По краю низменности прокатились отголоски нового удара грома. Заморосил дождик, капли с шипением падали на извилистые трещины в земле-коже Владения. Налетчик уставился в полумрак, одновременно устрашенный и привлеченный открывшейся картиной. Неясный ужас теперь повис над всей стаей, даже более жуткий, чем тот, что внушал знаменосец и его обученные убийцы. А затем обладатель голоса выступил из теней, и сердце Ракха заколотилось по-настоящему.
Перед ними предстал настоящий колосс, облаченный в такую же искусно сработанную багряную броню, что и его капитан, но каждый фрагмент и пластина доспехов были больше, прочнее, лучше. Всё в этом создании сочилось темной, величественной экстравагантностью, от постукивающих друг о друга черепов на поясе до шипастого бронзового венца, высоко вознесенного над плечами. Верхнюю часть его лица скрывала костяная маска, но на виду оставалась нижняя челюсть — пятнистый клочок кожи, выдубленной годами, раздутой от выпирающих клыков, покрытой шрамами и татуировками в виде змей. Монстр был вооружен двуглавым топором с лезвиями, запятнанными старыми потеками, и рукоятью длиннее, чем рост смертного мужчины. У ног его ступала громадная мускулистая гончая с чешуйчатой шкурой, челюстями-тисками и в унизанном шипами ошейнике. Обнажив на Ракха желтые клыки, тварь испустила долгий, пронзительный вой.
Даже в краю столь падшем и разоренном, как Серный Полуостров, встречались владыки, способные внушать ужас совершенно иного порядка. Некоторые из этих гибельных королей столь всецело отдались порче, что их тела испускали её, подобно аромату, отравляя самый воздух вокруг таких существ. Ракх, принадлежавший к самым низменным из паразитов, мало что знал о творениях Бога Резни, но даже он сейчас чувствовал тлетворный смрад, глубоко впитавшийся в душу чудовища перед ним.
Гремя броней, кровавые воины преклонили колени, приветствуя величайшего убийцу в своих рядах. Даже знаменосец склонил шлем, хотя жест вышел странным: показалось, что великан дергает невидимую цепь, которая приковала его к земле и не дает продолжить резню.
— Трекс, — произнес военачальник голосом, от которого у Ракха заныли челюсти. — Трекс.
Подойдя к чемпиону, колосс обхватил его голову громадными латными перчатками. Странно задвигался рот под костяной маской, стертые окровавленные губы раздвинулись, обнажив заостренные железные зубы.
— Кровь будет, — пообещал военачальник успокаивающим голосом, в котором всё же звучала сталь. — Ты это знаешь. Ты наполнишь кровью свое брюхо, будешь захлебываться ею. Мы все изопьем вдоволь, так же, как и всегда.
Он потрепал знаменосца по скуле шлема, словно отец — ребенка, и выпустил из хватки. Отвернувшись, колосс вперился взглядом в израненные остатки племени кровавых налетчиков.
— Но не их крови. Они мои.
Неторопливо подойдя к Слейху, военачальник встал над раненым. Единственное, что мог сделать быстро и поверхностно дышавший каннибал — встретить взгляд, устремленный сверху вниз. Наклонившись, колосс оперся громадным топором о скалы и холодно изучил кровавого налетчика.
— Ты вожак, — это было утверждение, а не вопрос, но Слейх всё равно кивнул. Не было смысла утверждать иное.
Подняв оружие, военачальник упер основание древка в содрогающееся горло налетчика.
— Ты был безрассуден.
И огромный воин резко надавил на топор, одним движением сломав шею Слейху. Затем он обвел стаю пагубным взглядом, изучая выживших. Ракх продолжал мысленно повторять ту же самую речевку: «Кровь для Кровавого бога, кровь для Кровавого бога», надеясь, что на него не обратят внимания и ужас закончится. Даже смерть казалась лучшим исходом, чем муки под взором владыки; сердце налетчика как будто заранее раздулось, готовое лопнуть, по шее стекал ледяной пот.
И всё же, с мучительной неизбежностью, гибельный взгляд военачальника добрался до Ракха.
— Знаешь ли ты мое имя? — спросил колосс, и сами звуки его голоса показались клещами, выдирающими кости из тела налетчика.
Ракх сумел покачать головой.
— Меня назвали Коргос Кхул, — сказал ему владыка, обвивая слоги черным языком. — Семь военачальников семи крепостей платят мне дань живой плотью, чтобы я не пришел к ним и не вырвал их легкие из недостойных грудей. Моя армия марширует сюда, и сейчас ты видишь только малую долю моих последователей.
Кровавому налетчику хотелось кричать. Он сделал бы всё, всё, что угодно, лишь бы спастись от этих пылающих глаз.
Чуть сгорбившись, Кхул приблизился к Ракху, окурив его нечистыми испарениями плаща. Демоническая гончая кралась у ног хозяина, с голодным оскалом взирая на каннибала.
— Я ищу последний череп, — тихо, чуть ли не замурлыкав, проворчал военачальник. — Я ищу вершину своего призвания. Сто лет я ступал по южным землям, и там не осталось никого, кто достоин лезвия моего топора. Разыскивая того, чья смерть завершит великий труд, я низвергал города королей, но находил лишь жалких ничтожеств.
Пока Кхул говорил, перед глазами Ракха кружили образы, втиснутые в его разум злобной волей владыки. Налетчику открывались великие картины, каждая из которых неизбежно сияла догорающим пламенем, рассекалась трещинами магмы, изображала дымящиеся руины или уничтоженные крепости. Он видел марширующие армии, целые легионы в красном и золотом, шлемы которых сияли в зловещем свете беспокойных небес.
И за ними всеми, далеко позади, окутанная вечной ночью и окруженная с боков башнями из кованой бронзы, возвышалась пирамида размером с гору, с неровными, крапчатыми гранями. Только речи военачальника позволили Ракху понять, что сложена она из черепов, тысяч и тысяч мертвых голов, насыпанных высоко и скрепленных прочно. Пустые глазницы их казались искрами тьмы в блеске костей, очищенных от плоти.
У кровавого налетчика закружилась голова. Неужели владыка хотел возложить череп Ракха на эту пирамиду? Очевидно, нет, там уже были тысячи таких же. Зачем же Кхул рассказывал ему всё это? Почему просто не убил его без лишней возни?
— Но теперь звезды привели меня сюда, — продолжал военачальник. — Должно быть, что-то до сих пор обитает в этом месте, некогда известном высокими стенами и достойными мечами. Мне нужно больше душ, Волна Кровопролития должна расти. Я желаю иметь верные глаза в каждом закоулке этого края.
С этим владыка протянул иссушенную временем руку, на пальцах-когтях которой виднелись кольца из темного железа. В двух из них Кхул держал шарик плоти, беспорядочно усеянный мясистыми прожилками. Отблески зеленой магической энергии скользили по его бледной поверхности.
