— Клянусь рогами Кернана! — вознегодовал великан. — Смотри, куда прешь, скотина! Мало кто осмелится встать поперек дороги самому Тегиду!
— Прошу прощения, — почти неслышно прошептал «пьянчужка». — Видишь ли, я оказался в затруднительном положении, и мне…
Он пошатнулся, и Тегид машинально подхватил его. К этому времени он уже успел немного освоиться в темноте, и в его налитых кровью глазах отразился священный ужас: он понял, кто его собеседник.
— Клянусь Морниром! — прошептал он, потрясенный до глубины души, и более не проронил ни слова.
Хрупкий и маленький собеседник его кивнул, как бы подтверждая, что все это Тегиду не привиделось, и с трудом промолвил:
— Да, я действительно один из светлых альвов. И мне… — От боли у него перехватило дыхание, но он все же продолжил: — …мне необходимо… поскорее передать королю Айлилю весьма важные сведения. Ты видишь, я тяжело ранен и вряд ли сумею…
Только тут Тегид заметил, что рука его, которой он поддерживал альва за плечи, мокра от крови.
— Об этом не беспокойся, — сказал он с неуклюжей нежностью. — Ты идти-то можешь?
— Я же как-то шел… весь день шел… Но… — Брендель все-таки не устоял на ногах и опустился на одно колено. — Но теперь, как видишь, я…
У Тегида даже слезы на глазах выступили от жалости.
— Ну тогда иди сюда, — шепнул он израненному альву, без малейшего усилия подхватил его на руки и, баюкая, как ребенка, понес ко дворцу, сиявшему вдали праздничными огнями. Ибо Тегид из Родена, прозванный Ветроломом, а также Хвастуном, на самом деле обладал душой чувствительной и нежной.
— Мне снова снился сон, — сказала Ким. — Я видела лебедя. — За окнами домика было темно. Ким весь тот день промолчала, гуляя в одиночестве по берегу озера и бросая в воду камешки.
— Какого он был цвета? — спросила Исанна, сидевшая в кресле-качалке у очага.
— Черный.
— Я тоже его видела. Это дурной знак.
— А что это за птица? Эйлатин мне ее не показывал.
Пламя двух свечей, горевших в комнате, все время колебалось и вздрагивало, пока Исанна рассказывала Ким об Авайе и Лориэль Белоснежной. Временами она умолкала, и женщины слушали далекие раскаты грома.
Праздник все еще продолжался, хотя король, сидевший за столом на своем обычном месте, выглядел особенно иссохшим и каким-то растерянным. Большой зал был ярко освещен факелами и украшен пестрыми гирляндами из красного и золотистого шелка. Словно не замечая ни мрачного настроения короля, ни странного смущения Горласа, придворные решили веселиться вовсю. Музыканты на галерее тоже были настроены весело, и хотя обед еще не начался, пажи то и дело подавали вино, бегая туда-сюда с подносами и кувшинами.
Кевину Лэйну пришлось выбирать между официально отведенным ему почетным местом за королевским столом и весьма недвусмысленным приглашением леди Рэвы сесть с нею рядом. Однако он решил проигнорировать и протокол, и леди Рэву и предпочел чисто мужскую компанию своих новых друзей, которые устроились за одним из двух дополнительных столов, поставленных вдоль стен. Усевшись между Мэттом Сорином и великаном Коллом, физиономию которого украшал сломанный во время вчерашней попойки нос, Кевин очень старался поддерживать общее веселье однако на душе у него скребли кошки: со вчерашнего вечера никто так и не видел Пола Шафера, и мысли об этом не давали ему покоя. Не было и Дженнифер. Черт побери, думал Кевин, а она-то куда запропастилась?
С другой стороны, опоздавших было немало, они поодиночке и стайками продолжали стекаться в пиршественный зал, а Джен, уж он-то знал это отлично, редко куда-либо приходила вовремя, а прийти заблаговременно и вовсе была неспособна. Кевин в третий раз осушил свой кубок и упрекнул себя за то, что в последнее время что-то чересчур обо всех беспокоится. Вот тут-то Мэтт Сорин и спросил его:
— Ты Дженнифер не видел?
Настроение у Кевина тут же переменилось.
— Нет, — ответил он. — Я вчера весь вечер был в «Кабане», а сегодня Карде и Эррон показывали мне казармы и вооружение. А что? Может быть, ты…
— Дело в том, что вчера она поехала кататься верхом… С ней была одна из фрейлин и Дранс.
— Дранс — парень что надо, — попытался успокоить гнома Колл, сидевший по другую руку от Кевина.
— А разве они не вернулись? — заволновался Кевин. — Джен вообще-то у себя ночевала?
Колл усмехнулся:
— Ну, во-первых, даже если и нет, то это еще ничего не доказывает, верно? Многие из нас вчера не в своей постели ночевали! — Он засмеялся и хлопнул Кевина по плечу. — Веселей, парень!
Кевин только головой покачал. Дейв. Пол. Теперь еще Джен.
— Поехала кататься верхом, говоришь? — Он опять повернулся к Мэтту. — А в конюшне смотрели? Лошади-то на месте?
Глаза гнома блеснули.
— Нет, — тихо сказал он. — В конюшне мы не смотрели… И я, пожалуй, прямо сейчас схожу и посмотрю. Пойдем-ка вместе! — И он резко отодвинул свой стул.
Собственно, из-за стола оба вскочили одновременно, да так и застыли, ибо в эту минуту у восточных дверей зала раздался какой-то странный шум, собравшиеся там придворные расступились и пропустили вперед какого-то немыслимых габаритов воина, настоящего великана, который нес на руках маленького окровавленного альва.
Наступила мертвая тишина. Тегид с Бренделем на руках медленно подошел к Айлилю и остановился перед ним.
— Посмотри, господин мой! — воскликнул он с болью и печалью. — Посмотри, о мой король, что они сделали с этим светлым альвом!
Бледное лицо Айлиля стало пепельным. Весь дрожа, он поднялся и хрипло спросил:
— На-Брендель? О Морнир!.. Но неужели?..
— Нет, — еле слышно прозвенел чистый голос альва. — Я не умер, хотя, пожалуй, лучше мне было бы умереть. Помоги мне встать на ноги, друг мой. У меня есть для вас важные вести.
Тегид бережно опустил Бренделя на мозаичный пол, а сам, встав на колени, предложил ему свое плечо в качестве опоры.
Брендель закрыл глаза, перевел дыхание и невероятным усилием воли заставил свой голос звучать достаточно громко и ясно.
— Предательство, Верховный правитель Бреннина. Предательство и смерть — вот какие вести принес я тебе! Силы Тьмы вновь перешли в наступление. Мы говорили с тобой — всего четыре ночи назад — о цвергах на опушке Пендаранского леса. А сегодня, король, цверги уже под стенами твоего дворца! И с ними пришли волки. Нападение на нас они совершили темной ночью, перед рассветом. И все мои люди погибли в том бою!
Он умолк. Стон, похожий на стон ветра перед бурей, пролетел по залу.
Айлиль так и осел, буквально утонул в своем кресле; глубоко запавшие глаза его были пусты. Брендель поднял голову и пристально посмотрел на него.
