Стоп. Кажется, меня заносит куда-то не туда. Резко, словно обжегшись, я отдёрнула руку. Его глаза сразу потемнели, и мне почудилось мелькнувшее в них… сожаление?
— Ты снова меня напугала, — заметил он, — Сколько можно? Тебе что, до такой степени скучно?
Я усмехнулась.
— Ты ведь не тронул Андрея?
— Не успел — эта тварь просто растворилась в воздухе. Миледи что, ополоумела? Разве можно давать людям столько могущества? А если этот урод восстанет против неё?
— Так и случится, — усмехнулась я, — Причём в ближайшее время. Я об этом позаботилась.
Несколько мгновений он внимательно смотрел мне в глаза, потом жёстко усмехнулся. Всё юное, что когда-то было в этом взгляде, дрогнуло и рассыпалось, как иллюзия или карточный домик, а губы изогнулись в хищной улыбке.
— Что ж, милая, — какой мягкий, бархатистый голос… — я ни минуты в тебе не сомневался.
Он неожиданно поднял руку и принялся легонько массировать мне затылок, прогоняя застывшую там головную боль. А я прикрыла глаза, просто наслаждаясь его теплом и стараясь не думать о том, с каким презрением он сказал слово "люди"…
Потом я заявила, что не хочу спать, и мне устроили потрясающую экскурсию по Диту. Я впервые бродила по улицам, покрытым непонятными камнями, испускающими лунный свет, смотрела на произведения искусства, за которые земные коллекционеры, без сомнений, продали бы душу. Мрачная, величественная красота завораживала, маня, как магнит. Но почему тогда у меня перед глазами вновь и вновь всплывет родной город в шуме машин и запахе асфальта, голос братца и улыбка Инги, небо в сполохах приближающейся грозы, которого здесь, в созданном кристаллами мире, нет и не может быть!? За что, за что мне это???!!!
— Что это с тобой? — спросил он, видимо, увидев какой-то странный отблеск в моих глазах. Я искоса взглянула на него. В общем-то, это было предрешено…
Я склонилась к его лицу и шепнула:
— Всё в порядке, милый…
А дальше — был поцелуй, в котором тонут, как в омуте, все сомнения. Как там сказала Амэли — всё будет, как будет. И посоветовала не повторять чужих ошибок. Я смотрела в почерневшие глаза и не видела ничего, кроме них. Я смотрела в те же чёрные глаза, в которых некогда тонула Кларисс, и впервые в жизни почувствовала себя маленькой птичкой, отчаянно бьющейся об прутья клетки. Я послушно прижалась к нему, когда он собственническим жестом притянул меня к себе. Нельзя любить того, кто считает себя господином, как и нельзя любить того, кто считает себя рабом… Ты, должно быть, понимаешь, о чем говоришь, Амэли. Но назад мне пути уже нет.
Мы вернулись в башню. По коридору шли молча, и от даже мимолётных прикосновений у меня по коже пробегал жар.
Меня к тебе тянет. Я тебя ненавижу. Ты — мерзкая тварь. Ты — лучший, кого я знаю.
Глаза в глаза — бездной. Сердце — молотом. Ему тесно в рёбрах. Дыхание — прерывается. Бросает то в жар, то в холод.
— Тебе ведь не нужна эта последовательница Амэли, которую ты заставил меня искать, — заметила я спокойно.
— Да, не нужна.
Даже не оправдывается. Просто подтверждает очевидное.
— Зачем тогда это всё, Рик?
Лёгкое прикосновение тонких пальцев к коже. Танец бликов в тёмных глазах.
— Просто мне нужна ты, — спокойно, почти равнодушно.
— Я тебя ненавижу, — заметила я.
Блик света. Смешок. Поцелуй.
— Правда?
Чужое сознание влияет на моё, не подчиняя — просто не давая солгать…
— Так ненавидишь?
Обречённо и отчаянно, через силу:
— Нет.
— Так я и думал…
***
Комната кутается в тишину. Блики магического света пляшут по всей обстановке. Я устроила голову на его плече, стараясь ни о чем не думать. В этот миг я ощутила вспышку силы в другом крыле поистине громадного здания, а после — волну торжества и паники, охватившую многих придворных и слуг.
— Только что умерла Миледи, — шепнул Рик, — Теперь в Дите начнётся натуральный передел власти. Впрочем, даже не бойся — тебе ничего не грозит.
Я застыла в ожидании, почти не вслушиваясь в то, что он говорил. В сердце уже затеплилась безумная надежда…
Последняя вспышка силы… агония…
— И преображённый тоже мёртв. Эй, котёнок, ты что, не рада?
— Рада, конечно. Просто устала. Давай спать.
Он обнял меня, сразу стало уютно и тепло…
Только вот лицо Андрея стояло перед глазами, в которых закипали незаметные горькие слёзы.
***
Инга
— Ты переезжаешь? Правда? — на лице Оли явственно отразился шок.
— Ну, да…
— К Егору? Вы помирились?
Я кивнула, так и не сумев сдержать счастливой улыбки. Честно говоря, я немного опасалась не самой адекватной реакции с Олиной стороны, но она меня удивила.
— Это круто! Это просто круто! Я так рада за тебя, сестричка!
Я улыбнулась и обняла её, ощутив привычный сладковатый запах духов.
— Я буду приезжать, если надо помочь, — заметила я. Оля хмыкнула.
— Да ладно, кто из нас старшая? — и, нарвавшись на мой скептический взгляд, поспешно добавила, — Ну, по возрасту?
Не выдержав, я рассмеялась. На душе стало неимоверно тепло. Ссоры, непонимание… это было и будет, сестричка. Но мы друг у друга есть.
— Давай приготовим чего-нибудь, — предложила я. Всё равно Егор умчался куда-то по своим, одному ему понятным делам, а Киса, обязанная охранять меня в его отсутствие, намекнула, что у неё срочные проблемы и мне стоит провести этот день у кого-то в гостях. Я рассеянно тушила жаркое, параллельно слушая Олин трёп.
— … А Зина с Валерой снова сошлись.
— Кто?
— Ну, помнишь, бывшие соседи наши. То они расходились — он ведь знаешь, нормальный-нормальный, а как выпьет — бьёт её неимоверно. А то у них ещё сын родился, Зина вроде радовалась, но ему вот тринадцать стукнуло, уже видно — такая же алкашня вырастет.
— А откуда ты знаешь?
— А, я с ними перезваниваюсь иногда, мне Зина нравится. Понимаешь, жаль мне её. Ей и поговорить толком-то не с кем, а меня она слышать всегда рада.
— Так она снова вернулась к мужу?
— Ага. Пьянь, говорит, но моя. Жалко дурака. Перевоспитаю.
Я только хмыкнула и покачала головой, бросив в жаровню укроп. В "перевоспитание" мужчин я в упор не верила. И не потому, что, как нравится утверждать многим представительницам моего пола, "все они козлы". Просто для того, чтоб изменить человека, нужно его переломать, а мужчины реагируют на упрёки со стороны женщин однозначно: я тут хозяин. Видала я, конечно, и парочку "перевоспитанных", но они по большему счёту были просто марионетками в руках не всегда прекрасных половин.
— Вряд ли перевоспитается, — вслух озвучила я свою мысль.
