— Это Лана, — представил девицу Лаэ. — Будет тебе помогать. Лана, эту даму зовут Ласточка.
— А это — лорд Гертран Радель, — Ласточка не смогла скрыть усмешку в адрес «дамы». — Давай сюда полотно. Очень хорошо. Принеси теперь горячей воды. Лаэ, доставай кинжал, сейчас нарежем бинтов.
— М-м-м… — мычал Радель, ерзая затылком. Влажные волосы свивались кольцами, цеплялись за лисий мех. Лорду было жарко. Он тяжело, с хрипом дышал.
Лана принесла воды, с трудом опустилась на колени. Поддержала голову лорду, помогая Ласточке напоить его.
— Я видела милорда этим летом, — сказала девица. — Веселый был, щедрый. Жалко его.
— Подержи здесь, — велела Ласточка, завладев кинжалом найла. — Да чтоб у меня руки поотсохли, опять все разошлось! Лана, вот я его чуть поддержу, а ты подсовывай полотно… Сумка у меня с собой была, там и осталась, под палаткой…
— М-м-м… — застонал Радель и вдруг хрипло принялся звать: — Марк! Марк… пп… подойди…
— Тихо, тихо… Лана, придави ему рукав коленом. Так, держи теперь здесь… Проклятье, чем мне его лечить, слюнями?
— Ему бы чудова молочка, — вздохнула жалостивая Лана. — Враз бы жар сняло.
— Кто его видел, это чудье молочко?
— Я видела. — Ласточка мельком заглянула в темные, честные глаза. Девица покивала для убедительности. — Дядь Зарен ходил, приносил молочко-то. Стеше, сеструхе моей приносил, когда она Веську рожала. Чуть не померла Стешка от горячки, на молочке только и выкарабкалась.
— А еще осталось? Молочко это. У дяди твоего?
— Да не… Он принес-то чуточку совсем. Да и расходится оно враз. У всех что-нить болит, или мает, или сон нейдет…
— Ну и нечего мне голову морочить тогда! — рявкнула Ласточка с досады.
Девица моментально съежилась и закусила губу.
У двери забубнили, вошли несколько человек. Приволокли мешки с сеном и резаный торф для камина.
Один, здоровенный громила, лысый, с бровями как два можжевеловых куста, протопал к куче тряпья, на которой лежал Радель и смерил его взглядом.
— Это чтоль лорд старостержский?
Голос у него был как из колодца, гулкий.
— А ты, что ли, Коновал? — Ласточка ответила таким же неприязненным взглядом. — У тебя лекарства есть? Хоть какие-нибудь?
— А то! — громила сунул большие пальцы за пояс, уложил щетинистый подбородок на грудь и пошевелил бровями. — Собачий жир есть. Сера еловая топленая, деготь, льняное масло. Сулема.
— Хотя бы ивовая кора, прах тебя побери, есть?
— Нет. Мазь есть из лягушачей икры. Тока ему, — он кивнул на Раделя, — оно уже не поможет. Горячка у лорда вашего. Гнилой огонь начинается.
— Сама знаю что горячка. Поди и надери коры! Коновал!
Громила хмыкнул.
— Я те не коза, кору драть. Вон пусть мальчишка найльский дерет. Или девка брюхатая, им все равно делать нечего. Тока и кора ваша ему не поможет.
— Проваливай тогда отсюда! Помрет лорд, тебя первого к воротам приколотят! — в сердах заорала лекарка.
— Ты меня не пугай, пугало нашлось, — Коновал преспокойно развернулся и исчез, даже не посмотрев на раненого.
Ласточка закусила рукав и молча засопела. В комнате стало тихо, только слышно было, как кричат во дворе и стонет лорд Гертран.
— Я пойду, постараюсь сделать что-нибудь, — подал голос Лаэ. — Может у Кая найдется это… снадобье.
— Что там еще? — Кай полулежал в кресле, закрыв глаза.
У кресла была жесткая деревянная спинка и все остальное не мягче, поэтому он свернулся немыслимым образом, перекинув ногу в грязном сапоге через подлокотник.
Лаэ внимательно оглядел круглую комнату, принюхался.
— Твой учитель тебя не убил, за то, что ты в таком виде?
— Кто мне учитель? Чума, ха! — Кай приоткрыл один глаз. — С какого перепрыга он мне учитель? Меня учить не нужно. Ушел наверх, не желает на меня смотреть, такого некрасивого. Змеенышем обозвал. Сговорились они, что ли?
— Наверх?
— На крышу. Стоит, поди, обозревает земли, которые я ему завоюю.
Кай перестал ухмыляться, сел, выпрямился.
— Чего там? С лордом этим?
Лаэ внимательно смотрел на друга, словно не узнавая.
— Ну и что ты так на меня уставился? Все-таки думаешь, я демон?
— Я думаю, что ты иногда сам не осознаешь, что делаешь, — спокойно сказал найл. — Довольно часто.
— Хорош меня поучать, ладно? Я устал. Будто все кости повытаскивали.
Кай потянулся, потом зевнул с подвыванием.
— С лордом Гертраном не все ладно, — сказал найл. — Госпожа Ласточка просила…
— Вот как? Ласточка? Уже познакомились? — Кай прищурил зеленые глаза, голос его стал холодным.
— Ты же рассказывал о ней, — Лаэ глянул с недоумением. — Конечно, я знаю, как ее зовут. Что с тобой, а?
— Забудь, что я о ней рассказывал. Я думал… ладно, неважно, обойдусь.
— Лорд очень болен. У него жар.
— Я вне себя от горя.
— Она просила какое-то снадобье… называется чудье молочко, — найл старательно выговорил незнакомое название.
— Чудье молочко? Луну с неба не надо ей?
— Кай.
— Я не понял, почему она тебя посылает? Пускай сама придет, скажет, обсудим, что ей там нужно. Для красивой женщины ничего не жалко! — он презрительно скривил рот.
— Она очень занята, лорд без сознания, и еще Лана с ней там…
— Ясно, нашла, кого можно лечить, и счастлива. Кто бы сомневался.
— Я пойду, позову ее?
— Стой, подожди, — Кай вскочил с кресла, подошел к двери, ведущей к лестнице на крышу, и аккуратно заложил засов. — Еще придет старый хрен и помешает. Ну-ка, полей, я весь в кровище.
Лаэ взял кувшин с водой, стоявший у каменного умывальника, плеснул другу на руки. Потекли ржавые и бурые струйки, железистый запах резанул ноздри.
— Мне кажется, что это не отмоется, — рассудительно заметил Лаэ. — У тебя плащ с правой стороны даже не сгибается.
— Ну и ладно, пускай зато видит, что я пытался, — Кай извернулся, пытаясь посмотреть на плащ сзади. — Мда… В окно его.
Лаэ покачал головой.
— Я ее позову.
Кай содрал плащ, скомкал и вышвырнул в окно. Хлопнула ставня. Потом быстро оглядел комнату Чумы, передвинул пару предметов на столе, придавил карту стопкой книг, поставил поближе золотой кубок и рухнул обратно в кресло.
Дверь приоткрылась, Ласточка вошла неторопливо, как всегда, остановилась посреди комнаты. Кай небрежно глянул на нее, оперся локтем о стол. Перелистнул страницу толстого фолианта.
Серые внимательные глаза осмотрели опрятно убранную комнату, ровно горящие свечи, заправленную койку. Во взгляде Ласточки отразилось удивление.
