– Когда? После того как Берфир вернулся бы со своими ракетами на юг и захватил Кифрос?
– Такого бы не случилось.
У Джастина всегда и на все имелись ответы, только вот его рекомендации требовали терпения, проявлять каковое в условиях беспрестанно воюющего Кандара не так-то просто. Особенно если ты не серый маг, обреченный жить вечно. Последняя мысль заставила мой желудок сжаться в комок: используя хаос, пусть и с помощью гармонии, не становлюсь ли я сам серым магом?
– Нам есть о чем поговорить, – заявил Джастин, вперив в меня взгляд, – но мы потолкуем потом. Когда ты будешь чувствовать себя лучше и не будешь жалеть себя, а я запасусь терпением и не буду таким усталым.
Отчего он устал, ему-то вроде бы не пришлось сражаться с хаосом? Я прикрыл болевшие глаза, и его голос стал громче, а потом стих, словно слова куда-то уплыли.
– Я устал, потому что пытался спасти всех раненых и обожженных солдат. Таких много, просто ты единственный, кому выделили личный лазарет.
– Прости! – Что я еще мог сказать?
Он снова покачал головой.
– Я слишком суров к тебе. Ты сделал все, что мог, да и время для разговоров сейчас не самое подходящее.
Волосы его заметно тронула седина: видимо, он вымотался настолько, что не мог омолаживать свой организм. Надо же, а я до сего момента этого не замечал! Наверное, Джастин прав, хватит мне жалеть себя и терзаться.
– Могу я поехать домой?
Джастин окинул меня пристальным взглядом.
– Можешь, если кто-нибудь предоставит тебе карету. В фургоне или на телеге будет слишком тряско, а уж о поездке верхом даже на таком коне, как Гэрлок, не может быть и речи. – Он прокашлялся и добавил: – Но, может быть, тебе и вправду лучше уехать. Я свою задачу выполнил и уже не могу сделать для тебя больше, чем ты сам.
Почему мне лучше уехать, я не понял, но спрашивать не стал, ограничившись кивком.
– Будет время, обязательно потолкуем, – заверил меня Джастин и, повернувшись, покинул комнату.
Я взглянул на окно, откуда проникал холодный свет, потом скользнул глазами по обложке «Начал Гармонии».
Сколько же народу погибло в серной долине? Неужто я действительно погубил их? Было ли это необходимо?
Потерев лоб ладонью, я ощутил шелушащуюся кожу и короткую щетину, выросшую на месте обгоревших волос. А может быть, меня, пока я оставался без сознания, обрили, чтобы наложить повязку на рану или ожог?
Вскоре после ухода Джастина ко мне заявилась Кристал с неизменным мечом и в забрызганном грязью одеянии для учебных боев. Вспотевшая, несмотря на холод.
– Обучала бойцов?
– Что поделаешь, у нас не хватает наставников. Тамра помогает новичкам освоиться с посохом, но хороших мастеров клинка найти трудно.
Она наклонилась, поцеловала меня и получила поцелуй в ответ.
– Ты идешь на поправку.
– Джастин сказал, жить буду.
– Некоторое время ни у кого из нас такой уверенности не было.
Кристал пододвинула к кровати единственный стул и села.
– Я вообще-то крепкий малый.
– Не просто крепкий, а настоящий герой. Причем не потому, что одолел белого чародея, а потому что выжил, при таких-то ранах. – Кристал рассмеялась. – Наилучшие видели, каков ты был, когда тебя везли на повозке. Мало кто из них выдержал бы такое. Ты не просто Мастер Гармонии, ты мастер из мастеров, особенно в их глазах. Ты сражался и с магом, и с вражескими бойцами.
– Знаешь, сам-то я себя героем не чувствую. Здесь только что был Джастин…
– А, тогда понятно… – Кристал снова рассмеялась, но на сей раз с оттенком горечи. – Меня он спрашивал, было ли это необходимо.
– Меня тоже. Сколько народу погибло?
Кристал помрачнела.
– Что, так плохо?
– Ополченцам пришлось туго. Уцелели только те, кто находился рядом с тобой, около полувзвода. Один из них спятил: называет тебя ужасным чародеем и плачет.
– Меня? Ужасным чародеем? А как Валдейн? Он спас меня по меньшей мере дважды.
– У него множество ушибов и глубокая рана. Но выживет, Джастин его спас.
– Фрейда убита?
Кристал кивнула.
– Джилла?
– У нее раздроблены рука и плечо. Проникающих ран нет. Бойцом ей больше не быть, но рука заживет.
– Елена?
– С ней все в порядке. Но я отправила ее в Расор, поручила работу, которую выполняла Субрелла. Килдиси не справилась: я и не рассчитывала, что справится, но пришлось попытаться. Она дружна с Муррис.
Опять политика.
– А Шерван? Он погиб? И Пендрил тоже?
Кристал кивнула.
Хорошо, ничего не скажешь. Из полудюжины бойцов, которых я лучше всего знал, трое погибли, один тяжело ранен, одна искалечена. В горле моем встал ком, к глазам подступили слезы. А ведь идея казалась совсем неплохой. Но если наш план был хорош, чем бы обернулась попытка осуществить плохой?
– Леррис, на войне такое случается.
Да, настоящая война оказалась совсем не похожей на поединок с Антонином. Там были огонь, пепел, противоборство стихий. Не потому ли маги так опасны, что они не видят ни клинков, ни окровавленных тел? Не потому ли, что так далеки от обычных людей?
Я сглотнул.
– А что с противником?
– Еще хуже. Уцелевших насчитали не больше взвода, да и те почти все ранены.
Я поежился.
– Думаю, мне пора домой.
– Зачем? Тебе плохо у самодержицы?
– Что ты, она очень любезна.
Каси и вправду не оставила меня вниманием: не раз приходила ко мне и вручила мешочек с золотом, сказав при этом, что сделанное мною невозможно оценить деньгами. Сильно сомневаясь в том, что смогу вернуться к работе в ближайшее время, я принял монеты. Кошель был спрятан под уголком матраца.
Я отвернулся к окну, откуда по-прежнему лился холодный свет.
– Что говорит Джастин? – спросила чуть помягче Кристал.
– Сказал, что ежели удастся раздобыть карету, мне лучше вернуться. Правда, не объяснил, почему.
Кристал ласково вспушила мои волосы и поцеловала в щеку.
– Наверное, он считает, что твоя гармонизированная древесина будет способствовать исцелению. Первый кровавый бой, он самый тяжелый.
– А для тебя он не был тяжелым?
Она сжала мою здоровую руку.
– Был, конечно, но я старше тебя и с насилием сталкивалась куда чаще.
– Ты привыкла к нему?
– Надеюсь, что нет.
Я присмотрелся к ее лицу, к тонким, разбегающимся от глаз морщинкам и серебряным прядкам в черных волосах. За ее темными глазами таилась другая тьма, ранее остававшаяся незамеченной. Как и Джастин, она выглядела смертельно усталой.
Обеими руками, – хотя правая повиновалась мне с трудом, – я сжал ее ладонь и долго держал не отпуская. Кристал ничего больше не говорила, да в этом и не было нужды. Я тоже молчал. А потом, не заметив как, погрузился в сон.
