Командир закрутил корпус и его колено с такой силой вошло мне в бок, что я сложился и полетел на плиту. В животе будто заворочался бешеный дикобраз. Я заорал, но крик захлебнулся в едкой желчи, рванувшей из желудка. Оттолкнувшись, я прокрутился, а ботинок одержимого вбил откидную крышку плиты в стену. Я лягнул уродца в живот, но он едва пошатнулся.
нашарив что-то на стоящей рядом тумбочке, я размахнулся, не давая одержимому приблизиться. Кастрюля с густым звоном попала в голову командира, а следом ему прилетел удар локтем в челюсть. Выбитые зубы застучали по холодильнику. Одержимый нагнулся, и как бык мотнув головой, заехал мне в подбородок.
Посыпались звездочки, сходясь в вспыхивающее пятно перед глазами, и кухня закачалась. Я прыгнул на одержимого, крепко хватаясь за его одежду. Слюнявая смрадная пасть ткнулась в щеку и скользнула вниз, пытаясь впиться в шею. Зубы процарапали кожу, но без отвисшей нижней челюсти силы укуса не хватило.
Я нащупал в кармане добытый в прошлом бою клинок.
Стилет неожиданно легко вошел в плоть под мышкой одержимого, и я заворочал скребущее об плечевую кость лезвие. Тварь забрыкалась, пытаясь оттолкнуть меня, но я держался, словно голодный клещ.
Выдернув стилет, с коротким замахом, всадил его в шею командира. Вырвал обратно, выпуская тонкую, но плотную струйку крови, окропившую холодильник. Второй удар, чуть выше от первого прокола. Я надавил на рукоять, загоняя острие к уху, расширяя рану.
С тонким, музыкальным звоном, стилет переломился, оставив у меня в руках деревяшку. Я отшвырнул одержимого и он повалился на пол, пытаясь когтями вытащить лезвие. Носком ботинка я пнул по блестящему обломку и руке командира, загоняя стилет поглубже. Выдувая кровавые пузыри, противник перевалился на бок, и засипел. Его искаженная физиономия быстро возвращалась в обычный вид.
Пальцы мужчины заскребли по скользкому от крови горлу, нащупали дергающийся кадык, а затем погрузились в рану. Эй, что ты там задумал, ублюдок. Я сел на неровно вздымающуюся грудь командира и обхватив его голову, свернул шею. Бешено стучащее сердце мужчины еще сильнее ускорилось, но спустя десять секунд замедлилось, и я перестал ощущать его биение.
Шорох. Недобиток с оторванными ногами полз к выходу, растягивая по полу блестящие кишки. Только с хрустом шейных позвонков он окончательно успокоился, последним движением вытянув пальцы к двери.
Измерение спало. И тут же раздался вопль ведьмы:
— Сдохните твари!
Из подвала вылетела крутящаяся как волчок склянка, разбрызгивая ярко-оранжевые светящиеся сгустки. Я откатился за вывороченные доски, и тут же шрапнелью ударили огненные брызги.
Глава 35
На моих глазах крохотная капля проплавила насквозь металлическую ручку шкафа.
— Софья, блять, я один здесь остался!
Из появившихся на стенах и полу дырок сочился дымок, наполняя воздух резким кислотным запахом.
— Ты всех прикончил? — из подвала высунулась рыжая голова. — Правда!?
— Нет, блин, вот один решил оторвать себе ноги и прилечь отдохнуть, укрывшись собственными кишками, А я так, мимо шел.
— Шутишь? — поморщилась ведьма и выскочив наружу, сразу метнулась к холодильнику.
Звякнули бутылки, и Софья достала вино, движением руки заставив вылететь пробку. Женщина жадно присосалась к горлышка и красная жидкость потекла по губам и подбородку, капая прямо в лужицу крови под ее ногами.
— Я в душ.
— Угхлм, — пробулькала ведьма.
Горячей воды не было. Похоже, что пули повредили газовую колонку. Я стоял под ледяным струями, наблюдая как хрипит сливная воронка, забившаяся длинными волосами, пока не онемели пальцы на ногах. Заломило в ступнях. Потом еще долго тер лицо и руки мятным шампунем, памятуя о досадном происшествии с участием собаки и моего лица.
Накинув на голову вафельное полотенце, я с удовольствием растер кожу до красноты. Потянулся за штанами, и в окно влетела огромная черная тень. Не пробив стекло, она оставила кровавый след на нем, и сползла вниз. Это же та псина, что пропустила меня.
На ходу натягивая штаны, я рванул в кухню. За спиной послышался треск стекла, злобное рычание и грохот сминаемого пластика. Вообще не уверен, смогу ли справиться с уродливой псиной. В ней веса больше, чем во мне.
— Валим! — заорал я, хватая ведьму за руку.
Та прыснула мне в рожу вином, но послушно вскочила. Но едва я высунулся в коридор, как из-за поворота вылетела звериная туша, проскользила по паркету и врезалась в стену.
— Вирриум! — выкрикнула Софья.
Из ее указательного пальца выскочили оранжевые нити, похожие на застывшие искры от разрезаемого металла. Они пронеслись через коридор, на лету сплетаясь в спираль и взорвались возле морды пса. Тот очумело затряс головой. По его загривку стекала кровь из многочисленных мелких царапин, оставшихся после попадания заклинания.
— Бездарность, — буркнул демон.
Я дернул за собой застывшую ведьму, и мы побежали на улицу. Автомобиль! Но если псина вынесла двухслойное оконное стекло, то пока мы выедем, она выковыряет нас из нее, как из консервной банки. Да и ворота закрыты.
За нами лязгнула железная калитка и спустя мгновение в нее влетел взбешенный зверь. Его уродливая морда чуть ли не нарезалась на полосы от удара об прутья.
— В машину, давай, давай! Посмотри, может там ключи остались!
Схватившуюся за дверную ручку женщину отшвырнуло на несколько метров, прямо в бетонный забор. Софья скатилась на землю и больше не двигалась.
Псина перемахнула через калитку, но зацепившись брюхом за декоративную пику, с визгом рухнула мордой в грязь. Ударив ногой по окровавленной башке зверя, я почувствовал, будто пнул пушечное ядро.
Вцепившись пальцами одной руки в складчатый загривок псины, я вдавил ее в землю, одновременно пытаясь выколоть твари глаза. Задние лапы пса разъехались в жидкой грязи, но когда коготь угодил в ему в глазницу, он рванул, будто ракета. Перепрыгнув через взбесившуюся животину, словно через гимнастического коня, я нырнул в калитку.
Зверь развернулся и бочком попер на меня, выстави вперед уцелевший глаз. Я со всей сжал пальцы на дверце, ощутив, как под пальцами проминается металл. Собака широко раскрыла страшную пасть с частоколом зубов. Или остановлю ее или она побежит дальше вместе с моими откушенными причиндалами и большей частью ноги.
Когда слюнявая пасть пересекла отмеченную мысленно черту, я с такой силой захлопнул калитку, что показалось будто мышцы на плечах и руках оторвались от сухожилий.
Выгнувшееся от удара железо прижало шею твари к столбику, а я отклячив таз, пританцовывал, не давая клацающим челюстям себя схватить. Псина так сильно хотела добраться до меня, что начала пропихивать голову сдирая с себя шкуру.
Прижимая верхняя часть дверцы, я начал лупить ногой по нижней. Пес издавал полузадушенное ворчание, но когда в его шее что-то хрустнуло после особенного удачного удара, сорвался на тонкий вой. Я давил на калитку до судорог в мышцах, пока зверь не засучил ногам, будто пытаясь куда-то бежать. Мощное тело вздрогнуло и вытянулось.
— Пиздец, — выдохнул я, отпуская створку.
Подохший было пес дернулся, мотнул башкой и высоко подпрыгнув шлепнулся животом на землю. Он перевернулся на бок и задрыгал конечностями, выпуская из-под хвоста жидкие струйки дерьма.
— Оставь, сам дойдет, — сказал демон, когда я потянулся к лопате для уборке снега.
Ведьма сидела возле забора, тряся головой и трогала лицо пальцами, словно пытаясь снять с него налипшую паутину. Она с безумной усмешкой покосилась на протянутую ладонь и неожиданно запела:
— В поле вересковом, меж седых холмов, бродит кроха-ведьма, с костяным венком…
Конечно, удар головой об камень никого не делает смышленей, но Софью совсем понесло. От жуткой песенки по спине пробежали мурашки. Подхватив женщину под локоть, я повел обратно в дом.
— У вас все хорошо? — через соседский забор выглянул лысый мужик. — Может милицию вызвать или скорую?
