«Ты несправедлив. В Московии ты вряд ли смог бы заночевать сейчас, зимой на свежем воздухе без огня. В сугробе…»
Серые стены будто проявились из водяной мути. Ну наконец-то…
«Ты в состоянии сделать две «раззявы»?»
Первей прислушался к себе. Разумеется, кое-какие силёнки к нему вернулись, однако на двойное колдовство могло и не хватить. Опять будет тошнить, и всё внутри дрожать, как с тяжкого похмелья… Вот если бы хоть немного посидеть на солнышке, подставив кожу горячим лучам… да где его взять, солнышко?
«Я сделаю»
«Так делай уже!»
Стража на городских воротах тщательно проверяла все повозки и даже вьюки. Странно… Королевский указ валяется в придорожных кустах…
«Это обычная здешняя практика, ничего личного. Если бы тот указ достиг цели, ощупывали бы даже карманы»
Рыцарь сосредоточился, вызывая знакомые ощущения. Готово.
Стражник рассеянно похлопал по суме с деньгами, однако лишних вопросов задавать не стал, просто кивнул — проезжайте…
«Теперь в порт, притом быстро. Скандал уже набирает обороты. Но пока королевского указа нет, нет и оснований для запрета на выход судов в море»
Мимо проскакала кавалькада, но Первей даже не обернулся, тем более не стал окликать своих ночных знакомцев. Возможно, у ребят хорошая память, и плотная бумага не так уж сильно раскисла под этим нудным дождём…
«Во всяком случае, свинцовая печать неоспоримо докажет, что это в самом деле был королевский указ» — бесплотный смешок, — «и в нём даже что-то было написано»
Впереди уже маячили портовые ворота, и стража на них была, пожалуй, даже представительнее, чем на въезде в сам Глазго.
«Последнее усилие, мой милый. Дальше пусть работают деньги»
* * *
Судов в порту оказалось не так уж много, дюжины три, если не считать утлых рыбацких лодок, пригодных всё больше для прибрежного промысла в относительно спокойных водах Ферт-оф-Клайда. Первей оглядел несколько наиболее устойчивых, на его взгляд, и хмыкнул — вряд ли любая из этих посудин могла совершить переход через открытое море, неся на борту двух мулов.
«Как ни крути, Родная, придётся искать крупный корабль, идущий в Ирландию»
Короткий смешок.
«Ну-ну»
— …Нет, сэр, мы идём только до Аррана, — грузный бородач, стоявший на мостике сильно осевшего в воду пузатого нефа, отрицательно покачал головой. — И вообще, вряд ли кто-то без крайней нужды решится сейчас выйти в открытое море. Разве что мистер Генри на своей «Касатке», но он ещё на рассвете ушёл в Ливерпуль. Да, вон ещё мистер Грэхем собирался отчалить до обеда, спросите его… Эй, Грэм! Далеко ли собрался?
— В Лох-Файн идём, — донеслось с соседнего судна, небольшой аккуратной когги явно немецкой постройки, — а что?
— А не рискнёте ли пройтись в Дублин, мистер? — подал голос Первей. — Я бы доплатил!
Капитан когги, светловолосый крепыш, окинул взглядом потенциального пассажира.
— Нет, сэр, к сожалению, не могу. У меня фрахт, надо доставить грузы вовремя. Подождите до завтра, может…
— Благодарю вас, мистер! — не дослушал рыцарь.
«Ну и что будем делать, Родная?»
Короткий бесплотный смешок.
«Этот вопрос надо было задать сначала, мой милый. Не пришлось бы тыкаться вслепую и светиться на пристани. Видишь вон ту венецианскую галеру? Её капитан отчаянно нуждается в деньгах, как я понимаю»
Первей окинул взглядом порт — действительно, у крайнего причала дремала галера явно венецианской постройки, длинное хищное тело корабля будто выжидало момент для броска.
«Вот не лежит у меня душа к галерам, слушай»
«Что делать, придётся потерпеть… Да не стой уже, двигайся! Или ты ждёшь, когда выход из порта всё же закроют? Учти, господин гонец уже обшарил там все кусты и к вящей радости обнаружил пропажу. Королевский указ, даже сильно подмоченный, остаётся королевским указом»
На палубе галеры сидел в шезлонге под тентом человек, пёстро разряженный в шелка, поверх которых была напялена медвежья шуба. Несколько матросов лениво возились у носовой лебёдки, человек в шезлонге мрачно смотрел на серое небо, с которого не переставал сыпать мелкий, как пыль, дождь.
— Простите, мистер, кто капитан этого корабля?
Мужчина в шубе перевёл взгляд на рыцаря, стоящего у самых сходен.
— Это я, сэр.
— Мне нужно в Дублин. Возьмёте?
Капитан галеры ещё раз окинул взглядом Первея и двух мулов.
— Каков же будет ваш груз, сэр?
— Только я сам и эти вот благородные животные, — улыбнулся рыцарь.
Капитан хмыкнул.
— У меня не челнок на речной переправе, к вашему сведению. Это будет дорого стоить, сэр. Очень дорого.
— Сколько именно?
Венецианец назвал сумму.
«Родная, ты слышала? Ему надо подаваться в люггеры»
«Эта галера отличается от той пиратской люгги только размерами. Отвечай уже!»
— Хорошо, мистер, я согласен.
Лицо капитана утратило наконец мрачно-брезгливое выражение.
— Другой разговор, сэр! Люблю щедрых клиентов. Как я понял, вам желательно отправиться в путь немедленно, не попрощавшись даже с полицейским комиссаром? — в чёрной бороде сверкнула обезоруживающе белоснежная улыбка.
— Именно так, мистер, — улыбнулся в ответ рыцарь.
— Меня зовут дон Ансельмо, сэр, к вашим услугам. Прошу на борт!
* * *
Первей стоял на палубе, глядя, как съёживаются, скрываются в серой дождливой мороси уже неразличимые отсюда угрюмые каменные строения Глазго, россыпь жалких рыбацких хижин на берегу… Вёсла венецианской галеры вспенивали волны, где-то под палубным настилом глухо бил барабан, задавая ритм гребцам. Первей поморщился — слишком свежи были воспоминания.
— Сэр рыцарь не любит моря? — капитан галеры встал рядом, опершись о резной фальшборт.
— Сказать откровенно, господин капитан, я не люблю зимних плаваний.
— Да, зимой в этих местах море сурово. Сказать по-правде, если бы не неуёмная жадность хозяина, мы давно уже были бы в Венеции. Летом мы привозили сюда негров, закупленных аж в Египте. В самом конце августа, когда я уже собирался отчалить домой, хозяин схватил выгодный фрахт — по крайней мере, ему тогда так казалось. Потом ещё. Ну а в ноябре идти через Бискайский залив может позволить себе только явный самоубийца. И вот я вынужден болтаться тут, между островами, хватаясь за любое предложение, лишь бы продержаться до весны. Боюсь, эта орава сожрёт галеру вместе с оснасткой уже в марте-апреле, сэр рыцарь. И продать их нельзя, вот беда — здешние законы не позволяют продавать белых христиан.
Первей молчал, катая желваки.
