Хармана подняла встревоженный взгляд на Герфегеста.
– Семя Ветра необходимо Ганфале как воздух. Он был готов на любой обман, чтобы заполучить его. Стагевд говорил мне, что существуют лишь две вещи, способные волновать Надзирающего над Равновесием.
– Какова же вторая?
– Остров Дагаат, – отрезала Хармана. – Мы положили немало сил, чтобы захватить его. Ни я, ни Стагевд толком не знали, зачем мы это делаем, как не знаем до сих пор. Не ведали мы и о назначении Семени Ветра.
– Что ж, значит, я переоценивал Путь Стали, которым следует твой Дом, – обескураженно сказал Герфегест. До недавнего времени он был уверен, что Гамелины досконально осведомлены о планах Ганфалы.
– Путь Стали – всего лишь один из трех Путей, ведомых Синему Алустралу. Мы не всесильны. Я слишком молода для того, чтобы знать все тайны Стали. Но в одном я готова поклясться так же, как и в моей любви к тебе, Герфегест. Не будь этой уверенности, мы не стали бы воевать с Ганфалой. Я знаю, что мир изменится и погибнет все, что ведомо нам как привычное и доброе, если Ганфала получит те две вещи, которых жаждет более всего на свете. Если в его руках будут и Семя Ветра, и Священный Остров, Синий Алустрал перестанет существовать…
– …перестанет существовать? – задумчиво переспросил Герфегест.
Нечто подобное он уже слышал от Ганфалы, глаголющего измененными устами Киммерин… Нечто подобное ему уже говорил Ганфала, но тогда главными виновниками всех мировых безобразий отчего-то объявлялись Гамелины…
– Потому что Путь Надзирающего над Равновесием – это Путь Зла, не имеющего Имени. Чело Рыбьего Пастыря мечено перстом Хуммера, и ты был воистину слеп, если до сих пор не замечал этого.
Герфегест вспомнил взмах плаща, спасший его от стрел Орнумхониоров. Он вспомнил злосчастного лекаря Синфита, встреченного им в каменной утробе Великой Матери Тайа-Ароан. Вспомнил Октанга Урайна, большого мастера подобных благодеяний. Последний Конгетлар пристально посмотрел на Харману. В ее глазах не было ничего, кроме искренности.
– Я принадлежу тебе, Герфегест. Дом Гамелинов принадлежит мне, – сказала Хармана. – Стало быть, Дом Гамелинов принадлежит и тебе. Возьми же его, как ты взял меня этой ночью.
– Я согласен, Хармана, – сказал Герфегест, отбросив колебания.
В самом деле, если до разговора с Харманой у него было две альтернативы – уходить или оставаться, то теперь, похоже, проблема выбора исчезла. Вернуться к Ганфале? Никогда, никогда!
Хармана улыбнулась и обвила шею Герфегеста своими ласковыми руками. Она поцеловала его в лоб.
– Сильнейшие моего Дома ждут в Нефритовой Гостиной. Он твой – перстень Хозяина, а вместе с ним и Дом Гамелинов.
3
Нефритовая Гостиная освещалась весьма своеобразно: у самого потолка в хрустальном яйце пребывала в таинственном круговращении некая обильно фосфоресцирующая жидкость.
В центре Гостиной на возвышении стояли два трона. Разомкнутое каре лавок, предназначавшихся для вельможных задов дюжины Сильнейших, было скрыто полумраком.
Они опаздывали. Когда Герфегест, с перстнем Хозяина Дома на указательном пальце, облаченный в одеяния с гербом Гамелинов на плече, и Хармана, чувственная и величественная как никогда, вошли в зал, Сильнейшие развлекали себя праздной беседой – насколько мог слышать Герфегест, обсуждали прошлые Игрища Альбатросов, а также спорили, чья челядь пьет и распутничает больше.
Их было чуть меньше традиционной дюжины: двое Сильнейших сложили свои головы в проливе Олк. Кстати, битву они полагали с блеском выигранной: во-первых, Гамелины выстояли, не дрогнули под напором «темного пламени» (большинству файелантов Дома проявить подобную стойкость было не так уж сложно: они находились во второй линии боевого порядка); и, во-вторых, противник бежал с поля боя первым, оставив Гамелинам и их союзникам трофеи: три корабля Ганантахониоров – увы, изрядно обгоревших.
Похоже, Сильнейшие имели весьма смутное представление о том, зачем Хозяйка Дома собрала их в Нефритовой Гостиной. По этому поводу строилось немало правдоподобных предположений, но все они утонули в устрашающей тишине, которая воцарилась в зале, когда Герфегест и Хармана ступили на тронное возвышение.
– Приветствую вас, люди Черного Лебедя, – сказала Хармана и опустилась на богато украшенный черным сердоликом трон.
Вассалы склонили головы, искоса наблюдая за Герфегестом, который после некоторых колебаний все-таки счел возможным сесть на предложенное Харманой место. На место Стагевда.
– Я созвала вас сюда, чтобы поведать вам о судьбах нашего Дома.
Хармана сделала щедрую паузу. Пусть все желающие получше рассмотрят своего нового Хозяина и перстень на его указательном пальце. Пусть.
– В этот день удача была не на нашей стороне. Вы знаете это. Битва с Хранящими Верность проиграна. Проиграна хотя бы потому, что корень зла – Ганфала – остался жив. Мы потерпели поражение по вине Стагевда. Теперь он мертв и всяк может убедиться в этом, заглянув в сосуд, стоящий у моих ног.
Сильнейшие зашептались, но на сей раз Хармана обошлась без паузы.
– Наш Дом и наше дело в опасности. Старый Хозяин опозорил нас. Он мертв, и стихия Стали вопиет о новом Хозяине, который вернет нам милость судьбы. Я, Хармана, дочь Мианы, внучка Ло, Истинная Хозяйка Дома, милостью Стали и Пути, которым следует наш Дом, нарекаю Герфегеста из Павшего Дома Конгетларов новым Хозяином Дома Гамелинов.
Хармана обвела присутствующих властным и холодным взглядом. Герфегест с восхищением наблюдал, как двадцатилетняя дева, которая считанные часы назад стонала и плакала в его объятиях от переполнявших ее чувств, приводит к повиновению своих вассалов.
– И посему, – продолжала Хармана, – призываю вас преклонить колени перед новым Хозяином Дома Гамелинов, выразив тем самым свою верность и чистоту намерений.
– Я не сделаю этого, госпожа, – почти сразу возразил мускулистый бородач в кольчуге, сидящий ближе всего к трону Харманы. – Ты привела человека из дурного Дома, я не знаю его.
– Я не сделаю этого, госпожа, – вторил первому голос тщедушного вельможи, замотанного в помпезные желтые шелка. – Стагевд не был плохим Хозяином. Мы не смогли добить неприятеля отнюдь не по его вине.
Встретив неповиновение, Хармана даже не изменилась в лице. Ее глаза сверкали словно угли, но она оставалась неподвижна и спокойна.
– Я не сделаю этого, госпожа. Я не верю в сказки о счастье Конгетларов. Я был в числе тех, кто развеял над морем пепел Наг-Туоля, и я знаю, что Конгетлары – низкие убийцы, не сумевшие постоять за свои жизни в честном бою. Они разбежались как крысы, когда мы двинулись на них сомкнутым строем!
