Сначала, еще с лестницы окинув взглядом гостиную, я не встревожилась, решив, что маги сидят на кухне, чтобы не мешать мне разговаривать с повелителем. А потом, распахнув дверь в кухню, начала потихоньку злиться. В кухне было пусто.
Я вернулась в гостиную, подошла к выходной двери и убедилась в правильности своих подозрений — засов был отодвинут. В первый миг, по ассоциации с родным миром, мелькнула успокаивающая мысль — пошли покурить… а потом стало смешно, не видела я до сих пор тут ни табака, ни каких-либо его заменителей.
Но на всякий случай дверь открыла и осторожно выглянула на крыльцо. Пусто. Не сидят же они на козырьке, как утром Найкарт?
Ну и как мне прикажете это понимать, такое дружное бегство магов? Как заявление — разбирайся, мол, Томочка, со своими ухажерами сама, как хочешь? Или я что-то неправильно понимаю? Но в любом случае объясняться им придется.
А вот двери я запру, Терезис тут больше не живет. Второй раз милягу-сиротинушку я прощать не собираюсь. И хотя прекрасно понимаю, что у него и у Балисмуса наверняка были не просто веские причины для такого поступка, но и строгий приказ, но уступать больше не намерена.
Задвинув засов и застопорив его специальной железкой, я шагнула к окну: проснувшаяся бдительность требовала тщательно проверить в доме все засовы, запоры и даже щели. И остолбенела. Мой рисунок больше не был слоем краски, нанесенным на хрусталь, который я по наивности считала стеклом. Да и медных переплетов, в которые были вправлены фрагменты окна, тоже больше не существовало. А то, что находилось передо мной, больше всего напоминало работы из цветных осколков, сплавленных в специальной печи. Причем расплавилась и медь, странным образом став чешуйками на пузе и шипами на загривке горгульи-дракона.
Не выдержав, я осторожно провела пальцем по медному пузу монстра и вдруг обнаружила, что он смотрит на меня своими жуткими глазищами с огненными поперечными зрачками.
— Эй, это я тебя нарисовала! — осторожно отодвигая палец, сообщила я дракоше. — И это мой дом, я тут хозяйка. Еще есть служанка, Сина. Понял? Ты должен меня охранять.
Изображение вдруг молниеносно высунуло тонкий, как стрекозиное крылышко, красный язычок, и провело прохладной полоской по моей руке. И как это понимать? Лизнул он меня, что ли? Ну ладно… тогда поглажу… одним пальцем.
Погладила. Посмотрела в хитрые, как у мага, глаза и погрозила пальцем — не заслужил еще особой похвалы, лазутчика в дом пустил!
А потом пошла проверять окна одно за другим. На кухне, в гостиной, то, что все время было занавешено, снова на лестнице. Потом вернулась в комнату и заперла на ключ балконную дверь. На всякий случай заглянула в ванную, убедилась, что в это узкое окно пролезет разве что кошка, и, держа в руке фонарь, потопала на третий этаж.
Остановилась между дверями, поколебалась и заглянула в среднюю. Маленькая ванная комнатка, живо напомнившая экономную каморку в доме бабушки. Вообще-то она была матерью Светы, но с папой все время переписывалась и, по-моему, дружила. Но отпускал он меня туда неохотно, наверное, не хотел наших встреч со Светой. Но как я теперь понимаю, она не хотела этого не меньше, чем он. Глянув напоследок на маленькое оконце, я вздохнула, прогоняя несвоевременные воспоминания, шагнула назад и наугад распахнула ближайшую дверь.
Что-то в сердце дрогнуло и замерло, а потом растеклось теплым воском.
На краю нерасстеленной постели сидел полностью одетый напарник и мрачно крутил в пальцах что-то металлическое, отдаленно напоминающее чайную ложечку.
Сначала я хотела шагнуть к нему, сказать что-то такое… дружески-шутливое. Типа, ну, думал небось, что уже отмучился, избавился от меня? Обрадовался, что повелителю сплавил? А зря, не могла же оставить тебя без своих салатиков.
Но потом вспомнила про большого брата и сказала очень вежливо:
— Терезис, ты не мог бы мне помочь? Только посмотри сначала, нет ли у тебя ящичка, мне надо кое-что упаковать.
Не знаю, что он представил при слове «упаковать», но глаза в первый момент были абсолютно дикие. А через секунду он уже вскочил и побежал мимо меня вниз. Конечно, я ни на шаг не отставала, очень хотелось посмотреть на его реакцию.
— Ну и где? — рыкнул, ворвавшись в мою комнату, маг и застыл статуей, рассмотрев сокровища Найкарта.
— Все тут, — честно сказала я, сделав самое наивное лицо. — Ни одной бирюльки не взяла. Ты мне собери их во что-нибудь, а утром я ему сама отнесу.
Маг сверлил меня недоверчивым взглядом, в ответ на который просто подмывало сказать какую-то каку. Вот как у него хватило фантазии придумать, что я способна убить тренированного воина? Но я сдержалась. Все-таки он за меня переживал, а это дорогого стоит. А может, даже не столько за меня, сколько за общее дело или еще за что-нибудь. Но главное, что не ушел и не лег спать, накрыв голову подушкой. За это я ему прощу все старые грехи и пару новых… может быть.
— А этот?.. — спросил Тер одними губами, и я ответила так же тихо:
— В окно прыгнул.
Он сразу понял, в какое, потому что оглянулся, но я снова не стала возмущаться. Спать пора, да и что зря воздух сотрясать? Лучше я потом подумаю, что предпринять, чтобы такая попытка больше не повторилась.
— Тебе точно тут ничего не нравится? — складывая ювелирные изделия в саквояж, найденный в углу за конторкой и явно не принадлежащий моему дому, вскользь спросил напарник, но я только отмахнулась:
— Не рассматривала. В смысле, не рассматривала возможности что-то у него взять. Не хочу, чтобы он считал меня чем-то обязанной.
— Вообще, он тебе и в самом деле обязан был подарить хоть что-то, ни одна девушка не уходит из дворца без подарков. Даже те, кто использовал слово зейры и ушел в первый же день.
— А что, были и такие? — как-то обидно показалось, что я не самая смышленая.
— Если сразу понятно, что привели ходящую, то подсказываем ей почти в открытую, — нахмурился Тер и поставил передо мной саквояж. — Завтра не ходи одна, разбуди меня… на всякий случай. Но скажу сразу: он очень обидится. Все подобрано специально для тебя — камни в цвет глаз, диадема к волосам.
— Я сказала, что не возьму.
— А он сказал, что все тебе… я так думаю. Ну и кто должен уступить?
— Очень просто: он. — Вот тут меня трудно было запутать, ответ я знала давно. — И могу объяснить почему. Дело не в том, как он подбирал эти цацки, Тер. А в том, что он все заранее решил за меня. Понимаешь? Сам. Да он вообще пока меня не воспринимает как человека. И я это чувствую. Он видит красивую куклу и как капризный ребенок хочет ее получить. И одевать, и обвешивать драгоценностями только потому, что это нравится ему. А я другая… и пока до него это не дойдет, никаких шансов у него нет, что бы он ни делал.
