– Борода, он правду говорит? Я действительно все это сделал? А, пожар помню. – Конунг фьяллей оживился. – Поединок в Винденэсе тоже помню. Так это он меня вызвал, а мне отказываться, что ли? Он, наверное, за ту красотку на меня зуб точил – но твой брат ей был никто, не жених даже, и никакого права лезть в мои дела не имел. А я тогда был очень злой, и лезть ко мне было, знаешь ли… неблагоразумно. Но и ты теперь хорош – за победу в поединке мне мстить хочешь? Не положено. Моего отца тоже на поединке убили, но я же за это Хельги ярлу мстить не пытаюсь. А первый… как ты его назвал? Арнвид? Совсем не помню. Но убить я мог кого угодно, особенно тогда. Что ему стоило пустить нас в дом – выпил бы с нами твой Арнвид, да и все дела, был бы сейчас жив. Сидел бы дома… И ты с ним заодно.
Торвард глянул на Бьярни, взглядом намекая, что в этом случае сам его гордый собеседник сейчас был бы рабом и чистил хлев. Бьярни опустил глаза и не стал продолжать этот разговор. И он сам, и Йора в тот вечер, помнится, говорили Арнвиду, что он напрасно разозлил незваных гостей и что если бы их впустили переночевать, то они, возможно, и не причинили бы вреда хозяевам. А Вемунд… Бьярни хорошо понимал своего брата, но не мог не признать определенную справедливость слов Торварда: даже если конунг фьяллей и не вполне прилично обходился с девушкой из семьи Рамвальда винденэсского, Вемунд, не будучи ей ни родичем, ни женихом, вмешиваться не имел права. Что же касается самого Бьярни, то мстить Торварду за такие счастливые перемены в жизни было бы сущей неблагодарностью. И об этом ему говорила даже мать, а уж эта женщина знала, что такое честь и благородство!
– Так что давай выпьем и забудем об этом! – предложил конунг фьяллей, не имеющий желания продолжать бессмысленную вражду. – Да и драться тебе со мной сейчас глупо: здесь, на островах, я сейчас непобедим, как сам Боадаг. Хотя… Если тебе очень хочется… – Он задумчиво посмотрел на Бьярни. – Может, подраться с тобой мне было бы неплохо. Ты сильный и удачливый человек, а чем сильнее мой противник, тем сильнее я.
– Нашел дурака! – с досадой ответил Бьярни. – Чтобы я дрался с тобой и подставлял голову ради того, чтобы увеличить твою силу?
– В том-то все и дело! – Торвард усмехнулся. – Ты мне для этого и был нужен – живой и на свободе. Я когда сюда, на Клионн, в первый раз пришел, то драться ни с кем не собирался – едва опять начал руками шевелить. Ты-то не видел, как Буада меня приложил? – И конунг фьяллей мгновенно расстегнул пояс и задрал рубаху до самой шеи, показывая длинный красный шрам через всю грудь до плеча. – Чуть напополам меня не развалил тогда. А как ты мне навстречу вышел и стал мне объяснять, кто я такой, чувствую: злость такая и сила, будто и не было ничего. А дальше сам помнишь.
Бьярни вздохнул и промолчал. А Элит, внимательно наблюдавшая за этой беседой, подошла сзади к Торварду, сидевшему на бревне, и принялась перебирать его длинные распущенные волосы, поверх его головы бросая на Бьярни многозначительные взгляды. И он отвернулся. Элит, живая и любимая сестра, значила для него больше, чем двое погибших братьев, а она явно не хотела продолжения вражды. При любом исходе их поединка Элит этому не обрадуется, и при ней искать ссоры с Торвардом казалось особенно глупо.
Торвард поймал ее руку у себя на плече, о чем-то вспомнил, усмехнулся и снова посмотрел на Бьярни.
– А ты знаешь, что эта ветвь ожерелий меня уже пыталась убить? – наклонившись к нему ближе, вполголоса, доверительно произнес Торвард. – Гляди. – Он оттянул расстегнутый ворот рубахи и показал розовый небольшой шрам на плече возле горла. – В самый первый день, как мы встретились. Она пыталась священным бронзовым ножом перерезать мне горло, причем во сне. Но я на нее за это не обиделся. Вы всей семьей уже столько раз пробовали меня на тот свет спровадить – ну не хотят боги моей смерти, не хотят! И хватит упрямиться. Что нам, больше развлечься нечем?
К тому времени как все прибыли в бруг Айлестар, переговоры, собственно, вести было уже не о чем. Сидя на бревнах возле костра, где хирдманы старательно выгребали деревянными ложками из черных котлов остатки каши, конунг фьяллей и риг острова Ивленн уже обо всем договорились. Торвард оставлял за собой всю взятую добычу, но отказывался от дальнейших завоеваний и от замены правителей Зеленых островов своими людьми при условии, что островные риги будут в течение трех лет платить ему дань. При этом он обещал не вмешиваться в выборы ард-рига, зато брался проследить, чтобы во время этих выборов никто не нарушал мир. И Бьярни понимал, что должен вести эти переговоры, потому что он один из немногих, с кем Торвард конунг разговаривает мирно. Присутствие Элит, к которой они оба были привязаны, хоть и по-разному, не давало им поссориться. А допусти до этих переговоров сыновей Айлен, или неистового Брикрена, который, полностью оправившись от раны, жаждет новых побед, или добросердечную королеву Хелиген, и здесь снова начнется война – за добычу, за земли или за Каменный Трон. И если он, Бьярни, сумеет вернуть Зеленым островам мир, то на него прольется истинное благословение их измученных войной богинь.
В бруге Айлестар, где их встретил риг Миад, они провели еще дней десять или пятнадцать, отдыхая и восстанавливая силы – свои и своих дружин. А потом пришла пора отправляться на остров Голуг, где высился знаменитый Каменный Трон. Настало время привести в порядок дела Зеленых островов: решить, будет ли у них ард-риг, кто им станет и на каких условиях. Поехали все – Торвард со своими людьми, Миад с уцелевшими сыновьями и внуками, Элит и Бьярни с родичами жены. Сама королева Фиал должна была прибыть сразу на Голуг, как и другие властители островов, приглашенные для переговоров.
Знатных гостей там принимала королева Гвендиль – женщина средних лет, не слишком красивая, но миловидная и приятная в обхождении. В ее бруге уже жил риг Брикрен со своей дочерью и тремя младшими сыновьями – риг Снатхи, успев завоевать остров Голуг еще раньше всех прочих событий, теперь считался мужем Гвендиль и объединил под своей властью два острова из пяти. Но прочие три, увы, для него стали недоступны, ибо он поклялся не нарушать мира с Элит, а она решительно отказывалась становиться его второй женой. Сыновья Айлен, кстати сказать, тоже в этих исканиях не преуспели и теперь косо поглядывали на Бьярни, будто он их обманул, а он ведь не обещал, что один из них женится на его сестре, соглашаясь лишь не препятствовать их сватовству.
В назначенный день короли и королевы Зеленых островов собрались в долине Ло-Риген. Здесь была королева Гвендиль со своими тремя детьми, Брикрен с Тейне-Де и тремя сыновьями, Фиаха, Фиахна, Фиал и Бьярни, Элит, Миад, Махдад и Киан. Привезли также королеву Хелиген – даже будучи пленницей Бьярни, она по-прежнему оставалась законной и единственной носительницей королевской власти над островом Банба. Победители имели право дать ей мужа, но пока этот вопрос оставался нерешенным.
