ПОЧЕМУ ОН УБИЛ ВАМПИРА? — рванулся неслышимый вопль.
Кровь двух смертельных противников смешалась на гладком полу, у подножия черного трона…
Ниакрис закричала, выгибаясь дугой, разрывая рот и грудь криком, если б она могла — наверное, вспорола бы себе грудь клинком поури.
Память крови вернулась. До конца. И сейчас мстительница с беспощадной ясностью видела темную улочку Княж-города, сцепившихся в борьбе дедушку и вампира… того самого, сожженного… и выступающего из мрака Врага. Она не сомневалась, что это будет Враг… она только не знала, что Он теперь станет делать…
Миг спустя она знала.
Мир рухнул, окончательно и бесповоротно, навсегда, безвозвратно. Ниакрис скорчилась, подтянув коленки к груди. Она уже лежала в луже собственной крови, сознание меркло — кажется, оно тоже решило, что так будет лучше всего.
— Нет! — услыхала она голос Врага. Сильный, мощный голос… властный, привыкший повелевать… — Вставай! Ты должна…
Ниакрис заплакала. Незло, не от горечи поражения, не от бессилия — она просто плакала, понимая, что умирает, глупо и нелепо, донельзя глупо, и еще более нелепо, только что поняв, что всю жизнь была простым клинком, что каждый ее шаг был просчитан на много лет вперед; она пока не знала — зачем, но какое это теперь имело значение? Она скользила вниз, в клубящийся серый туман, скользила по крутой ледяной горке, все быстрее и быстрее, точно зная — там, внизу, ее ждет спасительное забвение… потому что жить с этим новым знанием она просто не могла.
Однако так просто уйти ей, конечно, не дали.
— Вставай! Девчонка! — грянуло ей в уши. — Говорил же я — она не справится! Парень это должен был делать, парень, а не пигалица сопливая!
Мягкая и теплая обволакивающая волна неведомого волшебства. Только теперь Ниакрис начинала понимать, какой в действительности мощью обладал ее… Враг? Насколько глупо и наивно было с ее стороны думать, что она и в самом деле способна одолеть в магическом поединке того, того… кто создал ее. Своими руками. Выковал, закалил и заточил клинок…
Кровь останавливалась, раны затягивались на глазах, возвращались силы — Враг щедро делился с ней силой, пусть даже чуждой и страшной, но — вытаскивал ее из Серых Пространств, куда она уже почти что сорвалась…
— Надо, надо, надо, вставай, — твердил Его голос, завораживающий, прорывающийся сквозь все завесы и заслоны. — Вставай, вставай, девочка… не вышло по-простому, придется уж как есть… я тебе расскажу…
Ниакрис поднялась на ноги. Рана на груди Врага уже затянулась, едва заметный бугристый след покрылся живым ковром, бахрома колыхалась, словно пшеничное море под ветром, — похоже, этому Врагу нипочем была даже зачарованная сталь.
Хотя, конечно, трудно назвать клинок поури по-настоящему зачарованным. На что, на что она рассчитывала, когда лезла сюда?!
— Ты догадалась? Когда я убил беднягу вампира? — спросил Враг. — Ну да… и память крови… я не ожидал, что в тебе она окажется так сильна… однако, — голос Врага окреп, — то, что ты теперь знаешь, дела ничуть не меняет. Как бы то ни было, твою мать и деда убил я…
— Мой отец, — глухо простонала Ниакрис.
— Твой отец, — легко согласился Враг. — Но что это меняет? Подними меч, и продолжим бой…
— Почему ты спас меня?.. — Ниакрис не имела силы поднять глаза и встретиться взглядом с… со… своим… нет, выговорить это слово применительно к Врагу она по-прежнему не могла.
— Потому что не смог, — вдруг вырвалось у Врага. — Не смог… промахнулся… — торопливо попытался соврать он.
— Не так, — покачала головой Ниакрис. — Ты убивал вампира, не меня. Иначе ты никогда не использовал бы это, это и еще вот это… — она стремительными росчерками высвечивала то или иное использованное заклинание.
— Ишь ты, — протянул Враг, — ловка, дева… не зря училась… все поняла… ну ладно… не смог я… понимаешь? Ты должна была выжить…
Ниакрис уже стояла. И меч поури по-прежнему оставался в ее руке. И… и перед ней по-прежнему был Враг, который подверг гнусному насилию ее маму, а потом и вовсе убил ее, убил дедушку, исковеркал и искалечил жизнь самой Ниакрис — которого, конечно, нельзя было и единый миг называть святым словом «отец» и которого она по-прежнему должна была… нет, просто обязана была…
Убить. Конечно же, только и непременно убить. Ничего не изменилось, Ниакрис. Твоя месть по-прежнему перед тобой. Бой еще не проигран. Он не будет проигран вплоть до самого твоего последнего вздоха — но даже и из серых пределов она постарается дотянуться до него, потому что, если на свете есть высшая справедливость, ее возмездие должно совершиться. По-иному просто не может быть устроен мир.
Кажется, в пока еще человеческих глазах Врага промелькнуло нечто вроде удовлетворения?.. И все-таки, почему он убил вампира? Почему? ПОЧЕМУ? — мысль эта не давала Ниакрис покоя. Какой в этом смысл? Враг не шутил, когда насылал на нее орды зомби и прочей нечисти, он вполне серьезно пытался убить ее, свою дочь, и не колебался ни секунды, а когда ему представилась такая возможность — вдруг убил своего слугу. Это было неправильно, это ни во что не укладывалось, Враг обязан был добить ее, когда она валялась на полу, беспомощная, отравленная вампирьим ядом, — а Он вместо этого стал ее лечить… для чего? Не хотел легкой победы? Хотел честного боя? Но Он настолько сильнее ее, что ни о какой равной борьбе и речи идти не может…
Она пыталась вновь оживить былую ненависть, пыталась — и не могла. Ничего не могла.
Острие меча само собой опустилось к полу.
— Ну что же ты? — загремел Враг. — Останавливаешься, дрянь?! Давай же! Я прикончил твою мать и деда, прикончу и…
— Нет, — вдруг сказала Ниакрис. Ненависть не возвращалась. Было что-то за всей этой историей — нечто поистине пугающее и по-настоящему страшное, бездна, в которую лучше не заглядывать. Однако именно это она и намеревалась сейчас проделать.
— Нет. Скажи мне, зачем тебе все это понадобилось? Даже самый заклятый злодей имеет право на защиту…
— Какого ответа ты от меня ждешь? — глумливо выкрикнул Враг, однако в этой браваде слышался и какой-то странный надлом. — Мне доставляло удовольствие убивать! Я наслаждался, глядя на муки твоих родных! Какого ответа ты еще ждешь?!.
И тут Ниакрис показалось, что она нашла главный вопрос.
— Почему ты хочешь, чтобы я сражалась с тобой? Почему не убить меня просто сейчас?!
— Потому что мне скучно, — раздалось в ответ резкое. — Потому что это способно меня развлечь, а больше мне, как ты понимаешь, уже давно ничего не надо…
