«Прекращай ты это дело, Каша, — скажет мама с сочувствием. — Ведь сам же мучаешься. Найди нормальную работу, девочку найди, я ведь внуков хочу увидеть».
— Алло, — покорно сказал Аркаша в трубку.
— Здравствуйте, Аркадий Витальевич, — ответила трубка мягким мужским голосом. Киляев испытал неуместное облегчение от того, что звонит все-таки не мама. — Меня зовут Андрей Андреевич, вы меня не знаете. Я был на прослушивании в «Сказке сказок». У меня к вам предложение.
«Менеджер, — подумал Киляев. — Или администратор».
— А вам Борису надо позвонить, — сказал он, — знаете, Оленеву. Мы с ним работаем.
— Нет, — так же мягко ответил Андрей Андреевич. Он говорил неторопливо, что называется, «с чувством, с толком, с расстановкой». Слушать его было даже приятно. — У меня предложение лично к вам. Но это не телефонный разговор. Вы смогли бы приехать сегодня?
— Да, конечно. — На автомате проговорил Каша и только потом подумал: «А зачем это я куда-то поеду? Что я там забыл?..» — но Андрей Андреевич уже диктовал адрес, и руки Киляева забегали по тумбочке в поисках бумаги и ручки.
«Предложение, — думал он, второпях записывая: метро, улица, номер офиса в большом здании, этаж, свернуть направо, Самыгин А.А. — По музыкальной части. Поп-звезде какой-нибудь аккомпанировать предложат, на сцене маячить с Чиреем? Да кому этот Чирей нужен… станет она с фонограммой связываться… опять дурить начнет… ну что за напасть такая на мою голову».
— Я вас жду, — веско сказал Самыгин и отключился.
Аркаша постоял немного, глядя на телефон с укоризной. Ехать, откровенно говоря, не хотелось. И зачем он пообещал? «А! — подумал он и махнул рукой. — Все равно уже не позанимаюсь сегодня… и завтра тоже. Съезжу развеюсь».
Офис Самыгина находился в самом центре — две маленькие комнатки в большом офисном здании, на пятом этаже. Сам Андрей Андреевич оказался именно таким, каким Каша его себе представлял по голосу. Лощеный, чисто выбритый мужчина с седыми висками благожелательно улыбнулся и пригласил Кашу садиться.
— Вы по вопросу ангажемента? — спросил Киляев.
— Нет, — ответил Самыгин и подал ему визитку. — Я дилер. Занимаюсь живыми инструментами.
Аркаша автоматическим движением спрятал ненужную визитку в карман. «Зазря мотался», — пришло ему в голову, хотя он с самого начала знал, что мотается зазря. Пора была прощаться.
— Понимаете, — со вздохом объяснил он, — Тиррей невозможно продать. Я ее…
— Вы ее нашли, — кивнул дилер. — Я знаю. По возможности я отслеживаю судьбы всех инструментов. Я и не предлагаю вам ее продавать.
— А… что? — недоуменно начал Каша.
И похолодел.
Ох, не к добру он сюда поехал… как же он раньше не подумал! Кто он такой, этот Самыгин?.. Что, если?..
— Я ее не отдам и не подарю. — Будь Каша посолидней сложением, он бы набычился, а так только насупился. — А отнять ее…
— Отнять ее нельзя. Аркадий, ну за кого вы меня принимаете. Я профессионал. Вы вот только слышали о мертвых инструментах, а я их видел.
Это прозвучало так жутко, что Каша невольно вжался в спинку кресла. Андрей Андреевич помолчал, играя золотистой ручкой. Со стуком положил ручку на стол. Каша смотрел на его руки как завороженный. Руки у Андрея Андреевича были будто бы еще два дилера, такие же лощеные и уверенные, как их обладатель.
— Не волнуйтесь, Аркадий, — сказал Самыгин. — Я не предложил бы ничего плохого. Давайте все же перейдем к делу. Сам я не музыкант, но неплохо разбираюсь в предмете. Я был на прослушивании. Ваша гитара — превосходный инструмент… Вам никогда не приходило в голову, что вы с ней несовместимы?
— Это как?
— Как люди.
Киляев сморгнул. Холодок снова побежал по спине. Злая-злая Тиррей встала перед глазами как живая: была бы под рукой тарелка, она бы в Кашу ее швырнула. «Почему ты совсем ничего?!»
— Ну… — пролепетал Киляев. — Ну… что же тут сделаешь. Я ведь ее нашел. Я и не думал никогда…
Самыгин улыбнулся.
— Безвыходных положений, как известно, нет, — сказал он. — Взгляните-ка.
Он встал из-за стола и ушел в соседнюю комнату. Аркаша глуповато таращился ему вслед. Вернулся Самыгин, бережно держа за гриф стройную черную акустическую гитару с золотым узором вокруг розетки.
— Альта Маргарита. Попробуйте, — с этими словами дилер положил гитару в руки Каше и вернулся в свое кресло, — возьмите пару аккордов.
Альта Маргарита была заметно меньше Тиррей в ее акустической форме, меньше и легче. Гриф у нее был уже. Аркашины пальцы легли на него как на родной. Золотой узор на верхней деке тускло мерцал. Аркаша рассеянно погладил Альту по животу и смутился.
— Попробуйте, — повторил дилер, улыбаясь. Он облокотился о стол и соединил пальцы в замок. Аркаша озадаченно поднял глаза.
— Зачем? Что вы хотите сказать?
— Вы сначала попробуйте. Потом мы все обговорим.
Во рту пересохло. Аркаша закусил губу.
Ми, ля, ре, соль, си, ми… три аккорда… начало этюда Джулиани…
Маленькая белостенная комната распахнулась широко-широко — потолок взмыл вверх, расступились стены, пол ухнул куда-то в бездну. Впору было бы испугаться, но пальцы Киляева сделались цепкими, как никогда. Его руки держали Альту Маргариту — а гитара держала его. За стенами дома, за другими домами, за тысячей непрозрачных прочных стен Аркаша вдруг увидал горизонты.
Их было много.
Тысяча горизонтов.
Эхо плыло между ними, плескалось, огромное, как океан в золотых берегах, в золотом узоре розетки. Горизонты резонировали точно деки, играя эхом черной гитары, и сам исполнитель звенел, как струна… Даже когда он положил на струны Альты ладонь, эхо не умерло. Аркаша долго сидел, слушая, как оно затухает.
Самыгин тоже слушал.
Потом спросил:
— Нравится?
— Да, — тихо сказал Аркаша. Взгляд его мечтательно блуждал под потолком. — Как же это может не нравиться… живой же инструмент. Но вы все-таки… — он встрепенулся, — что вы хотите сказать?
Андрей Андреевич улыбнулся шире.
— Как бы это лучше объяснить, — сказал он с лукавцей. — Я посредник. Дело не во мне. Видите ли, Аркадий, в «Сказке сказок» вас слушала Альта Маргарита.
Аркаша чуть со стула не навернулся, такое услышав. Самыгин удивился. Он тут ничего особенного не видел. «Ведь Тиррей, к примеру, — сказал он, — сама пожелала, чтобы вы ее нашли. У них есть собственная воля». Аркаша, сбиваясь, начал объяснять, что нашел Тиррей в лесу, ободранную, без струн… Дилер плавно двинул ладонью, точно отодвигая его слова.
— Не всем же попадаюсь я, — сказал он без малейшего самодовольства.
