— Мне очень жаль, сержант, — отозвался он голосом столь же невыразительным, как его лицо. — Я думал, что, прежде чем отправиться утром в увольнение, оставил все в полном порядке.
Йокаи закатил глаза.
— На твоем «извини» телегу не вывезешь. И на «думал» — тоже не вывезешь, особенно когда думать не очень получается. А у тебя получается скверно. Неделя нарядов на уборку дракошни поможет тебе держать в скудном твоем умишке, чем положено заниматься солдату! А если нет, я тебе подыщу по-настоящему интересную работенку…
— Сержант! — взмолился Иштван.
Йокаи и раньше его поругивал, но так — никогда. Должно быть, мелькнуло в голове у Иштвана, что-то сержанта тревожит. И Йокаи решил сорвать злость на рядовом. Ему можно, у него нашивки.
— Ты меня слышал? — рявкнул сержант. — Неделя! И благодари звезды, что не больше. Горный бабуин, и тот справился бы лучше тебя.
Дальнейший спор только усугубил бы беды Иштвана, так что солдат только вздохнул и двинулся в барак — исправлять свою оплошность. Товарищи старались на него не коситься. Это было понятно. Любой, кто осмелился бы проявить сочувствие, оказался б следующим в расстрельном списке сержанта.
Как и ожидал Иштван, на то, чтобы расправить едва заметную складку на одеяле, ушло не больше секунды. Если бы Йокаи пребывал в пристойном расположении духа, то и не заметил бы промашки. Может, его геморрой беспокоил. Не может не быть впечатляющего геморроя у такой большой за…
Иштван вздохнул. Про себя он мог сколько угодно называть сержанта Йокаи старым козлом, но это ничего не меняло. Йокаи был сержантом. А Иштван — нет.
Йокаи осмотрел койку, потом неохотно кивнул.
— А теперь отправляйся к Турулу. И если он к концу недели будет тобою недоволен, пожалеешь, что ты вообще на свет родился. — Иштван уже начинал об этом жалеть. А Йокаи еще добавил: — И я за тобой сам пригляжу — не думай мне отвертеться. Все понял, рядовой?
— Так точно, сержант! — ответил Иштван единственное, что ему оставалось.
Йокаи ушел. Иштван понадеялся, что тот найдет, на ком еще отыграться. Во-первых, вместе и помирать легче. А кроме того, тогда работу можно будет поделить на двоих.
Турул при виде уныло ковыляющего к нему Иштвана раскудахтался, точно квочка.
— Я все ждал, что Йокаи мне пришлет в подмогу кого-нибудь с опытом, — заметил старый драконер. — С чего он опять тебя решил выбрать?
— Под руку попался, — уныло ответил Иштван.
— Тоже дело, тоже дело, — заквохтал драконер. — Теперь ты у меня под рукой. Мир не рухнет, хотя повоняет изрядно. Однако, если поработать тут немного, запаха уже не замечаешь.
— Ты, может, и не замечаешь, — буркнул Иштван, на что драконер лишь рассмеялся.
Солдат не был уверен, что старик шутит; прожив столько времени среди киновари и серы, в драконьем огне и драконьем навозе, как мог Турул вообще сохранить нюх?
Собственный нюх солдата работал в данный момент, на его вкус, даже слишком хорошо. Они с Турулом стояли по ветру от дракошни. Сернистый запах драконьей пищи и испражнений мешался с сильной мускусной вонью, свойственной огромным ящерам.
Два дракона, оба — крупные самцы, начали шипеть друг на друга, быстро переходя на визг. Вздыбившись, они расправляли крылья, пытаясь размерами произвести впечатление на противника. Цепи, которыми ящеры были прикованы к железным столбам, звенели и лязгали.
Вслед за первыми двумя голос начали подавать и остальные твари.
— Вырваться они не могут? — спросил Иштван, перекрикивая нарастающий гомон. — Что, если огнем пыхать начнут?
Он понимал, что голос его звучит испуганно, но ничего не мог с собой поделать. Судя по всему, что он видел, драконов следовало бояться.
— Уж надеюсь, что нет! — возмущенно воскликнул Турул.
Подхватив окованное железом стрекало, вроде того, каким пользовались драколетчики, но на длинной рукоятке, он шагнул к ближайшему самцу. Дракон обернул к смотрителю уродливую башку и с высоты своей чешуйчатой шеи воззрился на человечка холодными желтыми глазами. Тварь могла обратить драконера в золу вместе с защитным костюмом.
Но ничего подобного она не сделала. Турул заорал — без слов, но в его пронзительном вопле слышались отголоски драконьего визга. Ящер зашипел, хлопая крыльями. Иштван изумился мимоходом, как порывы ветра не сбивают Турула с ног.
Старик издал еще один вопль, огрев дракона по чешуйчатой морде стрекалом. И, как огромный волкодав подчиняется избалованной комнатной собачке, которая напугала его в щенячестве, так и дракон, от рождения обученный повиноваться крошечным людишкам, унялся.
Иштван был восхищен дерзостью Турула, но не испытывал никакого желания следовать его примеру. Пробравшись между загонами, драконер огрел стрекалом и второго вздорного ящера. Тот пустил сквозь зубы тонкую струйку дыма. Турул ударил его снова, еще сильней.
— Ишь, чего удумал! — заорал он. — Чтоб сейчас же забыл об этом! Плеваться будешь, когда твой седок прикажет, и не раньше! Ты меня понял?!
Хрясь!
Дракон, судя по всему, понял. Тварь съежилась, будто щенок, напустивший лужу в доме. Иштван смотрел на драконера, как завороженный. Турул издал еще несколько неразборчивых воплей, и, только уверившись, что ящер признал его верховенство, побрел назад к Иштвану.
— Не думал, что у них хватает ума вот так слушаться, — заметил солдат. — Они у тебя будто шелковые.
— Ума тут большого не надо, — ответил Турул. — Да и нету у драконов умишка-то. Не было и не будет. Ученые они — вот это да. У них и на это едва соображения хватает. А то на них вовсе летать нельзя было б. Пришлось бы на них охоту объявить да извести под корень, как любого хищного зверя. И провались я пропадом, если мне не кажется порой, что так оно бы лучше было.
— Но ты же один из укротителей, — воскликнул Иштван. — Ты что, хочешь без работы остаться?
— Порой мечтаю, — ответил Турул, вновь поразив Иштвана. — Столько труда уходит, чтобы вышколить дракона, а что получаешь взамен? Пламя, визг да навоз, вот что. А если их школить спустя рукава — сожрут попросту, твари клятые. Ну да, я в своем деле мастер, не поспорю. Но если так разобраться, парень — ну и что? Даже с конем, а кони вообще-то не блещут умом, подружиться можно. А с драконом? Никогда. Дракон знает кормушку, дракон знает стрекало, а больше ничего и знать не желает. И то забывает порой, вот как.
— А если б ты не был драконером, чем бы занимался? — спросил Иштван.
Турул уставился на него:
— Давненько уж я об этом не думал. Теперь уже и не знаю, правду сказать. Наверное, стал бы горшечником там, или плотником, или еще кем. Жил бы в каком-нибудь городишке с толстой женой, такой же старой, как я сам, и детьми, а может — да уж скорей всего, — внуков бы нянчил. У меня-то щенков вроде нет, разве только от подстилок лагерных за столько лет прижил, и сам не знаю.
