— Вы приняты мною, Моррел, — сказал он, внимательно глядя в каменные глаза немого гостя. — Но как вы намерены учить принца, будучи не в состоянии говорить?
Руки Моррела поплыли по воздуху — две играющие рыбы.
— Господин будет общаться с принцем через меня, — ответил Таллиб. — Впоследствии же он постарается обучить наследника языку жестов — будущему правителю никогда не лишне знать этот язык.
— Хорошо, — сказал Король. — Господин Готарк Насу-Эльгад?
Человек в сине-алом плаще поклонился:
— Если мне будет позволено, я хотел бы задать господину Моррелу несколько вопросов.
Немой подошел к ним, вкладывая в ножны меч. И повернулся к своему собеседнику, выражая готовность слушать и отвечать.
— Вы верите в Бога? — спросил Готарк Насу-Эльгад, и лицо его внезапно замерло, только веки чуть прищурились да глаза цепко впились в немого. — Вы верите в Бога, господин Моррел?
Вокруг, как круги на воде, расходилось волнами былое праздничное настроение; разговор человека в сине-алом плаще и будущего учителя принца был мало интересен высоким господам. Так, формальность.
Таллиб тем временем, повинуясь знаку Моррела, достал из небольшой сумочки, подвешенной к поясу, стопку пергаментных листков, перо и специальную дощечку, чтобы было удобнее писать. Все это хозяйство он передал господину, и немой привычным жестом принял письменные принадлежности.
— Господин желает отвечать на ваши вопросы как можно более точно, поэтому он будет писать на пергаменте, — пояснил смуглокожий, придерживая чернильницу. Моррел обмакнул в нее перо и начертал: «Да, я верю в Его существование».
Готарк Насу-Эльгад удовлетворенно кивнул и продолжал:
— В какого именно Бога вы верите?
«А разве их много? Бог един, как бы Его не называли».
— И все-таки. Кому вы молитесь?
«Богу» — но Готарк Насу-Эльгад отметил, как на миг приостановилась рука с пером, прежде чем написать это.
— А как вы молитесь? Какой религии вы приверженец, какой церкви доверяете свои грехи?
Снова пауза.
«Я доверяю свои грехи Богу — более никому».
— Но ведь церковь — посредник между Ним и вашей душой, — вкрадчиво произнес Готарк Насу-Эльгад. — Как же так?
«Бог создал мою душу. Зачем Ему посредник, чтобы говорить с ней? Если Он захочет, Он будет со мной, нет, — даже церковь не поможет в этом».
Готарк Насу-Эльгад задумчиво посмотрел на пергамент, потом поднял взор на Моррела, бесстрастно за ним наблюдающего. На Короля можно было не смотреть, господин Глава матери Очистительницы и так знал, что у того на уме.
— Ну что же, Моррел, — скрипуче вымолвил Готарк Насу-Эльгад, растягивая слова и щурясь. — Я запомню ваши ответы, а вы уж, будьте добры, запомните мои вопросы, потому что я, волею Распятого Господа нашего, возглавляю матерь Инквизитиу. Возможно, мы с вами еще вернемся к этой беседе.
Моррел кивнул, потом написал: «А теперь вопрос к вам, святой отец. Вы верите в Дьявола?»
Готарк Насу-Эльгад вскинулся и внимательно посмотрел на Моррела.
— Я признаю, что он существует, — медленно ответил этот пожилой человек в сине-алом плаще.
«Спасибо, Глава. Позволено ли мне будет сделать подарок принцу?»
— Господин Моррел спрашивает, можно ли ему сделать подарок принцу, — сказал Готарк Насу-Эльгад.
Король кивнул.
Моррел отстегнул висевшие на перевязи ножны и протянул их принцу. Тот растерянно принял дар и кивнул с благодарностью:
— А каким образом намеревается учить меня господин Моррел, если я буду владеть его клинком?
— Господин Моррел привез с собой несколько клинков, — объяснил Таллиб.
— Этот — лучший — был предназначен для вас, остальные будут использованы в обучении.
Принц сел на свой трон, неловко уложив меч на колени. Он не знал, что и думать по поводу происходящего. Его будет учить такой воин! но — немой. И это немножко пугало, — самую малость. Гораздо более страшным показался разговор-переписка Моррела с Готарком Насу-Эльгадом. Принц знал, что бывает с неугодными Главе матери Очистительницы, и он не хотел, чтобы то же самое произошло с его новым учителем…
— И еще, — добавил Таллиб, обращаясь к Королю после очередной пляски рук Моррела. — Мой господин также просит и вас принять его подарок.
Немой достал из кармана мешочек и вытряхнул из него перстень необычайной формы: словно глаз, вставленный в оправу. Да и по цвету… — казалось, изнутри за тобой следит внимательный зрачок. Король принял подарок, осмотрел его со всех сторон и надел на палец. Готарк Насу-Эльгад мысленно поморщился: мало ли, что за ловушка могла быть устроена в перстне, какая-нибудь отравленная игла. Нет, не бережет себя правитель, не бережет…
— Желают ли гости остаться с нами на празднике или же они благоволят отдохнуть с дороги? — поинтересовался Король.
— Если это не заденет Короля, мой господин предпочел бы отдохнуть, — ответил Таллиб, проследив за колыханием рук Моррела.
— Не заденет, — махнул рукой Король. — Готарк, проследите, чтобы гостей расположили, как подобает.
…Когда за тремя ушедшими закрылись двери, в зале повис многоголосый шелест, высокие дамы и господа вовсю обсуждали нового учителя принца.
Настенные часы дважды пробили — давно уже перевалило за полночь.
Через некоторое время Король удалился. Вслед за ним стали расходиться и прочие. Праздник закончился.
* * *
— Сейчас все подходящие комнаты заняты гостями принца, но уже завтра мы сможем подыскать соответствующую вашему положению, — говорил Готарк Насу-Эльгад, спускаясь по винтовой лестнице. Гости шли за ним и молча слушали. Кажется, им было абсолютно все равно, где ночевать.
— Мы привычны ко всяким неудобствам, — сказал наконец Таллиб. — Так что один день, думаю, сможем поспать и в «несоответствующих» условиях.
Такая самостоятельность смуглокожего удивила Готарка Насу-Элгада, но он смолчал. В конце концов, это дело Моррела.
Он проводил гостей до дверей из башни, перепоручив обоих усатому заспанному стражнику. Тот пообещал устроить все наилучшим образом.
— Гомбрегот! — позвал стражник, приблизившись к уже знакомой гостям пристройке. — К тебе пожаловали!
«Местный книжный червь» высунулся из распахнутого окошка, потер глаз:
— Во имя всемилостивейшей богородицы, какого беса ты, Гонтек, мешаешь спать приличным людям. Между прочим…
Взгляд его остановился на Морреле и Таллибе.
— О, прошу меня покорнейше извинить, — пробормотал он. Повернулся к сеновалу: — Кларисса! Кларисса!!!
— Ну что?! — пронзительно донеслось с сеновала. — Все приличные люди уже давным-давно спят, одному тебе не имется.
