— Атланты не признают других людей своими братьями, — начал Промеат.
— Э-э! Слова! Испокон веков бореец не считал гия братом. А делал он его рабом?! Рабов завели наши с тобой родичи. Что у них есть такое, чего нет у других племен? Бронза, обученные звери, хитрости твоих братьев-знатоков. И вот — нарушен великий закон: слабый стал сильнее сильного, трусливый — смелее бесстрашного!
— Полно, вождь! Несправедливость не в бронзе и не в знаниях, а в том, что одно племя владеет ими. Если отдать тайны всем…
— Не могут люди жить не враждуя! — набычился Севз.
— Разве сейчас племена не забыли свои распри?
— В половодье заяц, лиса и рысь сидят на одной кочке, не трогая друг друга. Но дай только схлынуть воде!
— Люди же отличаются от зверей!
— Еще как! — оскалился Севз. — Лиса и рысь убивают, когда голодны, а люди — всегда!
— Но если к ним идти с добром…
— Чего ты хочешь от меня? — Севз явно устал от спора. — Чтобы я поверил, что люди могут жить, не сражаясь? Ну я скажу, что согласен. Ты поверишь?
— Ладно, воитель! — Промеат развел руками. — Каждый из нас много лет вынашивал замыслы. Где же за одно утро уговорить друг друга! К тому же, — он усмехнулся, — издали мы казались друг другу совсем другими. Верно? Ты думал встретить болтливого колдуна, который, ловя людей на добром слове, норовит пролезть в боги?
— А ты, — подхватил Севз, — ублюдка, который рвется занять место Хроана, чтобы всласть хлестать рабов?
— Выходит, мы оба оказались лучше, чем думали друг о друге. И в главном мы согласны — надо уничтожить рабство. До этого места у нас одна тропа, — Севз кивнул. — Затем она расходится. Ты хочешь, чтобы атланты забыли бронзу, ремесла и вернулись к бесхитростной жизни своих предков. Я хочу раздать знания и умение всем племенам. Каждый считает, что его замысел принесет счастье людям. Так пусть люди выберут сами! Ты говори им свою правду, а я — свою. Но поклянемся, что ни один не погонит их копьями и не потащит за собой на аркане.
— Славная игра! — Глаза Севза блеснули азартом.
— Значит, согласен?
— Промеат! — сказал Севз растроганно. — Зная, что я одинок и бессилен, ты ни к чему меня не принудил и ничем не унизил. Поверь слову Севза: ты никогда об этом не пожалеешь!
Ым удивленно заерзал в углу: Большой Чужак перестал двоиться!
— Ловко мы поделили непойманную рыбу! — сказал Промеат. Новые союзники рассмеялись.
За зиму Канал почти всюду довели до нужной глубины. Теперь большинство стен укрепляло ненадежные участки склонов. Много рабов ровняло место на берегу недалеко от башни Ацтара, там должно было строиться Святилище Канала.
Однажды, выехав осмотреть очередную глыбу, Ор увидел расхаживающую по площадке женщину в желтом плаще. За ней следовали кормчие, умельцы с рисунками, поясняя и выслушивая указания. В движениях женщины Ору почудилось что-то знакомое. Он свернул с нижней дороги на верхнюю, проходящую рядом с площадкой. Вглядевшись в золотистое, словно точенное из ценного камня лицо, Ор изумился — это была колдунья из умизанского храма, ставшая женой Севза! Люди, которых он считал навсегда ушедшими, появлялись вновь. Что за предзнаменование? Пока все было тихо. Сим не показывался. Хиаб, проезжая мимо, подмигивал Ору, как и всем своим бесчисленным приятелям.
Незаметно подобралась весна. Заслезились и поползли склоны. Все захлебнулось в грязи: ступени, по которым выносили землю, жилища, дороги с повозками — вся работа, как неуклюжая колымага, застряла в раскисшей глине.
Едва подсохла земля, в Западной бухте задвигались под тысячами рук огромные бревна. Сюда согнали самых сильных рабов, поставили во главе лучших умельцев.
Бревна обтесывали до равной толщины, потом в одном конце долбилась дыра, куда загоняли увесистый каменный наконечник. Уже были готовы скрепленные попарно корабли, над которыми возвышались ворота со свисающей каменной гирей.
Перед вечерними барабанами всех умельцев призвали к Кеатлу. Он сидел у раскладного кожаного стола, заваленного рисунками. Когда все собрались, Кеатл, оторвавшись от листов, всгал и сделал знак подойти ближе.
— Вырыл землю не на месте, — заговорил он, — можно принести обратно. Рычаг под камнем сломался — подсунь новый. Так было. Теперь настает другая работа. Одно бревно треснувшее или плохо забитое погубит всю стену. Рухнет стена — конец
Каналу! Новое дело нельзя делать быстро и плохо.
Собравшиеся зашевелились, откашлялись и вновь застыли.
— Время кормчих кончилось! — Кеатл обвел глазами коричневые куртки. — Настает время умельцев. Красные плащи больше не будут подгонять вас. Ни один даже не сунется в бухту! — В толпе заулыбались.
— Но новую работу нельзя делать медленно. Если через две луны не кончим обе стены, не хватит теплых дней, чтобы срыть перемычки. Осенние бури и льды свалят стену — конец Каналу! Слушайте сами и передайте всем в бухте, — Кеатл поднял тяжелую ладонь. — Если успеем, каждый умелец станет кормчим, ремесленник — подкормчим, раб — свободным. Не успеем — всем казнь! — Толпа вздохнула одной грудью, потом зашелестела изумленно. Дав людям проглотить сказанное, Кеатл закончил: — Еще два дня привыкайте, потом разделю вас надвое — будем работать днем и ночью. Через пол-луны стает лед на востоке — часть перейдет туда. Кто придумает, как что-то сделать быстрее и лучше, пусть идет прямо ко мне. За удачные замыслы особая награда. Идите.
В Канале, как прежде, свистели бичи, рычали волки, исходили проклятиями властные. А в бухтах за перемычками шла совсем иная жизнь. Люди работали как бешеные. Рабы по первому знаку кидались исполнять повеления умельцев. И ни одного надсмотрщика. Лишь поодаль маячила цепочка серых фигурок — стражей с волками.
Боги тепла помогали восставшим. Юго-восточные ветры за короткий срок перенесли флот повстанцев от Анжиера к берегам Срединной.
Годы подготовки к борьбе не прошли даром, Анжиер вместе со стоявшими в бухте кораблями удалось захватить за полдня. Сперва был пущен слух о войне яптов с коттами. В Анжиере узнали о готовящемся сражении и движении отрядов противников. Оба отряда были окружены атлантами, шесть тысяч отборных коттов и яптов стали рабами и томились в подвалах крепости в ожидании прихода кораблей. И вот в условленный час во время погрузки они бросились на стражей. Одновременно конные отряды борейцев и гиев ворвались в город. Обученные искусству соколиной охоты, либы следили за тем, чтобы ни один голубь не вылетел из города. Высокомерные атланты были застигнуты врасплох.
