Вот почему поедание конского мяса носило, по крайней мере отчасти, ритуальный характер, являлось своего рода языческим Причастием. Не случайно после официального принятия христианства церковь осудила употребление в пищу конины: вкушение её рассматривалось как отказ от крещения и возврат к языческой вере. Сохранилось скандинавское предание о том, как к Олаву конунгу сыну Трюггви, принявшему христианство, явился под видом странника сам Один. Помимо прочего, странник принёс с собой два куска мяса, которые и отдал повару, чтобы тот сварил «говядину» и подал конунгу на стол. Однако наутро Олав конунг, вспомнив поистине нечеловеческую мудрость, память и красноречие, а также внешность вчерашнего гостя, сообразил, что к нему приходил не кто иной, как прежний языческий Бог. «Значит, это мясо – не говядина, а конина», – заключил конунг и велел выбросить всё, что было в котле. Так и не удалось Одину сделать Олава сына Трюггви снова язычником.
Когда первобытные люди начали ездить на лошадях, их, по всей видимости, сперва запрягали в волокуши, затем – в колёсные повозки, седло же и остальные принадлежности верховой езды появились позже. В разных местах процесс «освоения» лошади человеком протекал по-разному, и в результате выработались любопытные стереотипы. Например, древние ирландцы были уверены, что «настоящему герою» не пристало ездить верхом, – он должен был ездить исключительно на колеснице. Сесть верхом значило расписаться в трусости, ибо считалось, что верхом садятся только для того, чтобы, потеряв колесницу, спастись бегством с поля брани. Совсем другого мнения придерживались средневековые рыцари, чью точку зрения донесли до нас предания о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. Они, наоборот, ездили исключительно верхом, сесть в повозку для них было тяжким стыдом. Однажды знаменитому рыцарю Ланселоту требовалось срочно поспеть в город, где собирались казнить его любимую. Боевой конь Ланселота был ранен и не мог его нести; на счастье, рыцарю подвернулась под руку тележка проезжавшего мимо простолюдина. Казалось бы, вскакивай и скорее вперёд! Ланселот в конце концов так и поступил, но перед тем пережил нешуточные страдания, раздумывая, не потерпит ли непоправимого ущерба его рыцарская честь, – что, по тогдашним понятиям, было едва ли не важнее жизни подруги. Прибыв же столь неподобающим образом на место, славный Ланселот спас свою возлюбленную, но удостоился насмешливого прозвища Рыцарь Телеги…
В древней Скандинавии на лошадях и ездили верхом, и запрягали их в повозки. Археологические находки свидетельствуют, что викинги были отлично знакомы с деревянным седлом, а также со стременами, вообще довольно поздно распространившимися по Европе. Пользовались они и шпорами, представлявшими собой дугу вокруг пятки седока и на ней короткий прямой шип. Подковы упоминаются в документах, начиная с 1100 года нашей эры, но археологами не найдены. Зато найдены шипы, которые устанавливали на копыте, чтобы лошадь не скользила по льду. Скелеты осёдланных коней находят в погребениях состоятельных воинов: считалось, что павший герой должен прибыть в Обитель Богов на коне. Сказания же гласят, что за наиболее отличившимися воителями Один посылал своего восьминогого Слейпнира. Учёными обнаружены рисунки, выбитые в древности на камнях и изображающие как раз такое торжественное прибытие.
Воины-викинги были очень не прочь покрасоваться на конях, но вот в бой на них не ходили никогда. Наоборот, сказания описывают, как противоборствующие стороны приезжали к месту сражения верхом, спешивались, привязывали коней и начинали битву пешими!
Что касается повозок, то достоверно известна всего одна, причём сделанная, вероятнее всего, для одной-единственной, да и то посмертной, поездки: её нашли в погребении королевы. Учёным, однако, удалось проследить по ней черты, присущие бытовым повозкам. Они были четырёхколёсными, причём передние и задние колёса делались одного размера, деревянными, с широким ободом и спицами. Упряжь крепилась непосредственно к передней оси; запрягали чаще всего одну лошадь, изредка – двух. На лошадь не надевали привычного нашей культуре хомута: её опоясывали по рёбрам широким ремнём, и ещё один ремень проходил поперёк груди. Специалисты указывают, что подобная упряжь не оптимальна. В отличие от неё, хомут лежит на плечах коня, что позволяет наиболее выгодно использовать силу животного. Короб грузовой повозки делался съёмным, чтобы можно было быстро переставить его, скажем, на лодку и обратно. Пользовались викинги и санями, причём четырёх разных типов.
Другие домашние животные также были удостоены заслуженного внимания мифов и легенд. В том числе козы с их целебным молоком и замечательной шерстью. Скандинавские сказания немало места уделяют описанию «быта» душ павших героев, попавших после смерти в Обитель Богов. Как и положено героям, они проводят время в сражениях и пирах. Уже рассказывалось, что на пирах викингов потреблялось немалое количество хмельных напитков. Что же служило напитком душам павших воителей? …Молоко! Молоко чудесной козы по имени Хейдрун, которая пасётся на крыше пиршественного чертога и щиплет листья с Мирового Древа, поддерживающего землю и небеса.
Шерсть же с незапамятных времён служила в мифологиях самых разных народов символом изобилия и достатка, ей приписывалась благая магическая сила. На Руси во время свадьбы молодым старались постелить меховое одеяло, чтобы дом был «полной чашей» и рождалось много детей. А вот как описывает скандинавский миф происхождение сословия свободных земледельцев. Когда родоначальник сословия надумал жениться, ему привезли в дом «хозяйку в одежде из козьей шерсти», по другим вариантам – «в платье из меха». Для древнего слушателя сказаний это была очень важная деталь, внятно говорившая о будущем благополучии новой семьи.
Не забыла древнескандинавская мифология и козлов. Любимый герой сказаний, бесстрашный защитник Богов и людей, Бог Грозы Тор, кажется, никогда не ездил верхом – только на колеснице. Его даже часто называли Эку-Тором – «Тором с колесницей». Так вот, колесница, исправно носившая Бога Грозы опять-таки по земле, по воде и по воздуху, была запряжена… двумя козлами! Легенды не упоминают, чтобы козлы «лично» ввязывались в дело, когда Бог Грозы бился против великанов, но, похоже, звери были боевые: недаром их звали Таннгниостр и Таннгриснир – «Скрипящий Зубами» и «Скрежещущий Зубами».
Учёные пишут, что скандинавская мифология не случайно наделила Тора спутниками-козлами. Оказывается, у самых разных народов козёл оказывается связан с Богами, «ответственными» за земное плодородие: славянским Перуном, литовским Перкунасом, индийским Пушаном, древнегреческим Паном, – этот последний вообще был «козлоногим, козлорогим и козлобородым». Между прочим, специалисты полагают, что имена всех этих Богов восходят к общему индоевропейскому корню «pus» – «расцветать, делать плодородным».
Все слышали выражение «под эгидой», но немногие знают, что же такое эгида. Оказывается, это… козья шкура, которую в качестве защитного доспеха носили Зевс (древнегреческий громовержец) и его дочь, воительница Афина Паллада. Эти Боги тоже имели самое прямое отношение к плодородию…
В чём тут дело? Оказывается, в повышенной любвеобильности козла. Вспомним: даже и в наши дни пожилого мужчину, проявляющего неугомонный интерес к молодым женщинам, неодобрительно именуют «старым козлом». В древности же считалось, что любовь зверей, равно как и людей, способствует урожайности земли, и наоборот. И в древней Греции, и в древней Руси молодые пары уходили заниматься любовью на вспаханные поля, а жители Океании – в заросли цветущих банановых плантаций. Считалось, что люди делятся с землёй своей способностью к продолжению рода, и, наоборот, воспринимают детородную энергию от земли. Вот почему постоянно «озабоченные» бык, жеребец, петух и козёл стали у самых разных народов «мужскими» символами плодородия.
Плодородие, однако, неразрывно связано со смертью и разложением умершей плоти, а значит, с «нижним миром», где властвуют тёмные силы, способные наслать на человека беду. Поэтому традиционные представления подчёркивают ещё и относительную бесполезность козла в хозяйстве: вспомним хотя бы выражение «как от козла молока». Не случайны поэтому козлиные копыта, которые в христианстве приписываются дьяволу, не случаен упоминаемый в Библии «козёл отпущения»: на животное «возлагали» грехи всего племени и «отпускали» его в пустыню, вернее, выгоняли на верную смерть. У некоторых народов чёрного козла приносили в жертву во время похорон, чтобы он послужил умершему пищей. В этой связи стоит упомянуть всем известную русскую сказку о сестрице Алёнушке и её братце Иванушке, которого превратили в козлёночка и собирались зарезать, а также рождественские и масленичные обряды с козой, которую по ходу дела «убивали», после чего она «воскресала». При этом распевали весьма примечательную песню:
