— Интересно, кто из них — сам Гена или мозг пункта управления — создал такие условия на планете? Ну, я имею в виду этот запрет на летательные аппараты, запрет на массовые войны. Кто это придумал?
— Сдается, Гена. Или его коллеги. Сейчас уже не узнаешь — информация утеряна безвозвратно. Впрочем, может, она хранится в этом самом управляющем мозге. Забавно, да? Мы думаем, что Хозяин — это какая-то вездесущая демоническая личность, а это всего лишь разрегулированный компьютер, который вытворяет непонятно что.
— А какого черта он ловит корабли, не отпускает их? Почему не убивает тех, кто на них прилетел? Какой смысл их тут удерживать? Что-то нелогично.
— Все логично. Есть некая база, планетоид, используемый как биолаборатория, плюс стоянка боевых и транспортных кораблей. Его задача — защищаться, если имеется агрессия. А всякий чужак, прилетевший без спроса, агрессивен по определению. Возможно, у них была какая-то война. Вот и поставили задачу мозгу — задерживать, но не убивать. Он и задерживает. Не позволяет им уничтожать друг друга и наносить вред себе. Помнишь, как он шарахнул меня, когда я пытался влезть в информационные потоки, которыми он обменивался с платформами в стратосфере? Так вот: ему задали определенные условия, определенную задачу, и он до сих пор ей следует. Воображения у него — ноль. Он тупо выполняет приказ. Чей? Может быть, Гены. А может, его начальников или коллег. Сомневаюсь, что мы это узнаем. Кстати, хочешь знать, какого размера соплеменники Гены? Каким он был по размеру, когда подцепил этого паразита?
— Каким?
— Полтора метра длиной. Вместе с хвостом. Совсем не двести тонн.
— Вот его разнесло… Кстати, Слав, ты не заметил, что вроде у меня бедра слишком широкие? Может, мне отказаться от мучного? Тьфу, забыла! Я же могу себе сделать любые бедра. Замыкает. Никак не могу привыкнуть к тому, что сделаю себе любую фигуру. Скажи, а тебе было бы интересно, если бы я время от времени приобретала облик какой-нибудь другой женщины? Вроде как налево сходил, но и не изменил — я-то осталась на месте!
— Лер, давай к делу, а? Я тебе про Гену, а ты мне про мучное! И про измены!
— Мучное тоже важно! Располнею — ты меня так желать не будешь, переметнешься к какой-нибудь телке вроде Надии. Кстати, чем-то она мне нравится… есть в ней что-то такое… завлекательное.
— К зеркалу подойди и посмотри — узнаешь, что в ней завлекательного. К делу! Гена должен быть вылечен. НО! Я спрошу у него, согласен он или нет.
— И ты считаешь, что Гена тебя поймет? И захочет расстаться с годами жизни, тысячелетиями жизни, чтобы месяц пожить нормальным, умным существом? Что-то я сомневаюсь в этом. Но ты ведь можешь ему просто приказать. Он же у тебя в подчинении. Чего ты переживаешь?
— Потому и переживаю. Последний из Предтеч — и убить его своими руками. Я обязательно у него спрошу, согласен ли он. А по результатам ответа приму решение.
— Хочешь остаться чистеньким перед собой и миром: мол, он сам разрешил себя убить? Понимаю, да. Только не лицемерь — нам нужно попасть в командный пункт, а для этого нужен Гена. И вне зависимости, что с ним будет потом, нужно его лечить. Так думаешь? Так. Так какого рожна ты строишь из себя институтку?
Слава промолчал, и в каюте воцарилась тишина. Потом Лера несмело коснулась груди мужа пальцем и тихо спросила:
— Эй, на палубе… ты там не обиделся?
— Нет, — так же негромко ответил Слава, — ведь ты права. Но как бы мне хотелось, чтобы ты была не права… Я чувствую себя таким скотом. Он же ведь как ребенок, что он может решить? Обмануть его? А совесть? Она же потом заест! Хорошо, расскажу я ему все как есть, он, например, откажется — и что дальше?
— А дальше — будем искать путь снова. Ждать, искать, надеяться.
— И тогда путь домой откладывается на неопределенное время. На годы. Может, на десятки лет. Или сотни. Ты готова ждать сотни лет?
— С тобой? Хоть тысячи. Иди ко мне. Ну?! Скорее… вот так… ага! Ох… сильнее! Сильнее! Я хочу тебя чувствовать всего… а-аххх… Слава, как я тебя люблю!
Слава стоял на берегу, и лицо его было хмурым. Несколько дней назад он распрощался с Лерой, собрался и снова вылетел на встречу с судьбой. На душе у него было гадко. Ничего хорошего от встречи с Геной он не ждал. С собой у Славы были три шприца с дозами вируса, убивающего паразита в мозгу Гены. На всякий случай — три. Вдруг что-то случится по дороге и часть вакцины погибнет. Нет, ничего не случилось, он нормально долетел, отсыпаясь днем и ночью поднимаясь высоко в небо, чтобы избежать встречи с ночными гадами. Уничтожать их у него не было ни времени, ни желания, а отпугивать светом — значит, привлекать к себе другую опасность — каких-нибудь разбойников или хищников покрупнее.
Прилетел к озеру утром и на острове оказался уже ближе к обеду, усталый и измученный мыслями.
Постояв минут десять, Слава позвал Гену:
«Гена, ты где? Гена! Подплыви к берегу, мне нужно с тобой поговорить! Я у того места, где мы с тобой первый раз встретились».
«Я здесь, — тут же откликнулся псионический голос монстра. — Сейчас».
Слава увидел, как вдалеке показался силуэт Гены. Тот всплыл далеко и, мощно буруня воду хвостом, двигался к берегу.
Слава грустно усмехнулся: «Приплыла к нему рыбка, спросила: „Чего тебе надобно, старче?“»
«Что ты хотел, Слава? Ты провел исследования? Узнал, почему у меня провалы памяти и голова как онемела?»
«Узнал. Кстати, как ты себя чувствуешь с того раза? Что с тобой было? Ну, когда мы брали пробу у тебя из головы?»
«Как чувствую? Хорошо. А почему я должен себя плохо чувствовать? Ты же это имеешь в виду?»
«У тебя были судороги, ты странно себя вел. А потом сбросил нас, едва не придавив, и ушел на дно. Как ты сам это объясняешь?»
«Никак. Я ничего не помню. Помню, что вы стояли на мне, сверлили дырку, потом провал в памяти, и я сижу на дне, голодный и… все. Все! Я всплыл, и харты меня покормили. Теперь я сыт и могу спать. Но ты позвал, и я пришел. Что ты хотел, Слава?»
«Я хотел рассказать тебе, почему у тебя провалы памяти. Ты же сам только что спрашивал об этом».
«Я спрашивал? Не помню… знаешь, иногда я хорошо помню, а иногда нет — как туманом заволакивает. Я напрягусь, отброшу туман, он рассеивается, а потом, когда забудусь, все повторяется. И так всегда».
«Гена, мне нужно сообщить тебе что-то очень, очень важное. Постарайся отбросить туман, как можно сильнее отбросить. Можешь?»
«Сейчас? Хорошо, сейчас сделаю. Подожди минуту… Ага, вроде соображаю. Говори».
Слава стал рассказывать о том, что узнал. Он уложился в пять минут. И все это время Гена не перебивал его, глядя на собеседника огромным желтым глазом. Потом, когда Слава закончил свой рассказ словами:
