Паг вытащил из-под рубашки пращу.
— Если мы вернемся со связкой куропаток или перепелов, ее настроение, может, и немного улучшится.
Томас улыбнулся.
— Может, — согласился он, доставая свою пращу. Оба они отлично стреляли из нее, Томас был несомненным чемпионом среди мальчишек, лишь чуть-чуть обгоняя Пага. Вряд ли кто-нибудь из них обоих мог бы сбить летящую птицу, но если бы они нашли отдыхающую, то были неплохие шансы в нее попасть. Кроме того, им будет что делать, чтоб убить время, и, возможно, на какое-то время забыть о Выборе.
Они острожно поползли, играя в охотников. Когда они свернули с тропинки, Томас оказался впереди и направился к пруду, который, как они знали, был неподалеку. Если и можно было где-то найти сидящую птицу, то только у пруда. Леса к северо-западу от Крайди были более привлекатель-ными, чем густой лес на юге. Долгие годы здесь вырубали деревья, и это дало зеленым полянам много солнечного света, которого не было в чащобах густого южного леса. Мальчишки из замка уже много лет часто играли здесь. Немного воображения — и лес преображался в удивительное место, зеленый мир великих приключений. Некоторые из величайших подвигов были совершены здесь. Молчаливые деревья были свидетелями дерзких побегов, опасных приключений, жестоких битв. Поганые твари, могучие чудовища и известнейшие разбойники были сражены, это часто сопровождалось смертью великого героя и его последней речью к оплакивающим его соратникам. Причем все это ухитрялись закончить к ужину в замке.
Томас дополз до небольшой возвышенности, на которой росли молодые деревца. С нее был виден весь пруд. Раздвинув ветви, он взглянул вперед, замер в благоговении и тихо сказал:
— Смотри, Паг!
У воды стоял олень. Высоко подняв голову, он искал источник звука, помешавшего ему пить. Олень был стар, почти вся шерсть вокруг его морды побелела, а голову венчали великолепные рога.
Паг быстро сосчитал:
— У него на рогах четырнадцать отростков.
Томас согласно кивнул.
— Должно быть, это самый старый олень в лесу.
Животное повернуло голову в сторону мальчиков, нервно подергивая ухом. Они замерли, боясь спугнуть прекрасное создание.
Томас сжал плечо Пага и кивнул головой в сторону. Паг повернулся следом за Томасом и увидел фигуру, беззвучно выходящую на открытое пространство. Это был высокий мужчина в накидке и кожаных штанах цвета лесной листвы. За спиной у него висел длинный лук, а на ремне — охотничий нож. Человек двигался к оленю спокойным, ровным шагом.
— Это Мартин, — сказал Томас.
Паг тоже узнал егеря герцога. Сирота, как и сам Паг, Мартин прозывался в замке Длинным Луком за то, что лишь немногие могли сравниться с ним в обращении с этим оружием. Будучи несколько загадочным, Мартин Лонгбоу, или Длинный Лук, все-таки нравился мальчишкам, так как хотя он и был надменен по отношению ко взрослым, но к мальчишкам — всегда дружелюбен и доступен для них. Он был также и лесником герцога. Его обязанности были таковы, что он часто отлучался из замка на целые дни, иногда даже на недели. В это время следопыты под его руководством искали признаки браконьерства, возможные очаги пожаров, мигрирующих гоблинов или разбойников, укрывающихся в лесу. Но если Лонгбоу находился в замке и не устраивал охоту для герцога, то всегда находил время поговорить с мальчишками. Его темные глаза радостно сверкали, когда они донимали его вопросами о лесном мире и просьбами рассказать истории о приграничных землях. Казалось, у Мартина безграничное терпение; это отличало его от всех остальных Мастеров.
Мартин подошел к оленю и осторожно коснулся его шеи. Великолепная голова тревожно поднялась, и животное прижалось к руке человека.
— Если вы медленно и молча выйдете, — очень тихо сказал охотник, — он, быть может, позволит вам приблизиться.
Паг и Томас обменялись удивленными взглядами и вышли на лужайку. Они медленно шли вдоль берега пруда. Олень следил за их движениями, слегка дергая головой. Мартин успокаивающе похлопал его по спине, и он замер. Томас и Паг подошли и встали рядом с охотником, и Мартин сказал:
— Протяните руки и дотроньтесь до него, но медленно, чтобы он не испугался.
Томас первым протянул руку, и олень задрожал под его пальцами. Паг стал тоже тянуться к оленю рукой, но тот отступил на шаг. Мартин прошептал что-то оленю на языке, которого Паг раньше никогда не слышал, и тот успокоился. Паг дотронулся до него и с восхищением почувствовал, что шкура на ощупь похожа на выделанные шкуры, которые он трогал до этого, но отличалась тем, что под пальцами чувствовалось биение жизни.
Вдруг олень отступил назад и повернулся, после чего одним гигантским прыжком скрылся среди деревьев.
Мартин Длинный Лук хмыкнул и сказал:
— Вот так. Не следует приучать его к людям, иначе эти рога скоро закончат свой путь над камином какого-нибудь браконьера.
— Он прекрасен, Мартин, — прошептал Томас.
Лонгбоу кивнул, его взгляд был все еще направлен туда, где исчез олень.
— Так и есть, Томас.
— Я думал, ты охотишься на оленей, Мартин, — сказал Паг, — но…
— У нас со Стариком Белобородым некоторое взаимопонимание, Паг. Я охочусь только на одиноких оленей, у которых нет подруг или подруги слишком стары, чтобы давать потомство. Когда Белобородый передаст свой гарем более юному оленю, тогда я, может быть, его заберу. А сейчас мы не трогаем друг друга. Придет день, и я посмотрю на него поверх древка стрелы, — он улыбнулся мальчишкам. — И до тех пор я не узнаю, отправлю ли я стрелу в полет, — он замолк, как будто мысль о том, что Белобородый станет старым, его очень печалила. Легкий бриз шелестел ветвями.
— Так что привело двух таких храбрых охотников в герцогские леса рано утром? Наверняка, есть еще тысяча недоделанных дел, ведь сегодня праздник летнего солнцестояния.
— Моя мать выставила нас из кухни. Мы доставляли слишком много проблем. С этим Выбором сегодня… — его голос постепенно затих, и он вдруг смутился. Таинственной репутация Мартина стала в основном тогда, когда он впервые появился в Крайди. Во время его Выбора герцог определил его прямо к старому егерю, и Мартин не стоял перед Мастерами вместе с другими мальчишками его возраста. Такое нарушение одной из старейших традиций оскорбило многих горожан, хотя никто из них не осмеливался открыто высказать это лорду Боррику. Естественно, Мартин сделался объектом их гнева даже в большей степени, чем сам герцог. Впоследствии Мартин неоднократно оправдывал это решение герцога Боррика, но большинство горожан были все еще обеспокоены особым отношением к нему герцога в тот день. Даже теперь, когда прошло уже двенадцать лет, люди все еще считали, что Мартин отличается от них, и поэтому не заслуживает доверия.
