Очередным кивком проводила Хозяина.
Может быть, станется, что и на сам праздник ее все же возьмет добровольно, коли она себя проявит хорошо? Вон с бесами ведь управилась! Хотя хочет он того, али нет, Веська вознамерилась и так и этак на празднество попасть. Любопытно было — страсть! Царя Навьевого увидать хоть в полглазка. Говоря, весь костяной он, да призрачным светом обтянут, а корона платиной сияет и каменьями драгоценными. И сам в Прави то не является смертным, только слуги его… Любопытство все же в Вешке сильно было.
Глава 26
— Ну и что ты ерундой страдаешь? — как Веша ушла, на лавку рядом с магиком ворон приземлился. — Взял бы уже ее себе.
Лесьяр на птицу глянул с раздражением.
— Все у вас людей вечно через одно место, — прокряхтел пернатый, — что она на тебя смотрит, что ты на нее, а оба не подступятся.
— С чего ты взял, что я на нее смотрю как-то по-особенному, — насмешливо Лесьяр отозвался, — хорошенькая, это верно, так сколько таких на болотах было за эти годы.
— Ой, ты ври-ври, да не завирайся. Ни одну из них ты магии не обучал и в город танцевать не водил.
— Следил опять? — зашипел Хозяин на ворона.
— А что еще надсмотрщику делать-то? — хохотнул тот в ответ.
— Надсмотрщик… прихлопнуть бы тебя.
— И еще срок продлишь.
— Я уже писал письмо, чтобы пересмотрели. Слишком уж тьмой напитался за это время. Глядишь, куда еще отправят на оставшиеся годы.
— Ученицу свою прихватить не забудь, — посмеиваясь ехидно подытожил ворон.
— Говорю же, ничем она от прочих не отличается, — а сам чуть не рычит, — нравится, да, милая такая, добродушная, да послушная, но девка и только. Я, может, ее потому и не трогаю, что потом неинтересно станет. А так дразнишь, а она краснеет, забавная.
— Сколько лет тебя знаю, Лесьяр, а ты, как был баран упертый, таким и остаешься.
Кажется, перебранки были меж них привычны, по крайней мере, ворон ничуть не выказывал страха, а Лесьяр даже не пытался того согнать.
И все бы хорошо, да Весенья, решившая уточнить, будут ли они перед уходом ужинать, да стоит ли готовить чего, в дверях так и застыла. Ворон-то с магиком того не заметили, ветрено было, травы вот шуршат, деревца поскрипывают, а они в стороне сидят, да отвернувшись. Зато их голоса до Веси хорошо долетали. И так горько стало. Хорошенькая, значит? Такая же, как прочие за эти годы? Она-то уж себе навыдумывала, в любви признаться захотела на взаимность от надеясь. Счастья думала попытать, а здесь вон — послушная! Нравится ему, как она краснеет! Не трогает, что неинтересно станет? Вот паскуда охальная!
Тихо отошла от проема дверного и в поварню сбежала. Здесь уж в кладовку заскочила, да дверь захлопнула, привалилась к ней спиной. Глаза защипало, а в груди все сжалось болезненно. Вот значит, как сердце девическое разбивается.
— Ну и черт с тобой! — выдохнула резко, да ведро ногой пнула. Щеки вытерла зло, не желая мокроту разводить. В конце концов, они вообще уговаривались не влюбляться, он ее учитель и только! Вот пусть и учит. А что сердце девичье растревожил, так ничего, заживет. А играть с собой больше не позволит!
А дышать от тех мыслей тяжело — переболит.
— Весенья? — послышалось из-за двери. Вот что, спрашивается, ему вдруг понадобилось?
Лицо еще раз промокнула рукавом, выдохнула, к спокойствию душеньку собственную призывая, прихватила ворох тряпок, да дверь отворила.
— Здесь я, — натянула улыбку на лицо.
— Я грохот услышал, точно упало что, все у тебя в порядке? — заглянул поверх плеча ее в каморку, но Веша дверь закрыла.
— Да ведро задела в потемках.
— А это что? — кивнул на ветошь у нее в руках.
— Да вот… — заозиралась, слова подбирая, — окна намыть вознамерилась!
Лесьяр за ее взглядом проследил до махонького, круглого окошка под потолком, после — снова на ворох тряпья, которым можно было это самое окно целиком напихать. Брови черные вот вновь по лбу кверху поднялись.
— Давай-ка мы по-иному поступим.
Из ручек девичьих ветошь забрал, на стол отложил.
— Ты с бесами недурно управилась, нити уже прочные выходят, давай заклинание испробуем.
Сразу же мысли девичьи переключились. Первое взаправдашнее заклинание!
— Давай! — согласилась с готовностью. Все! Сейчас он ее учитель. Никаких выразительных глаз, смоляных волос и рук нежных… головой пришлось встряхнуть чутка, в себя приходя.
— Бери две нити, — он выудил из пространства черные, Вешка примеру последовав, вытянула свои синие. — Теперь плетение, — продолжил он, действуя неспешно, чтобы ученица успевала повторять. — Сеть вытягиваешь на расстояние вытянутых рук, и она должна накрыть обозримое пространство, которое ты хочешь очистить.
Еще пара узелков, чтоб потребный рисунок удался, тот был совсем прост, после — дыхание силы, и кухня, вкупе с окном сверкает чистотой!
— Здорово! — подскочила Веша, не веря осматриваясь. — Вот это здорово!
— Молодец, — похвалил магик, потянулся снова по волосам потрепать, но Веська увернулась, будто бы невзначай, да не заметив протянутой руки, ускользнула в зал.
— Лесьяр, а что с хламом-то делать? — спросила оттуда.
Все это время ненужные вещи, сломанные, да то, что не восстановить, Веша скидывала в кладовку, куда магик ее в самом начале поселил. Но уже и в той места не оставалось.
Хозяин вышел с кухни, да через девичье плечо заглянул внутрь кладовой.
— А я-то голову ломал, куда ты все это деваешь, — протянул задумчиво… Весенья уложила здесь и ветхую мебель, которая окончательно уж поломана была, всяческие тряпки, склянки. Холстина, в каковую в первый вечер посуду обернула, тоже тут лежала.
— Я все хотела спросить, да забывала…
Хозяин головой покачал.
— Отходи, — барахло все затряслось, обволакиваясь тусклым мерцанием. Другой рукой магик в сторону зала махнул. Башня дрогнула. — Давай, не привередничай.
Вешу к стене прижал, а сам свободной ладонью повел, отчего все содержимое кладовки в воздух подлетело, а после к центру зала отправилось. А там, вызывая у Веши священный ужас, раскрывалась круглая зубастая пасть. Внутрь уходила бездонная глотка, теряясь во мраке.
Лесьяр аккурат в эту глотку все и зашвырнул. А Веся сама уж в стену вжималась, боясь спину оторвать. Это ж сколько раз она по этому залу ходила, не подозревая даже, что башня на такое способна.
— Вот и все, — магик к ней поворотился, руки отряхивая одна об другую. Пасть за спиной его схлопнулась. — Эй, ты чего? — Вешу за плечо ухватил, а девица взгляда не могла от центра пола отвесть. Сама — бледная.
— Это что такое было? — пальцем указала туда, где недавно клыки наружу торчали.
— Так башне ведь тоже ресурсы нужны, чтоб что-то новое создавать. Вот и кормлю ее, чем придется, — отозвался рассеянно, — ты испугалась что ли?
Веша на него взгляд переместила оторопелый. Стояла все также спиной к стене притиснувшись, да ощущая его пальцы на собственном плече. В сторону вдоль стены скользнула из хватки освобождаясь.
— Ничего я не испугалась, — отмахнулась, а у самой голос едва-едва не в писк превратился. — Я ведь каждый день вижу, как пол, по какому я завсегда хожу, оборачивается во всепоглощающую пасть с сотней клыков.
Лесьяр на нее смеясь поглядывал.
— Под тобой она не распахнётся, не тревожься, ты ей нравишься, — успокоил девицу.
Подумалось — хорошо, что понравилась. А то вот так в первый раз то придя, могла б и на корм пойти. Ступила б внутрь, да немедля в глотку зубастую бы угодила.
Теперь к башне Веша еще большим уважением прониклась. Да и попробуй такую не уважь.
— Она только здесь отворяется? — спросила на всякий случай.
— В основном, — кивнул в ответ, но поразмыслив, добавил, — хотя, наверное, ограничений нет.
— Это значит и у меня под кроватью может отвориться? — едва не икнула с перепугу. Так и представилось, вот не помыла она посуду перед сном, башня на то оскорбилась и, пока Веся почивает, взяла, да с койкой совместно ее слопала!
