— У меня не осталось сомнений, — сказала она наконец, — что ты мой сын. Мне достаточно было посмотреть на тебя.
Я чуть не подпрыгнул вместе с креслом. Лиловая гостиная как-то странно завертелась у меня перед глазами.
— Молчи! — опередила она меня, — ты ничего не можешь мне возразить, потому что ничего не знаешь.
Я мог возразить только то, что мы с ней совсем не похожи. Я вообще не похож ни на кого в этих краях. Да, у меня темные волосы и черные глаза как у большинства, но я не смугл, у меня белая кожа и совсем иные черты лица. Я скорее из Тераля, чем из Навскии.
— Никогда не ощущал в себе присутствия столь благородной крови, — пробормотал я.
— Ты удивлен, Кристиан, я знаю, — сказала графиня уже мягче, — я сама узнала об этом только сегодня утром. Я считала, что мой незаконный сын воспитывался в Приюте Бенедикта и умер в детстве. Но это был не мой сын.
— Как же вы узнали, сударыня?
— Женщина, которой я поручила отнести моего ребенка в Приют, обманула меня и отнесла его трактирщику. Сегодня утром она призналась мне… На этом твои несчастья кончились, Кристиан.
— Вы хотите устроить меня своим слугой? — усмехнулся я.
— Я хочу передать тебе свой титул и все свои владения, — сказала она с достоинством и непоколебимой уверенностью, — я хочу, чтобы ты стал моим наследником и немедленно. Завтра же. «Уж не сплю ли я с перепою?» — подумал я, — «вот тебе и дурное предчувствие!»
— Благодарю вас, сударыня, но ведь это невозможно!
— Почему же?
— Я же незаконный ваш сын, если это вообще так. Вам понадобится разрешение короля.
— Король благоволит ко мне, — улыбнулась моя новоявленная матушка, — об этом можешь не беспокоиться. Завтра же ты станешь законным графом Гальма.
У меня кружилась голова не хуже, чем от Тиманского пива. Мне страшно было подумать, какие возможности передо мной открываются с этого момента. Тем не менее, что-то я еще соображал.
— Король далеко, — сказал я, из последних сил стараясь мыслить трезво, — завтра вы никак не попадете в Трир.
— Король здесь, — ответила она спокойно, как будто короли так запросто разъезжают по всяким провинциальным городишкам, вроде нашего Тиноля.
— Сударыня, — сдался я, — вы сообщаете мне одно чудесную новость за другой!
— У всякого чуда есть своя причина, — усмехнулась она.
— Что же мне делать теперь? Я в полной растерянности…
— Надо полагать.
Графиня встала и подошла к столу.
— Иди сюда, Кристиан, мы что-нибудь выпьем за встречу. И за твое будущее. Я хочу за тебя выпить… ты мне нравишься, сын мой, жаль только, что ты так космат и небрит, и я не могу рассмотреть твоего лица.
— Боюсь, что я не похож на вас ни капли, ваша светлость.
— Это ничего не значит.
— Ну, а если вы всё же ошибаетесь? Если эта женщина снова солгала, а вы так поспешно отдаете мне всё, что имеете?
— Даже если я ошибаюсь, — улыбнулась она, — это тоже не имеет значения.
— Не понимаю.
— Ты поймешь очень скоро.
Странное подозрение вдруг пришло мне в голову. Я даже не допил своего вина.
— А как звали эту женщину? — спросил я хмуро.
— Ведбеда, — спокойно ответила графиня, — а что? Тебя что-то встревожило?
— Она следила за мной всю жизнь.
— Ничего удивительного. Она-то знала, кто ты.
— Но зачем она это сделала? Зачем ей было вас обманывать?
— Видишь ли, она оказалась членом некой секты, которая очень агрессивно относится к плотской любви, особенно внебрачной. И вообще ко всем проявлениям человеческих чувств. Ведбеда решила таким образом наказать нас обоих: и меня, и тебя. Если б я тогда знала, кто она, я бы никогда не доверила ей своего ребенка!
Мне было очень странно и забавно слышать от этой совсем еще не старой, красивой женщины, которая была чуть выше моего плеча, что я — ее ребенок. Сознание отказывалось воспринять тот факт, что я обрел Мать. Когда я смотрел на нее, щемящее чувство не покидало меня.
— Мне кажется, здесь кроется что-то еще, сударыня.
— Возможно. Мне всё равно.
— По-моему, вы не столько уверены, что я ваш сын, сколько этого хотите.
— А разве ты этого не хочешь?
— Обо мне и речи нет. Мне кажется, что я сплю.
Мы беседовали до полуночи. Я рассказал ей о детстве, о своих скитаниях по Лесовии и за ее пределами, и даже о том, что так мучило меня все эти годы.
— Я не выдавал Юзеста, — сказал я в который раз, — я даже устроился охранником к герцогу Навскому, чтобы понять, как он узнал о заговоре. Но тщетно.
— Видишь ли, мой мальчик, — вздохнула графиня, — герцог Навский знает всё сам, ему не нужны шпионы, его не интересуют доносы…
— Он ясновидец?
— Не он. Один из его Советников.
— Который?
— Зорлез.
— Он опасен?
— Как знать… Советую тебе никогда не иметь дела ни с герцогом, ни с его свитой.
О себе она тоже рассказала, я узнал, что она никогда не была замужем, но у нее есть три дочери, три мои сестры: одна здесь, я ее уже видел, вторая в монастыре, ужасно набожная, третья сбежала с каким-то проезжим купцом, и след ее простыл. Узнал я и еще много всяких деталей из ее бурной жизни.
Мы договорились встретиться в полдень. К этому времени графиня обещала уже подписать все бумаги, касающиеся моего перевоплощения из непутевого бродяги в знатного вельможу. Мне с трудом в это верилось.
На прощанье она протянула мне такой увесистый кошелек, как будто до обеда мне предстояло купить особняк с конюшней. Я отказался от него с небрежной легкостью человека, у которого завтра будет в тысячу раз больше.
— Завтра войдешь сюда как хозяин, — улыбнулась она, вскинула руки, притянула к себе мою голову и покрыла торопливыми поцелуями мое заросшее лицо. «Завтра же побреюсь», — решил я растрогавшись.
7Странное у меня было состояние, когда я шел обратно. То ли я летел, то ли плыл, то ли вертелся, подобно вьюжным смерчам под ногами. Нельзя получать так много и сразу! Я наконец осознал, что я богат, я бешено богат!
Меня бросило в жар, несмотря на мороз. Я ввалился в харчевню в распахнутом полушубке, весь горя от возбуждения и восторга.
Эска немного остудила мой пыл. Я и забыл, что она ждет и волнуется.
— Что с тобой? — она кинулась ко мне и вцепилась в рукава моего полушубка, — на тебя напали?
— Да что ты! — усмехнулся я, — я сам нападу на кого хочешь!
Эска тревожно заглядывала мне в глаза.
— Всё в порядке?
— Всё очень хорошо. Ты не спала?
— Нет, конечно… Слава богу, что всё обошлось! Ты голодный?
Я вдруг понял, что зверски проголодался.
