леса.
— Да, Госпожа, все исполним, Госпожа, — закивал жрец, не поднимая головы (видимо, у него в этом большой опыт, у меня бы не вышло). — Приказывайте, Госпожа!
— Скажи — сейчас ты желаешь отдохнуть, а к ночи пусть принесут еды.
Все-таки интересно, кто кем управляет?
— Надолго ли вы почтили нас своим присутствием? — подобострастно поинтересовался жрец. В его голосе слышался страх. Чего он боялся, что я здесь навсегда останусь или уйду из деревни завтра утром?
— Скажи — уйдешь ночью.
— Но…
— Скажи.
После того, как беседа со жрецом окончилась (он так и не встал и головы не поднял), я прошествовала к «карантинному» домику. Меня уже качало от усталости. Вот отосплюсь — и все ему объясню, все-о-о!
На пороге дома страж снова остановил меня.
— Ну, чего тебе? — недовольно скрипнула зубами я.
— Ты зачаровала этот дом, я не могу в него войти.
— Тем лучше!
— Впусти.
— Вот еще! — Он начал мне надоедать своими требованиями.
— Пойми, Госпожа, — терпеливо произнес страж, — снаружи я не могу охранять тебя, пока ты будешь спать. Поверь мне, тут опасно.
— Как хочешь, — уступила я, уже ничего не соображая. — Войди.
После этого я, совершенно без сил, прошла-проползла из сеней в единственную комнатку и, не раздеваясь, рухнула на кровать.
Похоже, это становится плохой привычкой, подумала я, засыпая.
Когда я проснулась, было уже темно. В комнате тускло горел светильник. Страж стоял рядом и деликатно тряс меня за плечо.
— Уже утро? — удивленно спросила я.
— Нет, Госпожа, наоборот, — с деланной почтительностью ответил он.
— Ну, так дай мне поспать спокойно…
— Вставай, Госпожа, пора идти.
— Без завтрака? — ужаснулась я, отрывая голову от подушки. — То есть, тьфу, без ужина?
— Почему, Госпожа, они все-таки принесли еду, — усмехнулся страж и вышел в сени.
— Почему «все-таки»? — изумилась я.
— Ну, они сначала не хотели… — Страж вошел в комнату с мешком, из которого достал копченую курицу, кусок хлеба и яблоко.
— Они хоть живы? — поинтересовалась я, пока он искал тарелки в слабом подобии буфета, стоявшем у окна.
— Вполне, Госпожа, даже не очень заикаются, — ответил страж, достав тарелки (точнее, отыскав в стопке тарелок две относительно чистые — я так и не успела помыть посуду за всеми хлопотами). Я спохватилась, что сижу, не шелохнувшись, как барыня, пока страж с поразительной невозмутимостью накрывает на стол.
— Тебе помочь? — поинтересовалась я, делая слабую попытку встать и присоединиться к стражу.
— Не стоит, Госпожа, — ответствовал он. — Может, ты хочешь умыться?
— Я… э-э-э… да.
Так же спокойно страж принес из сеней умывальный таз и поставил передо мной. Когда я кончила плескаться и протерла глаза, то обнаружила, что страж стоит рядом со мной с полотенцем.
— Спасибо, — проговорила я, вытираясь. — Только…
— Только?… — с еле заметной иронией в голосе подхватил страж, забирая полотенце.
— Не надо так, — попросила я.
— Как не надо, Госпожа? — поинтересовался страж, разделывая курицу.
— Не надо мне прислуживать, я и сама справлюсь.
