Лежащий в кровати мужчина улыбнулся.
— Большое спасибо, буду очень вам признателен.
— Замечательно! — обрадовался рекламный агент на другом конце провода. — Одна маленькая просьба, у вас должен быть личный код пользователя нашей льготной программы, вас не затруднить назвать его мне, для удостоверения?
— А, двенадцать, С, семь.
— Благодарю вас! Каталог прибудет к вам до конца рабочей недели. Всего хорошего, и спасибо что пользуетесь нашими услугами!
Томас Салливан положил трубку, и откинулся на подушку. Повернувшись, он встретил взгляд Молли.
— Опять поездка?
Мужчина притянул её к себе и поцеловал в лоб, ничего не ответив.
— Ты знаешь, я не дура, — продолжила женщина, не поднимая головы с его груди, — Эти периодические поездки, из которых ты возвращаешься другой, но ничего не хочешь рассказать… И какие рекламные агенты требуют кода чтобы рассылать свой мусор? Я могла-бы копаться в твоей почте, или попробовать следить за тобой, но я не хочу этого. Я хочу услышать правду от тебя, понимаешь?
Надумай Молли копаться в почте, она обнаружила-бы каталог фирмы "Молния", мало чем отличающийся от других каталогов дешёвых и бесполезных товаров. Условные кодовые слова и числа на определённых страницах сообщали посвящённым информацию, не вызывая подозрений у посторонних. И даже проследи женщина за Томасом, она не заметила-бы ничего странного. Он действительно садился на самолёт в Детройт, как и говорил ей.
Но объяснять всё это Салливан не стал. Он понимал что она имеет ввиду, как и понимал что рано или поздно разговор должен состояться. Каждый раз одно и тоже. Они все хотят слышать правду, но только ту, что их устроит. А если она их не устраивает — ты виноват.
— … основанные на взаимном доверии. Я хочу принимать участие в твоей жизни, не по частям, а полностью! — продолжала свои излияния Молли. Том обнял её за плечи и вздохнул:
— Когда я вернусь, мы поговорим, хорошо? Обещаю.
Она подняла глаза и ничего не ответила. Только вздохнула, и прижалась плотнее. Может в этот раз ему повезёт, и она окажется не такой как все?
Молчаливый водитель чёрного джипа остановил машину возле высотного здания в центре Детройта. Серый дневной свет ворвался в салон, не сильно изменив освещение — погода стояла пасмурная и ветренная. Поёжившись, Салливан поднял воротник полупальто и ступил на тротуар, захлопнув за собой дверцу. "ДжиЭмСи-Акадиа" плавно тронул с места, и влился в поток спешаших под хмурым небом машин. Что-то холодное коснулось носа. Том поднял глаза наверх и сощурился. К вечеру будет снег…
Охранник на входе вежливо указал на небольшую комнату из прозрачного плексигласа, и зайдя в неё следом за Салливаном, провёл вдоль тела посетителя металлоискателем. Раньше полагались на пассивное просвечивание, поскольку приходилось скрывать сам факт проверки во избежание ненужного внимания, но после "одиннадцатого-девятого" никто уже не удивлялся таким мерам безопасности в крупных заведениях, и проверку проводили открыто. Томас знал что за каждым входящим в это здание постоянно наблюдают несколько пар глаз. Пока его просвечивали, просматривали, и чёрт-знает-что-ещё они там делают пока ты стоишь в этом ящике, Томас развлекался, прикидывая методы которыми мог завладеть оружием охранника, и прорваться внутрь.
Закончив обыск, широкоплечий молодой человек, чем-то напоминающий морских пехотинцев, стоящих у входов посольств США по всему миру, вернул пальто Салливану.
— Всё в порядке, сэр, вы чисты. Вас ждут на девятом этаже, седьмой кабинет.
Томас кивнул, прошёл к лифту, и через полторы минуты уже стоял у дверей кабинета номер семь. Глянув в широкое, во всю стену, окно в конце устланного ковром коридора, он мысленно загадал: "Хоть-бы что-нибудь тёпленькое в этот раз…" Дверной замок мягко щёлкнул, и Салливан вошёл в комнату.
Внутри помещения, которое было скорее небольшим конференц-залом чем кабинетом, сидели четверо. Один из них — молодой весёлый парень — увидев Тома взвыл, изображая волка, за что моментально получил подзатыльник от своего соседа, мощного лысого мужчины лет тридцати пяти.
— Чёрт возьми, Эйб, прекрати распускать руки! — возмущённо воскликнул молодой, потирая голову.
Лысый не обратил на него никакого внимания.
— Добро пожаловать, командир, — кивнул он Томасу с широкой улыбкой.
Салливан улыбнулся в ответ, и подойдя, пожал руки обоим.
— Буквально одну минутку, босс! — чернокожий мужчина сосредоточенно склонился над шахматной доской, на которой его оппонент — стройный молодой человек в очках как раз делал свой ход. Чернокожий мягко улыбнулся.
— Ты мыслишь как и стреляешь, Элвис. Издалека да наверняка. И угол обзора такой-же узкий, как в прицел твоей винтовки. Вот этот конь, — мужчина взялся за фигуру — никак не даётся твоей прямой, как полёт пули, логике. Пожалуйста, теперь ты заперт.
Салливан невольно ухмыльнулся. Он старался не влезать в жизнь своих товарищей вне заданий, но было несложно угадать что львиную часть своего времени Тоби посвящает книгам. Ухитриться одним предложением так красочно, и в то-же время точно описать Элвиса!
Молодой человек, носящий это громкое имя, внимательно смотрел на доску. Тонкие длинные пальцы передвинули ферзя.
— Шах.
— Ах-ты… — огорчился его противник. — Вилка. Ну ладно, конём можно пожертвовать. Как-же я этого не заметил!
— Шах.
— Да что-ж такое? Хорошо, вот так.
Серые глаза сверкнули за стёклами очков, когда Элвис снова атаковал ферзём, забирая пешку.
— Шах.
Томас сдержал улыбку. Он видел ловушку, которую умело расставил чернокожий, и в которую твёрдой поступью направлялся Элвис. Так и есть, король отошёл в сторону, открывая слону прямую диагональ на короля белых, и одновременно ставя белого ферзя под удар ладьи. Молодому человеку ничего не оставалось как отдать ферзя, а через два хода получить мат, что и произошло.
Элвис сокрушённо опёрся лбом о руку, поставленную на стол.
— В очередной раз… Когда уже я научусь? Тоби, ты просто робот!
— Хорошая игра, — хлопнул его по плечу чернокожий Тоби. — Не переживай, в следующий раз у тебя непременно получится.
— Ага, точно! — подал саркастический голос молодой парень, взвывший волком при входе Томаса. — То-же самое он говорил мне несколько месяцев подряд, пока я не понял что он просто надо мной смеётся. И я даже ничью не смог у него вырвать!
